Научи меня любить

Приступы повторялись еще несколько раз за неделю.

Нет, Яна не заразилась кишечным гриппом. Да и Лешка пошел на поправку уже на следующий день. И казалось, что теперь можно расслабиться, не трястись каждый день на работе от напряжения, что она делает что-то неправильно, не вовремя, не так как положено. Можно забыть о том, что такое будильник, орущий задолго до рассвета. Можно забыть об ежедневных капризах Лешика, так не любившего вставать по утрам. Но видимо накопившаяся усталость сказалась. И Яна чувствовала себя плохо. Не было сил, падало давление так, что снова шатало и тошнило. Есть не хотелось. Бледность, раздражительность стали теперь ее верными спутниками.

Лешка старался не докучать, помогал в домашних делах, не бардачил и все чаще пропадал с мальчишками во дворе. Янка отсыпалась, отлеживалась, отмалчивалась. Иногда плакала.

 Почти каждый день звонила Наташка, уговаривала ее обратиться к врачу, ругала, что ее отношение может закончиться для нее и ребенка печально, но Яна стояла на своем. В больницу она не пойдёт. Потому что снова положат. И даже теперь не в Лешке дело, ей не хочется этих переживаний, этих надежд, этих людей, старающихся поддержать и заверить, что в этот раз все получится. Все это ложь, каждый раз было ложью.

Не хочется больше, совсем. Наелась.

 Потому что за последнее время ей стало предельно понятно, что мало желания завести ребенка. Это не кошка, не рыбка в аквариум, чтоб его заводить. Малыш придет в семью тогда, когда к этому будут они оба готовы. И Яна, и Сашка.

А сейчас? Сейчас их брак висит над огненной пропастью на волоске. И она ничего с этим не может поделать. Потому что теперь у мужа появился ребенок. Теперь у него есть возможность обрести полноценную семью. Только Яна тут ни при чем.

В один из вечеров прилетела Наташка, не вытерпела. И если еще в прошлые дни она пыталась подбодрить подругу по телефону, то сегодня Яна даже не отвечала. Весь день.

Застала ее в постели.

А входную дверь открыл Лешик.

—Привет, ты голодный?

— Здрасьти. Я сытый. Пельмени ел. С кетчупом. А вот она совсем ничего не ест. И опять лежит в комнате. Грустит.

— Ну, ничего, не переживай. Сейчас мы ее растормошим. Держи пакет. Там пирожки, апельсины, бананы. Жуй. И молоко там еще деревенское. В холодильник положи, не забудь.

— Спасибо, теть Наташ.

— Ага, давай, иди. Нам не мешай только, даже если я громко буду ругаться. Просто закрой уши, и все.

Лешка кивнул, скрылся на кухне, зашуршал пакетами. А Наташка, помыв руки и сделав глубокий вдох напоследок, пошла бороться за подругу.

— Так и думала. Приеду, а она тут лежит, умирает.

Янка открыла глаза и тут же зажмурилась от включенного света.

— Привет. Ты откуда? Я думала, ты совсем уже никуда не ездишь с таким животом.

— А я и не езжу, я к тебе сама пришла. На лыжах.

Янка скривилась, не стесняясь показать, что гостям не рада. А Наташка, как ни в чем не бывало затараторила :

—Так, ну и видон у тебя, как будто с берлоги после зимней спячки. Давай, вставай, бегом в душ! А потом есть будем. Там пирожки твои любимые привезла, с яйцом и луком. И молоко свежее, деревенское, холодное. Все, как положено.

— Наташ, спасибо, но я не хочу.

— Почему? Что болит?

— Ничего не болит.

— Совсем?

— Если только душа...

—Так, подруга, — Наташка, придерживая огромный живот, присела на краешек кровати. — Давай сразу, без этих вот вывертов. К цели. Все облачные раздумья ты уже тут истерла до дыр. Мне суть. Сразу, понимаешь?.. В чем проблема?

— Ни в чём. Все нормально.

— Ян! — грозно рыкнула Наташка. — Я тебе сейчас тресну, ей богу! Не ешь, не отвечаешь ни на мои, ни на Сашкины звонки, он уже тревогу бьет. В больницу не едешь. Что у тебя творится в голове , а?

Янка молчала. Что толку перемалывать из пустого в порожнее. У подруги все хорошо, ей не понять.

— Яна. Мы с тобой восемь лет дружим. Я тебя насквозь вижу. Ты ерунду придумала и как карамельку гоняешь от щеки к щеке, упиваясь горечью. Ты свою кислую мину видела? Или мне на больную мозоль надавить и сказать, что ты совсем охренела и Лешку забросила?

— Я его не бросила. Кормлю, смотрю. Что еще надо?

