Научи меня любить

— Привет, — получилось хрипло, еле слышно, как после сна.

— Малыш, любимая... — судорожный вздох теперь от Сашки. — Как ты? С тобой все в порядке? Ты не заболела? Яна... Почему ты молчишь?

— Все в порядке.

— Почему не звонишь, на звонки не отвечаешь. Я волновался за тебя. Ян, пожалуйста, не молчи! 

— Просто голова кружилась немного, уснула, телефон на беззвучном.

— Я на домашний тоже звонил...

— Я не слышала. Нет. Не правда... Просто разговаривать не хотелось. Не спрашивай.

— Ты не простишь меня, да? Слишком сложно все, я понимаю.

— Да нет же, Сашка, нет! — кажется она сейчас разбудит соседей. — Не в этом дело. Не знаю... Просто мы с тобой как-то совсем отдалились друг от друга. Ты ничего не рассказывал и сейчас не рассказываешь...

— Ты о чем, Ян? — Сашка обиженно усмехнулся в трубку. — Ты сама не звонишь, хотя прекрасно знаешь, что телефон нам выдают только по звонку родственников. Первый день не в счет. Но ты не звонишь. Я вру, говорю, что жена с работы позвонить не может, нельзя. Договариваюсь и на час забираю телефон каждый вечер, в палату. Яна, честно, ты смотрела на время, сколько длятся  наши разговоры?

Янка прикусила губу до крови. Она понимала, о чем говорит муж. О том, что кроме самочувствия она ничего не спрашивала, не рассказывала ни о себе, ни о Лешке. Быстро прощалась и бросала трубку, каждый раз находя новые отговорки.

— Молчишь... Вот и я навязывать не могу свои проблемы. Понимаю, теперь я калека. На шее ребенок, виноват перед тобой на всю жизнь. Я выкручусь сам, надеюсь, что начну ходить. Я справлюсь. Сейчас уже решаю вопрос с предъявленным обвинением. Я знаю, как для тебя это трудно — принять, что муж находится под следствием. Но я не виноват, клянусь. Хотя... Это дел не меняет.

Сашка вздохнул, собрался с духом и продолжил:

— Прости, я не могу тебя вычеркнуть из сердца. Наверное, я уже для тебя действительно чужой. Скажи. Ты просто скажи, как есть. Я пойму...

— Расскажи мне об этом чертовом телефоне. Пожалуйста, я хочу знать, что за грязные дела творятся за моей спиной! Расскажи мне о том, что там произошло, что ты натворил! 

Сашка молчал. Тысячу раз прокручивал в голове этот разговор, готовился. Но сейчас сомневался вновь. Стоит ли все рассказывать? Так, как есть... 

- Наверное, это еще началось тогда, когда мы с тобой были на новогоднем корпоративе, четыре года назад, помнишь? Я тогда не придал этому случаю значения, а стоило бы. Именно там и увидел тебя Пьянов. Мой сотрудник, с одной бригады. Он чуть старше, подавал большие надежды, имел блат. Я конечно понимал, что мы соперники. Но думал, что только в работе. В какой-то момент я вышел на улицу покурить. Услышал, как Пьянов обсуждает, как он поимел бы какую-то телку, расписывал во всех подробностях. Мне стало противно, я вернулся в кафе. Потом мы танцевали с тобой, и я совершенно об этом забыл. Но когда все расходились домой, у гардероба ко мне подошел наш сварщик, Володька, пьяный в дупелину, начал нести какой-то бред о том, что Пьянов всем рассказывает, как до одури хочет мою жену... Я посмеялся, просто даже не подумал о том, что это все правда, тогда все явно перебрали. Володьку послал и забыл... А дальше, наверное, просто было место случаю. Ремонт оборудования на скважине. У Пьянова повторная поломка, у меня 90 процентов выполнения. Мне дают повышение, его перводят в какую-то глушь, на другое месторождение.

Яна, сидела тихо, как мышь, боясь делать вздох. Всё, что сейчас говорит Сашка, казалось каким-то мыльным дешевым кино, если бы действительно тогда не происходило с ними...

