Страница 22 из 70
— Что происходит с группой?
— Я же сказал, никакой группы нет.
— Ты опять пытаешься заставить меня пить? Ну же, дай мне хоть какую-то надежду. Если это все равно безнадежное дело, тогда какого хрена я здесь?
Несколько секунд он молчит, потом прочищает горло.
— Ребята ждут, что ты напишешь, прежде чем решить, останутся они или нет.
— Это ведь хорошо, правда? Я напишу несколько топовых песен, и мы вернемся к делу.
— Лейбл не гарантирует твое возвращение. Что бы ты не сочинил, это должно быть достаточно хорошо, чтобы завоевать их.
Мой взгляд устремляется к гитаре, которая начинает собирать пыль.
— Я могу это сделать. А как Нейт?
Дэйв вздыхает.
— Натан ушел навсегда.
Я провожу рукой по волосам.
— Но это же бред. Он любит музыку…
— Он любил Кайлу.
Черт возьми, мне нечего на это сказать? Какой мужчина бросит всю свою карьеру ради цыпочки? Явно не из тех, кто готов умереть за свою музыку, так что нам будет лучше без него.
— В Лас-Вегасе есть барабанщик, за которым я присматриваю. Если ты придумаешь сингл, напоминающий ранние вещи Джесси Ли, посмотрю, смогу ли заполучить его вместо Натана.
— Если? Где твоя вера в меня?
— Честно? Она умерла во время твоего второго пребывания в реабилитационном центре.
— Я трижды был на реабилитации.
— Мне ли не знать. Я должен бежать. Принеси мне эти песни.
Линия обрывается.
Я смотрю на блокнот в кожаном переплете и ручку на прикроватном столике, затем мой взгляд скользит к фотографии Мэгги: руки на раздутом животе и ее глаза светятся радостью, глядя на меня.
— И как мне делать это здесь? Никакого вдохновения.
Решаю, что мне нужно подышать свежим воздухом и выкурить сигарету, поэтому хватаю Мальборо и зажигалку и иду на кухню за кофе.
В девять тридцать утра я ожидаю, что где-нибудь найду няню и ребенка, которые занимают слишком много места и производят слишком много шума, но дом пуст. Хорошо. Может быть, с их уходом я смогу подумать… Что за...?
Я щурюсь сквозь раздвижную стеклянную дверь на задний двор. Там один из тех пластмассовых детских бассейнов, и мелкая с няней сидят в нем.
— Она выглядит нелепо. — Я открываю дверь, и обе пары глаз смотрят на меня. — Тебе не кажется, что ты слишком большая для этого?
— И тебе доброе утро, — говорит няня, покачивая пластиковой рыбкой в воде.
Не знаю, почему это зрелище так расстраивает меня. Может быть, это мой разговор с Дэйвом. Может, просто идиотизм взрослой женщины в детском бассейне. А может, дело в том, что в купальнике на ней меньше одежды, чем я когда-либо видел, и я чертовски возбужден и сварлив, но она продолжает отказывать мне в сексе.
— Мне нужно, чтобы ты отвезла меня в церковный спортзал.
— О, круто! Ты занимаешься «Святой Йогой»? Или «Силой и Душой»? Кажется, они начинают урок зумбы. Держу пари, у тебя будет хорошо получаться. — Она смеется и слегка фыркает, что чертовски раздражает.
— После встречи я пойду в спортзал, так что забери меня через час.
— Не могу, мне нужно быть на работе в два часа, кроме каждой второй пятницы…
— Не подходит. Измени время.
Она сердито смотрит на меня.
— Если тебе не нравится, езжай сам. Моя работа — доставлять тебя на встречи.
Боже, эта женщина невероятно упряма. Я опускаюсь на стул в нескольких футах от бассейна и закуриваю сигарету.
— Здесь курить нельзя. — Взгляд ее больших карих глаз устремляется на малышку, которая, кажется, совершенно не замечает, что я курю.
— На улице это никому не повредит.
— Ты подаешь плохой пример.
— Говорит женщина в детском бассейне. — Прищурившись смотрю на ее грудь. — Это что, единорог у тебя на купальнике?
— Это Пегас.
Я делаю длинную затяжку и выдыхаю дым в ее сторону.
