Сверхъестественное. Обычные жертвы

– Нисколечко, – возразил Дин. – Большинство из них чертовски уродливы, а кроме того, злобны и смертельно опасны. Они убьют и вас, и нас при любой возможности просто потехи ради.

Эллисон испытующе посмотрела на братьев пронзительными голубыми глазами.

– Хотите сказать, девочек забрало какое-то чудовище?

– Мы ничего такого не говорим, – возразил Сэм. – Мы ничего не знаем… пока, – он покосился на Дина. – Но мы надеемся, если верить словам Бо Пайла, что вы сможете нам помочь.

Эллисон, странное дело, совсем не удивилась их заявлению. Потом небрежно отмахнулась.

– Бо ничего про меня не знает. Рассказывает всем, что мы родственники, но моя сестра развелась с ним сорок лет назад и переехала в Луисвилль. С тех пор он подбивает клинья ко мне, будто сдались мне сестринские обноски. У меня не такой дурной вкус, знаете ли.

Слегка улыбнувшись, Сэм наклонился вперед и сцепил руки между колен.

– Возможно, вы его не особо жалуете, но он в самом деле вас порекомендовал.

Эллисон закатила глаза.

– Только потому, что он пытается меня задобрить. Он никогда не верил в то, что я умею хоть что-то, едва ли.

– Что вы имеете в виду под «едва ли»? – уточнил Сэм.

Она пожала плечами.

– За прошедшие годы я помогла паре человек то тут, то там, когда они довольно сильно влипли. Люди уверяют себя, что не верят, может, и в самом деле не верят… но они не забывают.

Дин кашлянул.

– И как именно вы помогли тем людям?

Эллисон смотрела на свои пальцы, на которых не было ни одного кольца. Ногти у нее были не накрашенные и не очень длинные, но аккуратно подпиленные. Ничем не примечательные, как и весь ее облик, если не считать фиолетовый платок и горошек. Она даже сережки не носила.

– Я видела кое-что, что… могло произойти, – тихо ответила она. – Например, на складе в интернате начал протекать кислородный баллон. Я позвонила старшей медсестре, но она мне не поверила, сказала, что я спятила. Тогда я позвонила в офис шерифа, но и там мне не поверили.

– И что произошло дальше? – спросил Сэм.

Эллисон вскинула подбородок, и стало видно, насколько она может быть упряма.

– Я видела в голове, что вот-вот произойдет, поэтому не собиралась сдаваться. У меня мало друзей в городе, учитывая, что многие считают меня ненормальной, но кое-кто все же есть. Я начала обзванивать всех и расспрашивать, у кого в этом интернате есть любимые люди – родители или, боже упаси, дети-инвалиды. Нашла двоих. В Браунсдейле нет собственной больницы, но к нам поступают люди даже из Боулинг-Грин, потому что тут всё намного дешевле. В общем, полдесятка звонков – и я нашла человека, у которого были какие-то знакомые знакомых и так далее. Когда этот человек узнал о возможном происшествии, он как с цепи сорвался. Он приехал, заявился прямиком в регистратуру и потребовал, чтобы его лично отвели на склад. Сказал, что не потерпит того, чтобы его отец просто так взлетел на воздух вместе со зданием. Заварушка поднялась знатная, но к тому времени, как прикатила полиция, он уже заставил уборщицу отвести его в подвал. Утечку обнаружили, здание эвакуировали, а пожарные разобрались с баллоном.

– А постфактум? – спросил Дин.

– В смысле?

– Я имею в виду события, которые уже произошли.

Эллисон на мгновение сцепила пальцы крепче.

– Вы о раскрытии преступлений?

– Да, именно об этом.

– Я была… как это называется? Разоблачитель, да. Я стала разоблачителем, когда узнала, что трое сотрудников издеваются над пациентами интерната. Я знала, что они делают… На этот раз страдание, исходящее из этого места, было почти невыносимым. Но опять-таки, ни в интернате, ни у шерифа мне не поверили. На самом деле они просто не хотели вмешиваться. И тогда я обратилась в полицию штата.

Сэм склонил голову набок.

– И они вам поверили?

– Нет. – Она на мгновение отвела взгляд. – На самом деле я это знала еще до того, как позвонила. Поэтому соврала. Сказала, что я анонимный свидетель, и звонила из телефона-автомата в городе, – она слегка смущенно хохотнула. – Я даже надела достаточно большую шляпу, чтобы скрыть лицо. В общем, они устроили грандиозное расследование и в конце концов арестовали тех троих. – Она снова вскинула подбородок, но теперь раздраженно. – С тех пор я несколько раз предлагала шерифу свои услуги, но они очень ясно дали понять, что не заинтересованы. Полагаю, они хотят, чтобы все оставалось по-прежнему.

