Страница 2 из 6
А с другой стороны – такой вопрос: как возникают исторические мифы? Иногда их создают по заказу, с откровенно политическими целями. Но есть и другой путь создания мифов. С их помощью люди в древности начали объяснять свой мир. По мере развития науки мифы отступали, умирали, превращались в занятное чтение. Поэты использовали героев мифов как яркие символы определенных чувств и качеств. И все же мифы в принципе практически бессмертны. Перед человеком всегда будет лежать обширная область непознанного. Ее и заселяют неистребимые мифы. Миф – это заплатка, прикрывающая дыру в наших знаниях. Итак, миф всегда есть ответ на неразрешимую загадку. В основе мифа об Иване Калите также лежит тайна. Имя ей – Москва. Её внезапное и просто умопомрачительное возвышение. Это как Лондон Елизаветы и Френсиса Дрейка. Рим Августа. Константинополь Диоклетиана. Легенды и предания о князе Данииле обычно отвергаются историками. Но в одном, и это несомненно, нельзя отказать первому московскому князю, отцу Ивана Калиты. Это был человек большого здравого смысла. Он правильно понял суть происходивших в Северо-Восточной Руси глубоких перемен. И когда ветер удачи наполнил паруса его ладьи, когда люди – главное богатство страны! – стали переселяться в его владения с Южной Руси, Даниил сделал все, чтобы не «спугнуть» переселенцев. Миролюбивый от природы и непритязательный, весьма сговорчивый и добродушный, он умел и ладить, и воевать и с татарами, и с соседями-князьями. При этом Даниил был совсем не так прост, как могло казаться на первый взгляд. Он крепко знал свой личный интерес и при случае мог свалить противника внезапным тщательно взвешенным ударом. Сородичи побаивались его и старались не задевать понапрасну. В итоге он обеспечил своей земле мир – и она наполнилась жизнью и движением. Почти незаметный для летописца в толпе других князей, Даниил и не стремился к славе. Он работал на будущее. И Господь явно воздал ему за его мудрость и терпение. Первый московский князь получил такое множество подданных – крестьян, ремесленников, воинов, которое позволило его сыновьям разом выступить в первый ряд тогдашних русских князей. Поэтому чтобы провести анализ большого противостояния между Москвой и Тверью, надо рассмотреть три группы вопросов.
Первое – это тот капитал (или достояние), за который схватились наши уважаемые контрагенты. Земли, торговые пути (особенно трансконтинентальные, являвшиеся частью Северного шёлкового пути Ганза – Русь – Орда (Лондон – Пекин). Система политических и торговых договоров Руси (Новгорода и Владимира) с соседями: Литвой, Ордой, Западом, Византией (которая тогда воскресла не без нашей и ордынской помощи). Им было что делить. Александр Невский заключил в 1247 году с Ордой, а в 1259 году – с Ливонией взаимовыгодные договоры: минимум таможен, минимум пошлин, безопасность купцов даже во время боевых действий и феодальных разборок. За полвека страна, как и её соседи, разбогатела, и победитель схватки Москвы и Твери получал всё. Ну, пока – кроме Новгорода, ибо именно он был нашим средневековым Нью-Йорком, финансовой, ремесленной и сырьевой столицей Руси. Имевший самую сильную армию и тяжёлую монашескую конницу [11]. И сыграл одну из важнейших ролей (наряду с Митрополией Всея Руси) в определении победителя из двух княжеств. Второе – политическая и церковная последовательность событий, приведшая к победе Москвы. Церковь играла большую роль. Хотя она и зависела от Византии и её патриарха, она была богаче, она разбогатела вместе с Русью, она кормила Византию. И мало того, русская помощь была очень важна для слабеющих греческих императоров и патриархов. Поэтому русские митрополиты Кирилл III (Галицкий), Максим Грек (перенесший кафедру Митрополии Киевской и Всея Руси из Киева во Владимир-на-Клязьме), Пётр Волынец, Феогност, Алексий сыграли важнейшую роль в становлении Государства Русского. И, наконец, третье. Логическое завершение и выводы (желательно, научные, серьёзные, системно-кибернетические). Ведь страны и общества – это тоже самоорганизующиеся кибернетические системы. Самые сложные. И горе тем, у кого, как у польских панов, беда с саморегулированием. Итак, друзья, поехали. В путь, в наше пока мало изученное прошлое. О котором пока ЗНАЮТ МЕНЬШЕ, ЧЕМ РАССКАЗЫВАЮТ.
