Зеркала и лабиринты

– Там, среди кустов, ветви которых сплелись как паутина, я увидел его! – сказав это, Селак посмотрел на меня пристально, как если бы ему нужна была обратная связь, я же сумел только кивнуть. – Это был он… Этот чёртов Фэйд. Стоял там, как ни в чём не бывало. В костюмчике своём, как если бы на работу собрался… Ага, на работу! Чёрта с два! На работу в эти дебри!

– Вы хотите сказать, – я осмелился перебить Фрэйна, – что вы увидели господина Фэйда там, тогда, в тысяча девятьсот шестьдесят четвёртом году? Он был там, в Хорватии?

Селак ничего не ответил.

– Я промчался мимо него, но его облик словно отпечатался в моём сознании. В следующий момент последовал удар. Моя колымага, наконец, врезалась во что-то, что смогло остановить её кавалькаду. Это была торчащая из земли скала, поросшая кустами орешника. От удара я ошалел. В ушах звенело, перед глазами мелькало, руки тряслись. Я не сразу понял, что моего носа коснулся запах горения, что-то пошло не так с проклятой тачкой, загорелась топливная система. Нужно было бежать, любая секунда могла стать последней, понимаешь?

Я поспешил дать понять Селаку, что понимал, о чём он говорил.

– Я же сидел как к месту прибитый, попросту не в силах заставить своё тело шевелиться. И тогда, повернув голову вправо, я увидел сидящего на пассажирском сиденье Фэйда! Он, всё в том же костюме, со столь же странным выражением на лице, словно бы происходящее вокруг его касалось лишь в самой отдалённой степени, принялся вытаскивать меня из кабины. Он отстегнул ремень безопасности, и, опёршись руками о сиденье и приборную панель, вытолкнул меня ногами наружу. Я выпал, откатился на несколько метров, затем попробовал встать – не получилось, продолжил ползком. Так я разорвал дистанцию, отдалившись от горящего автомобиля на добрых пятьдесят метров и укрывшись за толстым стволом дерева я перевёл дыхание. В следующий же миг последовал взрыв. Я замер, время вокруг меня словно остановилось на секунду-другую, но вновь пошло словно кто-то запустил хронометр.

– Вы осмотрели останки своего автомобиля? – спросил я, – предварительно дав Селаку некоторое время собраться с мыслями. Мой блокнот и карандаш были уже наготове.

– Разумеется я осмотрел машину, парень! В те далёкие годы, знаешь ли, машина дорогого стоила! Но еще больше меня беспокоила судьба того, не весть откуда взявшегося чудака, что спас меня!

– На тот момент, как я понимаю, вы еще не были с ним знакомы? – уточнил я, делая запись в блокнот. Селак дал понять, что моё предположение было верным.

– На месте случившегося не было обнаружено никаких следов чьего-либо присутствия, – пояснил Фрэйн. – И когда я рассказывал о том, что случилось, на меня смотрели как на сумасшедшего! Один психотерапевт, специализирующийся на посттравматическом синдроме, даже заключил, что это всё плод моего воображения. И знаешь, парень, этому олуху поверили даже те, кто знал меня до этого. Сочли меня психом…

Про себя я отметил, что этих людей можно было бы понять, и я, скорее всего, придерживался бы похожего мнения в отношении Селака, не имей я тех сведений о господине Фэйде, что уже были собраны.

– Все эти умники пытались казаться мне настолько убедительными, обосновывая свои теории, как если бы это они были там, а не я. Что же, я бы посмотрел на их лица, если бы самые ярые из них были там, где мне приключилось столкнуться с треклятым Фэйдом во второй раз!

– Во второй раз? – изумился я, а Селак ухмыльнулся в ответ.

Инцидент 2

– Спустя четыре года после того события я еще не до конца переборол развившуюся у меня фобию водить автомобили, когда я ехал поездом из Сараево в Дубровник. Зима была, холмы мерно дремали под шапками из снега, а озёра надёжно сковал лёд, – подметив это обстоятельство, Селак сделал многозначительное выражение лица. – Над одним из таких вот озёр, одним из наиболее больших и глубоких, проходил железнодорожный мост, по которому мчался наш поезд.

Острие карандаша, в моей руке, упредительно соприкоснулось с поверхностью листа в моём блокноте.

– Я до того дня никогда не куривший сидел на своём месте в купе и читал книгу, когда ко мне подбежал какой-то мелкий мальчуган. Бесцеремонно дёрнув меня за рукав, он привлёк моё внимание.

На веснушчатом лице отразилась улыбка, обнажающая ряд зубов столь не регулярный, что я мигом вообразил в голове всех тех нищих на улице дореволюционного Парижа, что Гюго описывал с такой детальностью.