Дин нахмурился:

– По-прежнему?

Эллисон внезапно поднялась, отчего Сэм вздрогнул и машинально прикинул, нет ли поблизости чего-нибудь, чем можно в него швырнуть. Однако она просто принялась расхаживать взад-вперед, продолжая говорить.

– Как и в любом полицейском участке, в управлении шерифа есть камера с вещественными доказательствами, – сообщила Эллисон. – Запертая, разумеется, все содержимое описано, как полагается…

Она приумолкла, и Сэму послышалось что-то странное в ее голосе. Он стал тише, а стоило ей сделать паузу, как у слов возникало отчетливое зловещее эхо. Сэм и Дин переглянулись, потом их взгляды снова устремились на Эллисон. Она по-прежнему ходила взад-вперед, но глаза у неё остекленели, взгляд стал далеким. Такой взгляд они видели у многих пациентов психиатрической больницы, где им как-то раз случилось побывать, – те словно пребывали в другом мире, откуда не могли – или не хотели – выбраться. С этой женщиной, разумеется, все было не так. Сэм не думал, что ее психическое здоровье не в порядке, и, на их взгляд, она поведала вполне приличную историю несомненных экстрасенсорных способностей. Не было похоже, что ее посетили видения, она будто впала в транс. Может, и то и другое.

– И что же с той камерой? – не дождавшись продолжения, подбодрил Сэм, негромко, чтобы не сбивать концентрацию.

Эллисон посмотрела в потолок, будто видела там что-то, доступное лишь ей одной.

– В задней ее части есть секция, и она полная, – проговорила она все тем же странным тоном. – Большая проволочная клетка… с вещами. Сумки, спальные мешки, палатки, рюкзаки, все такое. Много, – ее голос сошел на шепот. – Очень много.

Дин хотел задать вопрос, но тут Эллисон моргнула и протерла глаза.

– Она заперта и накрыта брезентом. Помощники шерифа зовут ее «черной дырой», туда сваливают вещи всех людей, которых не могут найти. – Она посмотрела на Дина. – Да и не пытаются искать.

– А вы знаете, почему они не пытаются? – отозвался он.

Эллисон нахмурилась и вернулась в кресло.

– Нет, этого я понять не могу. Может быть… – Она помедлила.

– Что? – спросил Сэм.

Она покачала головой.

– Нет, я просто предполагаю. Доказательств нет.

– А вы все равно скажите, – настоял Дин.

Эллисон поджала губы, но призналась:

– Может быть, они боятся. У меня такое чувство, будто они боятся, что в следующий раз – когда угодно – пропадут они сами или кто-нибудь из их родных.

– Но я думал, что такого не бывает, – возразил Дин. – Парень в библиотеке сказал, что местные никогда не пропадают.

Она кивнула.

– Оуэн, да. Милый молодой человек. Он сделал большую ошибку, пригласив в гости родственников. Он пробыл здесь недостаточно, чтобы считаться «местным».

Дин покосился на брата.

– Может, поэтому его двоюродных сестер забрали.

Эллисон прищурилась, будто не расслышала.

– Забрали? Кто?

Дин откинулся на спинку кресла и скрестил на груди руки.

– Почему вы нам не скажете?

– Так вы поэтому ко мне пришли, – женщина убрала со лба выбившуюся прядь белых волос. – Хотела бы я знать, но, когда я пытаюсь разглядеть, вижу лишь черноту.

– Черная дыра, – пробормотал Сэм.

– Да, – согласилась Эллисон и бросила на Дина почти хитрый взгляд. – Вот если бы мне сюда что-нибудь из тех вещественных доказательств… – Она не договорила.

– Это бы помогло вам найти их?

– Не знаю, – призналась она. – Иногда я дотрагиваюсь до вещи, и она мне ничего не говорит. Иногда говорит все. Иногда не все, но достаточно. – Она внезапно широко улыбнулась; улыбка осветила ее лицо и тотчас же растопила напряжение, которое держалось с того мгновения, как они ворвались в ее дом. – То же случилось, когда я швырнула в тебя снежный шар. Я знала, что твой брат перехватит его прежде, чем он зарядит тебе в лоб.