Глава 1
Достижения, богатства и проблемы Северной Руси к 1304 году
На Руси никогда не существовало прочного единства, и издревле княжеские междоусобицы были обычным делом. К XIV веку в отношениях между Ордой и Русью установилась определенная стабильность. Южные княжества в результате предыдущих междоусобиц растеряли свою силу, северные не обладали столь богатыми природными ресурсами, к тому же, вся Русь была погружена в глубокую феодальную разобщенность: после смерти князя-отца его сыновья делили всю вотчину на более мелкие уделы, в которых были полновластными хозяевами. Это затрудняло общую мобилизацию княжеских войск на Руси. Поэтому русские князья предпочли мириться с ханами Орды прежде всего. Платимая им дань была мала и умеренна. А вот Запад хотел большего. Земель, смены веры и менталитета, а главное – покорности. Хан, в свою очередь, оказывал покровительство Руси, защищая ее земли от притязаний другого сильного государства, расположенного на западе, – Великого княжества Литовского. Хотя западные русские княжества, не желавшие быть в подданстве у нехристианского правителя, постепенно сами предпочли перейти в подданство литовских князей, Восточная Русь предпочла хана, так как Орда, в отличие от Литвы, вовсе не навязывала свои порядки в вопросах внутреннего управления княжествами, а тем более внешней политики.
Правдоподобно? Да, правдоподобно, и именно этим нас столетиями и кормили. Ведь никто не учитывал, что Северная Русь имела с Ордой важнейшие общие интересы на Волге и Балтике, ставшими торговой артерией мирового масштаба (Лондон – Пекин, кратчайший путь через Балтику и Волгу). Настолько важные, что даже республиканский Новгород и его в целом политический антипод – великокняжеский Владимир так старательно и разумно искали политических и финансовых компромиссов. Волго-Балтийский торговый путь давал им силы и ещё до Золотой Орды. Началось всё даже с элементами сепаратизма. И не только в Новгороде, но и во Владимире, ещё в XII веке, когда вдруг стало ясно, что Волжский торговый путь богаче и гораздо перспективнее Днепровского. В 1160 году князь Андрей Боголюбский предпринял неудачную попытку учредить на подвластных землях независимую от Киевской митрополию. Но Константинопольский патриарх Лука Хрисоверг наотрез отказался посвятить Феодора, Андреева кандидата, и в митрополиты, и в ростовские епископы, поставив епископом византийца Леона. Некоторое время в епархии имело место фактическое двоевластие: местопребыванием Феодора являлся Владимир, Леона – Ростов. В конце 1160х годов Андрею пришлось отправить Феодора к киевскому митрополиту Константину, где тот подвергся жестокой расправе – низложенному епископу урезали язык и отрубили правую руку [12]. Андрей Боголюбский приглашал для строительства владимирских храмов западноевропейских зодчих. Тенденция к большей культурной самостоятельности прослеживается и во введении князем на Руси новых праздников, не принятых в Византии. По инициативе князя, как предполагают, были учреждены в Русской (Северо-Восточной) церкви праздники Всемилостивому Спасу (1 августа) и Покрова Пресвятой Богородицы (1 октября по юлианскому календарю). Потом сильнейший из русских князей двинулся на Киев. И 12 марта 1169 года Киев был взят «копьем» (приступом). Два дня суздальцы, черниговцы, смоляне и полочане грабили «мати руских городов», чего прежде в княжеских войнах не случалось. Множество русов-киевлян были уведены в плен. В монастырях и церквах воины Андрея забирали не только драгоценности, но и всю святость: иконы, кресты, колокола и ризы. «Митрополия», Софийский собор, была разграблена наравне с другими храмами. «И бысть в Киеве на всих человецах стенание и туга, и скорбь неутишимая». В Киеве вокняжился младший брат Андрея Глеб, сам Андрей остался во Владимире. Теперь настала очередь Новгорода. Хронологически