Ябанжи

– Опять, Ларка, прячешь записочки от своего черножопого!

– Ну зачем ты так, Полина? Никакой он не черножопый!

– Ну-ну. Он по-русски-то хоть без акцента говорит?

Лариса плакала от обиды, потому что ей нравился одноклассник, армянин Рафаэль, который очень красиво ухаживал, славился по всей школе незаурядным умом и даже решал задачки по информатике вместо девушки.

Пособия, предназначенные детям-сиротам, тётка тратила на сигареты и выпивку.

Однажды Кирилл попросил сок, на что получил подзатыльник.

– Буёк тебе, а не сок! Не ресторан тут, голубчик! Что дам, то и жри. Привыкли, как сыр в масле кататься, избаловала вас богачка Викуся. Не зря она себе мужичка искала. Вон в каких хоромах живёте… Ну ничего, у меня не забалуешь.

Время пролетело быстро. Лариса кое-как пришла в себя после травмы, повзрослела и набралась ума. Кирилл, хоть и был младше сестры на пять лет, тоже вскоре созрел и возмужал. Совершеннолетие старшей не заставило ждать отъезда тети в глубинку: Лариса прогнала её после очередного хамства, получив изрядную порцию проклятий и обвинений в свой адрес.

Закончив сразу два университета, в одном из которых она изучала психологию очно, а в другом – экономику заочно, Лариса устроилась на работу в налоговую: у отчима имелись знакомые, которые без разговоров приняли в отдел кадров.

И всё бы ничего, но Кирилл привёл в дом свою девушку.

– Лар, ну ты же понимаешь, что нам втроём жить не очень удобно?

– Понимаю, да. Но, заметь, не я пришла сюда, а она!

– Она – моя девушка. Мы поженимся, у нас семья будет.

– А я – твоя сестра! Разве мы – не семья? Вы поженитесь, а я – пошла вон? Так что ли?

– Нет. Ты работаешь, у тебя зарплата хорошая, не гони лошадей. Снимешь хату поближе к своей конторе. Если что-то нужно будет, звякнешь – я приеду.

– Да… Да-да, конечно.

Лариса обиделась на брата, но ей ничего не оставалось, как снять квартиру напротив своего управления: до «конторы» пешком пять минут. Спустя некоторое время неожиданно для себя она почувствовала свободу, наполненную необъяснимым чувством счастья без суеты. Она вдруг влюбилась в Дмитрия Петровича из юридического отдела, невысокого роста среднего телосложения мужчину в очках. Всё шло замечательно: Дмитрий Петрович и Лариса встречались, не скрывая своих чувств и держась за руки, покидая рабочее место. Вместе проводили вечера в квартире, которую снимала Лариса, попивали мартини, закусывали жирным сыром и розовыми пухлыми креветками, купленными на зарплату Ларисы. Дело уже близилось к свадьбе, как казалось девушке, и она часто заговаривала на эту тему, строила планы и витала в облаках. Правда, Дмитрий Петрович никак не хотел знакомить Ларису со своей мамой, с которой жил в одной квартире, несмотря на свой уже достаточно приличный возраст. А потом, в один из прекрасных солнечных дней, по дороге в кино, он неосторожно назвал Ларису сложной. Сказал, что не может чувствовать себя рядом с ней, как мужчина. Что ощущает себя, как таракан, накрытый большой стеклянной банкой. Что никакой свадьбы и совместной жизни с Ларисой он не планирует. С девушкой случилась истерика: она не ожидала такого развития событий. Накричала на любимого, прогнала. А потом звонила, чтобы попросить прощения, писала тысячи сообщений во имя спасения отношений, – тщетно: Дмитрий Петрович не отвечал ей, а на работе игнорировал.

Жизненные обстоятельства наложили отпечаток на характер Ларисы: молчаливая, прямолинейная, лишенная свойственной женщинам мягкости и кокетства. Дмитрий Петрович воспринимал её государственным служащим, главным специалистом в отделе кадров, человеком, который вот-вот станет начальником отдела. Лариса оказалась умна не по годам: успешно сдала все квалификационные экзамены. Дмитрий Петрович видел в ней начальницу, маму, друга, наставника, – кого угодно, но не ту, на чью роль Лариса претендовала.