" Ты, может быть помнишь, как я рассказывал, что сам не ожидал, что стану бригадиром. У меня ведь ни блата, ни опыта столько не было. Но мужики, они были рады, приняли меня, уважительно относились. Польщенный, я совершенно забыл о Пьянове. А он обо мне нет. Работу он никогда не любил, хотел стать большим начальником. И кто-то видимо ему помог. Через несколько лет Пьянов становится проверяющим. Как паскуда, ездил, вынюхивал , наказывал, убирал ненужных людей. Все знали об этом, но никто не мог ничего поделать. Взрыв в первый раз на месторождении показался мне странным. Я точно знаю, там все было исправно. И сменщик мой, неглупый парень - такого бы не допустил. Но разбираться нам никто не дал. Прибыла комиссия. Во главе с Пьяновым. Нас вызвали на работу под предлогом, что сменная бригада отстранена. Но... Это был лишь изящный маневр. Я не звонил, не мог. Нам устроили там такое... На зоне, наверное, лучше относятся. 

Вот так, Яна. Здесь Пьянов с камерами и обвинениями в терракте, дома ты. Осталась с Лешкой. Я старался изо всех сил, чтобы не дать ему повода обвинить нашу бригаду, но он в этом мастер. Кто-то не выдержал, сбегал покурить в кусты, кто-то перед камерой с бутылки воды попил. Этого достаточно. А в документации не нужно быть особым фокусником, чтобы подтасовать и добавить в дело испорченные и недозаполненные бланки.

В последний день он хотел, чтобы я подписал признание. Это даже не срок, Яна. Это практически смерть. Только кроме меня там еще двенадцать человек в бригаде. А у них также семьи, дети... Пьянов смеялся, показывал с телефона мне свои "доказательства", поясняя, как мечтал стереть меня с лица земли и отыметь мою жену. Я не сдержался, схватил его за шею, но отпустил. Лучше бы придушил, гада... Он тут же отряхнулся, и с гадкой ухмылочкой напомнил о том, что вокруг висят его личные камеры. Все понимали, что съемка незаконна, но никто не мог ничего с этим поделать. Каждый наш шаг записывался и видео сохранялось в его телефоне. А потом он достал сигарету и прикурил..."

Несколько секунд молчания показались вечностью. Разлетелись вдруг осколками, острыми, беспощадными, раскидав в стороны все придуманные обиды, утаскивая в тьму обрывки недопониманий, снова раня, снова вскрывая нарывы... 

— Было очень больно? - сдерживая слезы, тихо спросила Янка.

— Нет, малыш. Не знаю, наверное просто не помню. Я и про то, что телефон, оставшийся у меня в руках, не запомнил. Думал что было в бреду. Там, между жизнью и смертью. А теперь это единственный шанс доказать, что все было подстроено. Телефон через  адвоката предоставят следствию. Конечно предварительно сохранив копии всего, что там было. Доказать, чей телефон, будет несложно. А там уже дело нашего адвоката, он толковый мужик. Ребята оплатят его работу, в интересах каждого доказать несправедливость предъявленных обвинений и увольнения. К тому же, если все получится, то мне выплатят полную страховку. 

— Теперь ты герой для них...

— Для них да, для тебя калека, который, думаю, уже тебе не нужен. Ян, прости за все. Я ни в чем тебя совершенно не виню, понимаю, что был не прав во многом сам. Но и удерживать возле себя насильно не буду. У тебя талант, шанс стать известной, заниматься любимым делом. Я не нужен тебе такой. И, наверное, наш брак изначально был ошибкой. Прости. Давай, устраивай свою жизнь. Все, что нажито, однозначно останется тебе, даже не обсуждается. Как вылечусь, уеду к родителям, на кусок хлеба заработаю. Я не дурак, понимаю, что больше не нужен. Просто пообещай мне, что будешь счастлива.

— Саш, не...

Гудки в трубке поставили точку. И еще одну, и еще... Через секунду в унисон им - на экран, на дрожащие пальцы - друг за другом стали падать горькие прозрачные кляксы...