Любить всем сердцем (ЛП)

Я смотрю на нее, и то, что она видит на моем лице, заставляет ее замолчать.

— Мне все равно. Что бы ты ни видела, что бы ни читала, ни слышала, ни хотела мне сказать, пожалуйста, не надо.

Она кривит свои идеально-розовые губы.

— Ладно.

Я оборачиваюсь и изо всех сил стараюсь сосредоточиться на музыке, даже с сердцем, бьющимся в горле. Во время второй песни помощники, сопровождавшие папарацци, направляются к боковой двери, ведущей за платформу. Скорее всего, они расскажут Бену, что случилось. Мои щеки пылают, когда я чувствую, что каждый взгляд в комнате направлен на мою голову.

Песня заканчивается, и выходит пастор Лэнгли. Мы с Эшли переглядываемся.

— Что происходит? — спрашивает она.

Я снова перевожу взгляд на платформу, пока Бен шепчет что-то церковному лидеру.

— Понятия не имею.

Он поворачивается лицом к собравшимся и сразу замечает нас с Эшли. Неуверенно улыбается нам, прежде чем обратиться к залу.

— Доброе утро. Я рад, что вы все здесь собрались. Я хотел уделить минутку, чтобы поговорить о некоторых вещах, которые происходили здесь за последние несколько недель. Чтобы избежать сплетен, хотел бы развеять распространяющиеся слухи.

Зал взрывается шепотом, и даже участники группы кажутся такими же смущенными и заинтересованными, как и все мы. Но только не я. Почти уверена, что знаю, о чем он собирается говорить, и мои внутренности кричат, чтобы я бежала.

— Во-первых, для тех из вас, кто интересуется моими отношениями с Джесси Ли, правда в том, что он мой младший брат.

Вздохи и шепот гудят вокруг меня, в то время как мой желудок опускается.

— Джесси живет у меня уже несколько месяцев, и за это время он неожиданно обзавелся здесь несколькими друзьями. — Бен не смотрит в мою сторону, и я ценю это. — Средства массовой информации безжалостно преследуют эту церковь в надежде получить сенсацию о том, почему Джэс здесь. Они преданы своему делу, надо отдать им должное.

Раздается смех, но я чувствую только тошноту.

— Мой брат возвращается в Лос-Анджелес, но перед отъездом ему нужно кое-что сказать. — На этот раз Бен смотрит мне прямо в глаза. — Надеюсь, вы его выслушаете.

— О Боже, о Боже, о Боже мой, — шепчет Эшли.

Я слишком ошеломлена, чтобы отчитать ее за богохульство в церкви — потому что знаю, что это были не молитвы — и вместо этого тупо смотрю вперед. Желчь подступает к моему горлу, когда святилище взрывается аплодисментами.

Не смей блевать, не смей блевать.

Из глубины сцены появляется фигура в черной футболке, синих джинсах и черных ботинках на толстой подошве. Я смотрю на его ноги, потому что не могу заставить себя посмотреть ему в глаза.

Помолвлен. Дети. Интрижки. Разрушенные отношения.

— Говоря словами моего хорошего друга, — гремит его голос из динамиков, — Доброе утро, добро пожаловать в церковь.

Он бренчит на гитаре, и у меня внутри все сжимается от этого звука, того самого, который я слышала каждое утро, когда Джесси писал музыку в комнате Бена. Тот же звук я слышала, когда он играл песню, которую написал.

— Бетани, — говорит Эшли, — ты неважно выглядишь.

Джесси наигрывает еще несколько аккордов.

— Я работал над песней, которую хотел бы сыграть для всех вас.

Опять бренчание.

Мой желудок сжимается.

— Вот дерьмо, — шипит Эш. — Кажется, тебя сейчас…

Хотела бы я сказать, что могу с этим бороться. С тошнотворным спазмом я сгибаюсь пополам и проливаю свой завтрак из «Старбакса» на пол церкви.

— Дерьмо. — Эшли хватает меня за плечи, поднимает со скамьи и ведет по проходу к выходу.

Я опускаю голову, вытираю рот и стараюсь не блевать снова, когда голоса, кажется, сливаются позади меня. Она пинком распахивает двойные двери и тащит меня в сторону ванной. Я добираюсь до первой кабинки, падаю на колени и выпускаю остатки того, что было у меня в желудке.

