Страница 31 из 70
Как только эти мысли пришли мне в голову, монстр прижал свои пальцы ближе к моим складкам. Я зажмурилась, молясь, чтобы все, что он сделает дальше, закончилось быстро. Затем внезапно рука монстра остановилась, прежде чем он коснулся меня. Я резко открыла глаза. Я боролась за дыхание, сжимаясь от страха. Все мое внимание было приковано к чудовищу, которое снова схватилось за голову и упало на пол.
Его тело подергивалось. Из его горла вырывались болезненные стоны. Пот лился с его тела. Как и прежде, его руки тянулись к ошейнику на шее. Его руки все тянули и тянули металлическое кольцо, удерживающее его шею, пока каждый мускул не задрожал от напряжения.
Он тяжело дышал, пока не поднял голову. Сквозь меня смотрели кристально-голубые глаза.
Мое сердце заколотилось от облегчения, и, сумев обрести дар речи, я прохрипела:
— Валентин.
Валентин покачал головой. Затем его расфокусированные глаза остановились на мне. Я видела, как он впился в меня взглядом. Я видела, как исказилось его лицо, когда он обнаружил меня связанной. Я поморщилась, представив себе, как выгляжу, подвешенная таким образом.
Внезапный душераздирающий рев вырвался из его рта, и он вскочил на ноги. Он отпустил ошейник и подошел к сундуку, стоявшему в углу комнаты. Я затаила дыхание, молясь, чтобы чудовище не вернуло себе контроль. Когда Валентин выпрямился, в руке у него был нож. Мой желудок сжался, когда он начал приближаться ко мне, но как только я заметила, что его глаза все еще кристально голубые, мое сердце подпрыгнуло от облегчения.
Валентин вздрагивал с каждым шагом, направляясь ко мне. Я видела, как из-под металлического ошейника текла кровь. Страх сковал меня, когда я поняла, что кожа под ним порвана.
— Валентин, — прошептала я, когда он был уже в нескольких шагах от меня.
Челюсть Валентина напряглась, и, высоко подняв руку, он стал перерезать веревку надо мной. Я вскрикнула, когда веревка, удерживающая меня в плену, дернула мое тело. Я побледнела от боли. Но Валентин продолжал рубить веревку; он рубил до тех пор, пока последним ударом не перерезал веревку, и я упала на кровать. Найдя силы в отчаянной потребности освободиться от своих оков, я размотала веревку на груди и руках и прикусила губы от боли, когда кровь стала наполнять мои мышцы.
Увидев брошенный на кровати нож, я потянулась вперед и дрожащими руками перерезала веревку на лодыжках. Как только веревка разорвалась пополам, я сбросила ее с ног.
Перегнувшись через край кровати, меня вырвало на пол. Чувствуя головокружение от пережитого страха, я перекатилась на бок. Когда подняла голову, то увидела Валентина, прислонившегося спиной к ближайшей стене. Его голубые глаза были полны сострадания, а руки дрожали, когда он смотрел на меня.
— Зоя, — прошептал он, и стыд засиял в его теперь уже ясных глазах.
Я попыталась заговорить, хотела, но его массивное тело начало трястись. Я наблюдала, как его губы сжались, а руки поднялись к ошейнику. Это было странно, но, когда Валентин начал дергать металлический ошейник, изо всех сил пытаясь разорвать его, его глаза были сосредоточены на моей груди. Не понимая, на что он уставился, я сумела посмотреть вниз, только чтобы увидеть свою кожу, покрытую красными следами зубов.
Валентин издавал разочарованные стоны. Он тянул себя за ошейник, ноги слабели с каждой попыткой. Струйки крови начали вытекать из-под ограничивающего его шею металла. Когда ошейник дюйм за дюймом сдирал с него кожу, я видела, как с новой силой в нее вонзаются иглы.
Увидев, что Валентин упал на колени, а металлический ошейник наполовину свисает с его шеи, я заставила себя подвинуться к краю кровати. Мне нужно было, чтобы он прекратил. Его лицо было ярко-красным от усилия снять ошейник, и капилляры лопались в белках его глаз, красный цвет заменял белый.