– Лорик, ты ж мужик в юбке, прости за выражение, но я не могу найти других слов. Пойми ты, всё всегда под контролем не удержать. Если вселенная запустила какой-то механизм, то он произойдет, и это не изменить. Особенно женщине, – объяснил один из коллег Ларисы, который с упоением следил за развитием служебного романа.

– Да ну тебя в баню, Лешка, скажешь тоже. Человек или любит, или нет, – отмахивалась Лариса.

Дмитрий Петрович в скором времени женился на секретарше Катюше, которую всё налоговое управление знало как услужливую, всегда веселую и добрую девушку. А Лариса осталась с разбитым сердцем, с отчетами и личными делами сотрудников управления в руках, вместо журавлика – Дмитрия Петровича, летящего на крыльях счастья, высоко в небе.

***

– Ларис, ты можешь приехать? У меня тут трындец полный! – разбудил телефонный звонок и голос Кирилла.

– Ты до утра никак не мог подождать? Время – три часа ночи, – потирая сонные глаза, простонала Лариса.

– Нет, не мог! Если звоню в столь поздний час, значит, есть на то причина, правильно? – перешёл на крик Кирилл.

– Ладно, не ори! Сейчас буду.

Лариса быстро оделась, вызвала такси, приехала домой, где Кирилл проживал в гражданском браке со своей девушкой уже почти год. Зайдя в квартиру, старшая сестра почувствовала резкий, странный, ни на что не похожий запах, от которого мутнеет в глазах. Пахло свежей кровью.

– Что здесь произошло? – обеспокоенно спросила Лариса, разглядывая брата.

– Пойдем.

– Куда?

– В ванную… Вот.

Лариса застыла от испытанного в тот момент шока и осознания ужаса произошедшего. Девушка Кирилла лежала в кровавой ванне. Она была мертва.

– Как? Как это произошло? Боже мой, что теперь делать?

– Клянусь, я ничего не знаю. Пришёл домой, а тут…Мы поссорились, я не думал, что дойдет до такого!

– Ты идиот! – закричала Лариса. – Ни слова про ссору никому больше! Понял? Вещи все проверил? Нигде нет никаких записок, ну не знаю, писем, дневников? Того, что может указать на твою вину?

– Нет, я всё проверил. Правда, вот, была бумажка, письмо типа, она писала мне, что я – животное, так с ней обошелся. Ну, по щеке ударил один раз.

– Закрой рот быстро. И запомни: ни слова об этом. Если в телефоне была переписка, то ты попал, братик.

– Нет. Но, может, она звонила подругам, не знаю. Смотрел в телефон, вроде нет. Лара, какой я дебил, – Кирилл разрыдался на плече у сестры, как мальчишка.

Лариса успокоила брата, вызвала своего знакомого адвоката. Позвонила родителям девушки. Кирилла и Ларису пригласили в участок. Их допрашивали несколько раз, но закрыли дело и оставили молодых людей в покое, благодаря хорошей работе адвоката и связям покойного отчима. Вскоре Лариса переехала домой из съемной квартиры. На душе скребли кошки. Она часто стала думать о смерти. К тому же не могла спокойно принимать ванну: везде ей мерещились капли крови. Жуткий запах смерти не выветривался, несмотря на то, что Лариса несколько раз чистила плитку и поверхности. Самое странное, что с ней случилось – одиночество больше не пугало, как это было раньше. С друзьями и подругами Лариса почти не встречалась, однако были те, кто не оставлял.

– Лар, поехали к иконе Казанской Божьей матери?

– Надя, ты же знаешь, я не особо верующая.

– Но ты же крещеная, православная христианка. Поехали. Хуже точно не будет. Помолишься. Паломники так каждый ноябрь ездят, да и недалеко. На одну ночь всего. Вот увидишь, на душе легче будет. Поехали? Не нравишься ты мне совсем, тихая и бледная в последнее время. Что с тобой?

Надежда, подруга детства, уговорила Ларису поехать на празднование в честь Иконы Казанской Божьей матери. Попросила взять сорочку для купели и молитвослов.

В автобусе тридцать верующих православных, охваченных какой-то общей идеей и необъяснимой радостью, хором пели христианские песни, которые Лариса никогда раньше не слышала. Было тепло и уютно. По приезду девушка исповедалась в тихой, красивой церкви. Тонкие желтые свечи трепетали и потрескивали, освещая грустные образы на иконах. Позвали к трапезе, на молитву. После вечери – к причастию.