— Так, уже хлеб. А что еще надо? Тебе-то что надо? Муж идет на поправку, ты наконец-то прошла самый опасный период с беременностью, теперь риски минимальны, выносить осталось. Что не так?

Янка взорвалась :

— Да что же вам всем надо? Почему не оставить меня просто в покое? И тебе, и Игорю, и Сашке? Что мне оттого, что беременна, что Сашка жив? У него вон сын, Вера эта! Друзья, которые деньги нашли и его лечение оплатят! Я-то зачем ему? Никчемная, как зверушка в клетке! Любуйся, корми, выгуливай. Только радуй глаз. Я не понимаю, Наташ, как нам дальше жить?! Вот у вас с Игорем все хорошо, вы все вместе решаете! А я абсолютно, как слепой котенок, ничего не знаю, что происходит. Все время у него один ответ:" Малыш, не переживай, я все решу!" ,"Любимая, это не твои проблемы, я разберусь."

А я как кукла нарядная улыбаюсь и глазками хлопаю. Лешку привез, так и тут я стерпела. А что она раньше думала, Вера эта? Раньше-то что не объявлялась? И я теперь опять сижу тут, никакого толку от меня. Ни на работу устроиться, ни музыкой заняться. Да я даже к мужу уехать не могу!

— Дура ты!

— Что?!

— Вот как есть дура, говорю тебе. Тысячи баб по психологам бегают, деньжищи на тренинги отваливают, как научиться быть нежной да ласковой и повесить на мужика решение всех проблем. А этой забот не хватает! Муж зарабатывает, все решает, опять не так. Друзья нашли деньги, тебе не пахать, не горбатиться, опять Сашка плохой. Не держит в курсе событий? А что ты хочешь услышать? Сколько раз приходил следователь? И почему его до сих пор не заключили под стражу? Ян ты сама хоть раз его спросила о том, что происходит? Помимо вопросов о самочувствии? Я думаю, что нет. Тебе достаточно того, что сказал тебе мельком этот, как его - Колька, друг с работы. Я вижу, что права. Можешь ничего не говорить. Только я действительно знаю больше. И лишь потому, что мы звоним ему сами, добиваемся того, чтобы поделился своими проблемами, а не держал в себе. Чтобы не сошел с ума от переживаний за все: и за тебя, и за сына, и за сотрудников, которые вылетели с работы и остались без заработка.

Действительно, еще же Вера. Денег он ей отдал, помню. Вместо вашей ежегодной поездки на море. Обидно. Это он конечно маханул. Решил, как всегда, все сам. Так я думаю, что ты с ним и не пыталась поговорить. Не в том состоянии была. А решать нужно было срочно. Наверное... Я его оправдывать не буду. А по поводу этой женщины. Черт ее знает, Янка, о чем мы будем думать, стоя одной ногой в могиле. Уж явно не о том, как отнесешься ты ко всему этому. Я бы плевать на тебя хотела на месте Лешкиной матери. Потому что между детдомом для сына и живым отцом я бы тоже выбрала второе. Можешь меня ненавидеть за мои слова. Но ты обнаглела. Лежишь и себя жалеешь вместо того, чтобы бороться за вашу семью и своего малыша. Ты снова струсила. Можешь врать себе сколько угодно. Я тебе не позволю тут помирать под слоем пыли! Вставай, иди в душ. А я пока сниму постель, застелем свежее. И потом идем вместе пить чай. Вот только потом ты мне, как только остынешь, поплачешь в жилетку. Но это в последний раз я терплю. Следующий будет только после родов — расскажешь, как было больно. Все уяснила?

Янка в ответ демонстративно отвернулась.

— Обиделась? Вот и хорошо, иди сопливый нос свой в душе отмой. Я с тобой нянчиться не собираюсь. Ты взрослый человек, Яна. Хватит уже, взрослеть пора.

Наташка тут же одним рывком скинула с Янки одеяло. Вытолкнула ее, злую и все еще немного сопротивляющуюся из комнаты и резво, выплескивая свое неуемное возбуждение от ссоры, стала снимать грязное постельное белье. Пусть лучше злится! Пусть хоть что думает о своей никчемной подруге! Ха, счастью она позавидовала чужому. Смогла бы она так? Когда муж совершенно не склонен к самостоятельности? Когда каждый его шаг приходиться контролировать, чтоб ничего не натворил. Когда только и делает то, что просчитывает мужа на два хода вперед, чтобы не сошел как хреновый поезд, под откос. Да, дети, семья, взаимная поддержка. Только это ежедневный труд, а не манна, падающая с неба, потому что вдруг встретились две половинки... Янка... Ей бы пример из семьи брать, от родителей... Но не с кого, собственно. Зато сейчас хоть поняла, что любит мужа, раз за Веру уцепилась и бесится. Ревнует, хоть и не понимает. Ну, ничего. Она сильная, справится. Все поймет, все сможет.