Время Бригадиров

Ухнет мина -

Я на солнышке сижу…

Бригадир знал одного такого, тоже частенько ворожил рифмами. Иногда просили поворожить для всех. Не слишком уж помогало перед дурным делом, но душе было созвучно, словно чувствовал общее настроение. И неврастеников, которые от слов вскипали, можно было сразу же отсеять и перенаправить на самое дурное. Хорошее дело - словесная ворожба…

Дождались. Машина, вгрызаясь в землю выпущенными из колес шипами, поползла вверх. Инок уселся удобнее, жердину перехватил, велел до края разгонять, Бригадир дотолкал, перевалилось корыто, заскользило, все больше набирая скорость. Сперва Инок притормаживал шестом слева, царапая им склон, потом перенес на правую сторону.

Через некоторое время Бригадир еще раз изумился - до чего же огромна та колымага! Инок каплей скользнул где-то возле колес. Показалось, что промахнулся, но потом увиделось, что капля разделилась на две, словно ударило в препятствие, а Инока… (у Бригадира тут внезапно прибавилось зрения) выбросило из его корыта, и он, обхватив своего божка всеми четырьмя, что-то восторженно вопя на своем природном рубленом, почти совсем непохожем на человечий язык, последним усилием, скорее воли, нежели удачи, направил себя под обод…

Жахнуло погромче чем от гранаты Бригадира, а уж та-то рванула так рванула. Подняло на все стороны глиняную пыль (давно не было дождей) разошлось на все стороны, потом сошлось обратно к середине, скрыло машину. Колес долго не было видно - сорвало ли? перемолотило в куски? Но тут открылось - увидели - машина сползла, никак не могла зацепиться и сползала все ниже, стала разворачиваться на одну сторону. Бригадиру показалось, что вот-вот упадет, завалится, но не упала, замерла.

– Кто был ничем, тот станет всем! - сказал Арестант, и Бригадиру показалось в этой фразе что-то мутно знакомое.

– Сейчас бы вторую, да в борт! - сказал с чувством Бригадир. - Там, как раз удачно, бугорок - подбросить должно… Давай, повторим? Я тебя усажу и… Все - хана им!

– Знаешь, кого ты сейчас напоминаешь?

– Кого? - подозрительно спросил Бригадир.

– Лучше я тебе об этом не скажу.

А Бригадир внезапно понял - кого. И даже покраснел. Вроде как до времени Смотрящего в себе репетировал.

– Поторопись! - сердито сказал Бригадир. - Если сейчас под ту шумиху не отсквозим отсюда - шкуры наши выскваживаться будут. Теперь очень рассердились.

– По заслугам и честь!

Арестант отполз в середину Амбара, улегся на разложенную систему ремней, принялся обволакиваться: цеплять их на себя, защелкивать хитрыми замочками.

– Ась, да небось плохо тянут, но иногда вытягивают, - заметил Бригадир. - Куда летим-то?

– Ась? - рассеянно переспросил Арестант, подделываясь под местный говор.

– Куда полетим? - повторил Бригадир.

– На Свалку…

Изумиться не успел. В этот момент за спиной и рухнуло

– Бздец! - сказал Арестант. - Уже никто никуда не летит…

4.

В жизни бывает всякое, иногда нелепое…

Бригадир сам не так давно задумывался, а потом и размечтался до розовых глюков, что это какой-то лихой человек стибрил у Метрополии вещицу, которая ей до зарезу необходима. Он же, Бригадир, эту вещицу обязательно найдет и шиш отдаст! Только покажет издали, подразнится - мол, хотите? - а вот ни хрен вам, ни кукареку! И уничтожит перед самым ее метропольским длинным носом, да и его защемит… красиво… вместе с собой. Много раз это в красках представлял. Каждый раз все симпатичнее и отчетливее, и в какой-то момент сам в это поверил - именно так будет. Словно всей своей предыдущей жизнью цель выставлял, шел к ней. Только такое - по высшему верхнему смыслу - должно было все его предыдущие грехи смыть и примут его в чертоги, помрет он чистеньким. А вот пришло время помирать - враз разонравилась затея.

Надо же такому случиться, чтобы стена, из крупных каменьев сложенная, вся левая ее часть, что от двери, вместе с частью крыши и стропилами возьми да и рухни на движок…

Бздец! Теперь точно - бздец!

– Отлетали!