– Господин Селак? Это вы? – прошепелявил мальчишка, а когда получил от меня утвердительный ответ, добавил. – Хороший господин Фэйд просит вас составить ему компанию в тамбуре, между вагонами.

– Я сказал, что понятия не имею, кто это такой, этот господин Фэйд, но мальчишка не унимался, не оставлял меня в покое. Тогда я понял, что смутьян должно быть заплатил прохвосту, чтобы тот не давал мне покоя. Устраивать взбучку засранцу в купе было неразумно, кругом были люди и им и без того начинал действовать на нервы наш затянувшийся диалог с сорванцом. Я сказал тому, чтобы он заткнулся, и что я схожу к этому мистеру Фэйду, и если выяснится, что это какая-то глупая шутка, я немедленно позабочусь, чтобы балагур сошёл с поезда, немедленно и в самой радикальной форме!

Пока я шёл вдоль по вагону в направление тамбура, меня провожали недовольные взгляды, я же был преисполнен решимости выяснить, кто это позволял себе докучать мне в пути. Моей решимости, надо сказать, поубавилось, когда я навстречу мне, из тамбура вышел человек, и в момент, когда дверь была открыта, я увидел там его! Того самого человека, что четырьмя годами ранее появился в горном лесу, когда мой автомобиль горел.

Под моим взглядом Селак состроил недовольную мину, однако, тряхнув головой, всё же пояснил.

– Сомнений быть не может! Он был там, понимаешь парень! Твой господин Фэйд, которого ты здесь ищешь! Он был одет в тот же костюм, на его лице было то же выражение лица. Знаешь, выражение лица стороннего наблюдателя, как если бы незадачливый зритель вдруг перепутал дверь и вместо зрительного зала, ступил на сцену, прям посреди разыгрываемого представления.

Это сравнение произвело на меня довольно сильное впечатление, и, хотя к делу это отношение не имело, я всё же не удержался и записал высказывание в свой блокнот.

– Я ощутил, как у меня ноги подкосились, сердце забило барабанную дробь, дыхание перехватило. Когда между нами осталось пространство в один тамбур, Фэйд, едва улыбнувшись, подскочил ко мне, схватил за рукава и со всей силы потянул за собой. На какую-то долю секунды я допустил, что он явился убить меня! Но в следующий миг послышался скрежет металла, столь оглушительный, что все пассажиры схватились бы за уши, если бы они имели на то возможность. Падая с полок, люди, подобно тряпичные куклы, летали по салону вагона, некоторые выбивали своими телами оконные стёкла и исчезали в воде, которая вперемешку со льдом, стремительно, стала заполнять пространство внутри вагона.

Вагон начал деформироваться, людей прижимало металлом, рвало и надрывало, к счастью, это было последнее, что я видел. Фэйд вытащил меня наружу. Мы оказались в ледяной воде, но свободные от деформирующейся тюрьмы еще недавно комфортного вагона.

Когда же спасатели прибыли, они подняли из воды больше трёх дюжин трупов, я же подхватил воспаление лёгких и моя рука, понятия не имею как, оказалась сломана. Я был доставлен в больницу, где мне оказали помощь, но очень скоро я был отправлен на лечение домой, так как состояние моё не тянуло и на среднюю степень тяжести.

Все, все кого я знал, а также местные репортёришки, все расспрашивали меня о случившемся и о том, как я выжил.

– Вы рассказывали им о том, кто спас вас за мгновение до крушения поезда в озеро? – мне казалось интересным услышать о том, как друзья и близкие Селака могли отреагировать, если бы он вновь принялся рассказывать им о чудесном бегстве от смерти с помощью таинственного незнакомца.

– Иди к чёрту, парень! – Фрэйн махнул рукой в мою сторону, но я уже понимал, что это он сделал в сердцах, и вовсе не для того, чтобы оскорбить меня, так мужчина просто разряжал напряжение в своих же мыслях. – Я никому больше не рассказывал! Я понимал, что теперь меня бы точно сочли за психа, и если бы в психушку не упекли, то «ярлык» бы навесили, до конца моих дней. Я ограничился выдуманной историей о том, что я шёл в туалет, когда всё случилось, и мне чудом удалось спастись. Однако самому себе я уже не мог лгать, и ночами, пытаясь уснуть, в голове я прокручивал эти события. Имя Фэйд уже не покидало меня, настигая даже в моих сновидениях. Когда же мне случалось пробуждаться посреди ночи, в темноте своей одинокой квартиры я видел веснушчатое лицо мальчишки, беззвучно улыбающегося мне нерегулярным рядом еще молочных зубов, постоянные ему обрести не дано…