— Мне так жаль, — говорит Эшли, придерживая мои волосы. — Я должна была вытащить тебя оттуда раньше.

— Нет. — Качаю головой и сплевываю в унитаз. — Я думала, что смогу сдержаться.

— Ну, ты ему показала.

Небольшой взрыв смеха поднимается из моего живота.

— Похоже на то.

Какие бы теплые чувства ни питал ко мне Джесси, я наверняка просто убила их волной тыквенно-фраппучиной блевотины.

ДЖЕССИ

— Просто дай ей немного пространства, — говорит Бен, не сводя с меня глаз, пока Бетани бежит по проходу к двери.

— Не могу. — Я стягиваю гитарный ремень через голову и протягиваю ему свой инструмент. — Я должен убедиться, что с ней все в порядке.

Бегу по проходу, когда мимо меня проходит один из сотрудников Бена с чистящими средствами. У меня слабый желудок, и видеть, как кого-то рвет, так чертовски мерзко, но я не чувствую даже небольшой тошноты, поскольку мое беспокойство о ней важнее. Я толкаю двойные двери и выбегаю на парковку.

— Джесси! Джесси, сюда!

Я оборачиваюсь и вижу двух папарацци, спешащих ко мне.

— Не сегодня, ребята. — Я бегу обратно в церковь, закрываю и запираю двери. Обдумываю куда она могла подеваться, пока не слышу голоса из женского туалета.

Когда протискиваюсь внутрь, Эшли смотрит на меня так, словно ничуть не удивлена, увидев меня там. Она стоит в дверях кабинки, и когда я наклоняюсь, чтобы заглянуть внутрь, она выходит и закрывает дверь, отрезая доступ к Бетани.

— Я просто хочу с ней поговорить.

— Нет. — Она показывает на дверь позади меня.

— Бетани, пожалуйста.

— Уходи, Джесси! — говорит Бетани.

Я не могу оторвать глаз от серой металлической двери кабинки или ее черных сандалий, выглядывающих из-под нее. Она выглядела такой красивой в своем сарафане, даже после того, как ее вырвало.

— Просто уходи, — говорит Эшли, мягко отталкивая меня. — Я знаю, тебе есть что сказать, но сейчас не время.

Наверное, она права. Я собирался сделать грандиозный жест, и все, что мне удалось сделать, это смутить Бетани перед ее церковью.

— Я осел, — бормочу я, выходя из туалета в коридор.

Эшли следует за мной, но стоит на страже у двери.

— И какова твоя конечная цель?

Провожу руками по волосам и смотрю в потолок, надеясь, что там есть ответы.

— Я не знаю, что делаю.

— Ясно.

Опускаю руки по швам.

— Скажи, что мне делать.

— Дай ей немного пространства.

— Я не могу этого сделать. Я влюблен в нее, и говорю не о том приятном чувстве, а говорю о кулаке в живот, — я ударяю по своему прессу для акцента, — вырывающем мои внутренности.

Она моргает несколько раз, а затем выдыхает.

— Вау.

— Да уж.

— Я этого не ожидала.

Я невесело смеюсь.

— Представь себе, я тоже.

Девушка накручивает на палец прядь волос.

— Ну, я все еще думаю, что тебе нужно отступить, пока она не вернется в эмоциональное русло. — Она кусает губу, как будто что-то обдумывает. — Если это из-за видео...

— Какого видео?

Ее глаза расширяются.

— Забудь об этом.

— Нет, какое видео?

Эшли качает головой, давая мне понять, что я не получу от нее больше ни капли информации.

Хорошо. Я достаю телефон и быстро посылаю сообщение Дэйву, спрашивая, не появилось ли новых видео, которые касаются Бетани или меня. Через десять секунд появляется видео.

Я нажимаю кнопку воспроизведения. Как только раздается звук, Эшли чертыхается. Бинго.

Разрешение довольно хорошее, скорее всего, снято на новый iPhone. Когда камера приближается, я вижу Бетани, сидящую за столом напротив какого-то парня в «Старбакс».

Не просто какой-то парень.

Чертов Уайт.

Бетани наклонилась к нему через стол, ее лицо искажается от гнева, а костяшки пальцев побелели.

«Ты говорил, что любишь меня. Говорил, что я из тех женщин, на которых женятся мужчины. Ты трахнул меня в моей машине, а потом бросил через полчаса на парковке «Дейри Куин»!

Сукин сын.