между взятием Киева и походом на Новгород летопись ставит рассказ о столкновении новгородцев с суздальцами в Заволочье, победа в котором досталась новгородцам. Зимой 1170 года пришли под Новгород те же князья (суздальские, полоцкие, смоленские и рязанские полки. Плюс чёрные клобуки. А с ними и союзные половцы). Однако здесь северяне не стали сидеть в осаде и обороняться. Они вышли в поле и разбили в хлам объединённое русско-половецкое войско. Разгром был полным. Новгородцы пленили так много суздальцев, что, словно в насмешку, продавали их за бесценок (по 2 ногаты) – по цене барана. Как следствие, Киев скоро вновь был потерян. Однако… Новгород с князем довольно быстро помирился. Сей жестокий спектакль повторился в 1219 году, когда великокняжеское войско Юрия Всеволодовича было снова разгромлено новгородцами и смолянами под Липицами. Владимир был взят без боя (открыл ворота новгородцам), но вскоре снова стороны помирились. Когда указывают, что причиной сих метаморфоз было перекрытие подвоза хлеба из Суздальской земли, то – с позиции сегодняшних знаний – выглядит сей довод не очень убедительно. Ведь у новгородцев в голодные годы был хороший альтернативный вариант – Балтика и Ганза. Псковский район вообще считался самым устойчивым и развитым сельскохозяйственным районом Северной Руси. Также и вся Балтика. А суздальский край вообще до XIV века не был экспортёром хлеба, сам покупал его в Волжской Булгарии. Тут главная причина – совпадение интересов Новгородской республики и княжеского Владимира в совместном (а несовместно они и не могли бы) использовании Волжско-Балтийского пути и обороны Финского залива, Пскова и Карелии от западных католических крестоносцев. Ещё в 1150-х годах стало ясно (и это чувствовали умные люди, такие, как Андрей Боголюбский), что Волжский торговый путь набирает силу. На фоне затухающего Днепровского. А при Александре Невском это стало уже очевидно. На север потянулись переселенцы с юга – от киевских митрополитов и воевод до простых крестьян [13]. Новгород, Владимир и Смоленск составили в итоге ядро Великороссии. Если взглянуть на карту российского государства IX века, то можно сразу заметить, что территория Подмосковья в число русских земель тогда еще не входила. Фактически земли между Окой и Волгой были освоены славянами только в XI веке. По меркам средних веков условия жизни в этом районе смело можно было назвать весьма экстремальными. Тем удивительнее, что уже в середине следующего, XII века Владимирская земля вдруг стала экономическим (после Великого Новгорода) и политическим центром Руси. А сама Киевская Русь на геополитической арене сменилась Русью Владимирской. Своим возвышением Владимирская земля была обязана ничему иному, как Великому шелковому пути – главной торговой артерии Средних веков. Каспийское море и Волга были удобны для транспортировки товаров из Персии, Индии и Китая в Европу. Особенно возросли перевозки по Волге в период Крестовых походов. Путь к Средиземному морю через Сирию в это время стал для православных купцов слишком опасным. И вот европейские красавицы стали одеваться в «русские» шелка, а в русские былины проникли упоминания о «лапотках семи шелков» и шелковых плетках. Огромное значение торговли на Руси прекрасно иллюстрирует и появление в былинах колоритной фигуры купца Садко, свысока глядящего на самого Владимира Красно Солнышко. Таким образом, Северный шёлковый путь стал складываться ещё до Орды. Как и возвышение владимирских и суздальских Рюриковичей. Но был один недостаток – «махновщина» на юге, в Нижнем Поволжье, затрудняющая путь к Каспию и в Бухарию, в силу отсутствия у здешних кочевников и земледельцев богатейших земель междуречья Волги и Ахтубы и устья Волги государственности. Приход монголов и образование Золотой Орды покончили с этим хаосом и резко усилили важность Волжского пути.