Арестант сидел, смотрел горестно, а потом, вдруг, как заржал…

Нельзя крепко смеяться, когда кругом все непонятно на чем держится. Тут и еще одна стропилка отпала, на среднем гвозде крутанулась, и поперек лба своим (более тяжелым концом) его и отоварила. Как сидел, так и отвалился. И это хорошо, потому, если бы сразу бы попытался сесть, она бы его по затылку сделала на втором своем махе. Однако Арестант об этом не знает, лежит не шевелится, а поперечина над ним гуляет, туда-сюда, словно маятник от старых часов очень больших. Бригадир тут подумал, а есть ли такие большие часы? Но понял, что уже никогда этого не узнает. Если только, когда пытать будут, у мучителей спросить. Но оно не стоит, чтобы ради такого любопытства задерживаться на этом свете.

Если смеются трое, то над кем-нибудь, если двое - друг над другом, а один - над самим собой.

Бригадир, находясь в этом амбаре, сумел убедиться в правильности изречения. Уже отсмеялись над потугами Метрополии, враз на одного поменьшило в их компании, пришли к смеху обоюдному - опять убытки, а, когда один остался, дошел до мысли, что над Метрополией смеяться нельзя - на ее стороне вся удача. Тут впору только над собой смеяться или над этим… И понял Бригадир, что едва не надумал служить человеку, который, должно быть, умер давным-давно.

– Это всего лишь жизнь, - сказал он сам себе. - В конце концов, есть вещи гораздо более ценные, а это всего лишь…

Не договорил, подошел к Арестанту. Стал разглядывать этого пришлого. Поперек лба красный след. Ох, и крепкая черепуха! - позавидовал чужой кости Бригадир. - Интересно, и чего он этакое жрал по-жизни, чтобы такое нарастить? Сковырнуть его блестючку? Или рано? А если, вдруг. очухается - тогда как? - с соображением или без него? Вот и гадай. Мало кто после такого… иные себя уже чем-то другим считают - перетряхивает мозги задом наперед. А тут сплошь чужак, не с их земли человек, может у них все наоборот, может они с таких ударов как раз и выздоравливают?

Наклонился - тронул пальцем блестючку…

Арестант глаза открыл - как ошпарил взглядом.

– Ты это всерьез говорил, что меня зарежешь, а потом себя?

Бригадир даже не удивился. Нечто можно в таком серьезном деле шутки шутить?

Тебя сейчас?

Скоро.

Понятно о чем речь: метропольские, ясно дело, озверели, лучшее время вышло - не успели уйти, теперь остатки собственного времени выходят, вот-вот последние капельки начнут падать. И ничего тут не поделаешь. Потому придется огорчить их напоследок, - злорадно подумал Бригадир. - Самоликвиднуться! А попросту говоря - зарезаться…

И тут же место себе присмотрел, где удобнее на ножик падать. Про красивый тонкий нож вспомнил, что в сумке. Вывернул все барахло себе под ноги.

– Ну ты и барахольщик! - сказал Арестант. - Мародер!

И вдруг застыл.

– Это у тебя откуда?

– Оттуда! - буркнул Бригадир, отпихивая ногой "сонники", снова наклонился, копаясь в тряпье, разыскивая нож. - Должен же быть? Куда делся?

Арестант что-то крякнул не под настроение.

– Это биологический универсал! - сказал Арестант, теребя сонника.

– Что такое универсал? - спросил Бригадир.

– Да, что угодно! - воскликнул в бесшабашном восторге Арестант. - Ты чего сейчас больше всего для жизни хочешь?

– Гранату! Но только хорошую - мощную.

– Ну так смотри! - дернул за ножки и бросил

Вероятно оба подумали одно, и в своих желаниях были чересчур жадны, потому как рвануло так, что остатки стены качнулись, стропила над головой сдвинулись, едва не похоронив под собой. Скромнее надо быть в желаниях. Бригадира с ног уронило, но тут же откатился от стены, смотря на нее в испуге.

Шепнуть боялись. Бригадир встал, не обращая внимания на то, что Арестант в испуге замахал на него руками, стал осматриваться, подумывая, что взять в дорогу. За дверину решил не выгдядывать - ничего интересного там быть не может, хоть и голодные, а после такого и желчью траванешь. Бригадир спокойно и дружелюбно относился ко всяким трупам, но только не порубленным в окрошку.