С рычанием девушка поднимается из воды, и я на мгновение застигнут врасплох ее телом. Ее купальник далек от сексуальности, он полностью закрывает все ее скромные изгибы, но что-то в нем заставляет меня отчаянно хотеть снять его и узнать, что под ним. Она невысокая, но ее рост компенсируется длинными стройными ногами, а бедра мягкие и округлые. Она хорошо скрывала это под одеждой.
Няня выхватывает сигарету из моей руки, и вода с ее тела капает мне на колени.
— Я возьму это.
Разворачивается, и я смотрю, как она, качая бедрами идет назад к бассейну, где макает мою сигарету в воду, а затем бросает её в куст. Явно удовлетворенная, она хлопает в ладоши и плюхается обратно в воду.
— Тебе не стоит курить. Удивительно, что люди все еще курят, учитывая все связанные с курением смерти каждый год. Это словно табачные компании говорят: вот пистолет с пулей в нем. Дай мне денег, а я позволю тебе приложить его к своей голове.
— О, а это нормально – говорить подобное в присутствии ребенка?
Няня хмурится, затем смотрит на маленькую девочку, которая, кажется, полностью игнорирует нас в любом случае.
— Эллиот, никогда не кури. Это плохо для тебя.
— Знаю, — говорит она и начинает барахтаться, обливая меня водой. — Я русалка!
Летающие лошади, русалки… В детстве я воображал себя огнедышащим драконом. Мир полон нормальными людьми, которые мечтают о жизни в мифах и легендах. Простой снаружи и огнедышащий внутри. Суперзвезда рок-н-ролла не исключение. Я стал тем, кем они хотели меня видеть.
Ни аргументов. Ни борьбы. Никакого сопротивления с моей стороны…
Мой пульс колотится в горле.
— Ох, черт…
— Джесси! — ругается няня. — В чем твоя проблема?
Я моргаю, глядя на нее.
— Мне пора идти.
Кажется, я только что написал песню.
БЕТАНИ
Джесси вскакивает с шезлонга и бросается внутрь, забыв закрыть дверь.
Я вздыхаю и выхожу из бассейна, чтобы закрыть её. Пока встала, иду на кухню, одним глазом присматривая за Эллиот, хотя она умеет плавать, а воды всего пара футов, и достаю из морозилки два фруктовых мороженых. Мой взгляд устремляется дальше по коридору. Дверь Джесси закрыта. Интересно, с ним все в порядке? Смотрю на часы и вижу, что у нас есть еще пара часов до отъезда, поэтому возвращаюсь к Эллиот.
Мы болтаемся в бассейне, пока наши плечи не розовеют, а руки не становятся морщинистыми. Затем выливаю воду из бассейна и сажаю ее в ванну. Одеваю Эллиот для школы и оставляю ее с Барби, пока сама быстро принимаю душ.
Закончив и одевшись, я понимаю, что у нас есть десять минут до того, как мы должны отвезти Джесси на его встречу. Собираю наши вещи, надеясь, что Джесси не заснул или типа того, и не дождавшись, иду стучать в его дверь.
— Мы должны идти!
Он распахивает дверь, а на нем все еще спальные шорты.
— Я не могу, я пишу.
— Что? Нет. Ты должен идти. Ты не можешь пропустить встречу.
Он выглядит немного ошеломленным, как будто только что проснулся от самого лучшего сна на свете и хочет снова заснуть, чтобы продолжить с того места, где остановился.
— Нет, позвони им, скажи, что я заболел.
— Ты не можешь. Дэйв сказал…
— Мне нужно написать песню, и я нахожусь на чем-то удивительном, так что просто позвони им и скажи, что я болен. — Джесси оборачивается, и я прослеживаю за его взглядом, и вижу блокнот на полу, слова и музыкальные ноты, нацарапанные по всей открытой странице. — Пожалуйста, Бетани. — Он никогда раньше не называл меня по имени. — Ты мне нужна.
Не знаю, почему я киваю, но это так.
— Я…
— Большое спасибо. Я твой должник.
Джесси закрывает дверь перед моим носом, и я стою там несколько секунд, задаваясь вопросом, как я собираюсь отмазать от его собрания анонимных алкоголиков, не навлекая на нас неприятности.
— Ты сказала им, что у меня понос! — Глаза Джесси широко раскрыты, когда он смотрит на меня из глубины коридора.
Не знаю, почему он выглядит таким расстроенным. Я сделала то, что он просил, и отмазала от собрания анонимных алкоголиков. Прячу свою улыбку.