Я уже открыла было рот, чтобы сказать ему, чтобы он прекратил, когда с последним прерывистым ревом металлический ошейник с глухим стуком упал на пол. Я уставилась на ошейник на полу, на внутреннюю часть устройства. Это было самое ужасное, что я когда-либо видела. Десятки иголок торчали на равном расстоянии друг от друга по краям. Рядом с ними были маленькие пластиковые шарики, наполненные жидкостью. Половина из них были пустыми, но половина все еще были полными.
Я вздохнула с облегчением, когда до меня дошло то, что Валентин снял ошейник. Когда подняла глаза, то увидела, что он сидел, прислонившись к стене. Его руки сдерживали шею. Его лицо побледнело, но то, что заставило меня поднять свое избитое тело с кровати, было кровью, стекающей по его груди.
Лихорадочно двигаясь, я поплелась туда, где сидел Валентин. Когда я упала на колени рядом с ним, его тусклые глаза нашли мои.
Он открыл было рот, чтобы заговорить, но я покачала головой.
— Нет, — прошептала я, — не пытайся говорить.
Я убрала его руку от его шеи, и когда она упала, я с трудом сглотнула. Отверстия от игл на шее сильно кровоточили. Там, где раньше был металлический ошейник, на его коже появился толстый красный шрам. Я догадывалась, что он, должно быть, носил этот ошейник уже много лет, Бог знает, сколько.
Валентин открыл рот, чтобы заговорить.
— Нет, — твердо сказала я.
Закрыв глаза в явном раздражении, он поднял свою слабую руку и указал на стену. Сначала я не могла понять, на что он показывает. При ближайшем рассмотрении я заметила очертания двери. Поднявшись на ноги, я медленно подошла к двери и нажала на кнопку. Дверь со щелчком открылась. Внутри была небольшая ванная комната. Я кивнула, когда поняла, что это была та самая ванная, которую он позволял мне использовать с момента моего похищения. Он всегда завязывал мне глаза перед тем, как я пользовалась туалетом. Что было пыткой. Поэтому я не знала, куда пойти облегчиться, если только он не отведет меня туда.
Мои глаза осмотрели душ, унитаз, раковину и остановились на маленькой дверце шкафа в конце комнаты. Я подошла к нему и вздрогнула, увидев свое отражение в зеркале. Затем я открыла дверцу, полотенца были свалены в кучу. Бутылки с перекисью водорода стояли там же, вместе с другими лекарствами, которые мне были не знакомы.
Я схватила несколько полотенец, перекись водорода и поспешила из ванной так быстро, как только могла. Войдя в комнату, я заметила, что глаза Валентина уже смотрят на меня, а его широкая и массивная грудь залита кровью.
Опустившись на пол, я тут же взяла полотенце и прижала мягкую ткань вокруг его шеи, стараясь впитать как можно больше крови. Валентин даже не вздрогнул, вместо этого он уставился на мою грудь, его ноздри раздувались, а губы сжались.
— Я в порядке, — сказала я.
Его глаза встретились с моими. Ничего не было сказано. Я все равно не была уверена, что он сейчас мог говорить.
Убрав полотенце, я взяла бутылочку с перекисью и прижала ладонь к его щеке.
Когда он посмотрел на меня, я произнесла:
— Будет больно, но мы должны промыть раны вокруг твоей шеи. Нам нужно остановить кровь.
Безжизненные глаза Валентина не двигались, даже когда я налила перекись на его порез и шею.
Я вздрогнула, понимая, каково это было. Я снова прикрыла раны чистым полотенцем. Придвинувшись ближе, мое сердце было так же разбито, как и мое тело, я рассмотрела сломленное выражение его лица.
Валентин следил за мной все это время, но я видела, как его глаза закрываются. Ужас и страх наполнили мои ноющие кости.
Дотронувшись до его лица, я сказала:
— Его больше нет, Валентин. Ты снял ошейник со своей шеи.
Черная щетина на его лице резко контрастировала с бледной желтоватой кожей под ним. Мое сердце подпрыгнуло, когда его губы дернулись, а затем растянулись в подобие улыбки. Странное чувство охватило мою душу, когда я увидела эту улыбку на его жестоком, покрытом шрамами лице. Но она быстро исчезла, когда глаза Валентина закрылись, и его тело стало пугающе неподвижным.
Глава 12