Страница 12 из 20
Но почему они все еще тупо вертятся на месте?! Нет, они, конечно, чувствуют исходящую от него мощную ауру, но напасть не посмеют – этому прямо препятствует связавшее их заклинание. Но тогда возможно… Сделав правой рукой очередной пасс, Гильярмо резко взмахнул ею в воздухе. На окружавшее его пространство словно обрушился мощный кузнечный молот. Вздыбившись, песок вокруг мага буквально взлетел вверх, опав лишь через секунду. Если рядом и был кто-то невидимый, его должно было попросту расплющить в лепешку.
Оба витала внезапно повернули к нему головы. Фасеточные глаза взглянули прямо на архонта, а затем оба существа синхронно бросились прямо к нему. От удивления он не успел вовремя среагировать… Позвоночник пронзила острая боль и, опустив глаза, Гильярмо с удивлением увидел торчащее из груди вороненое лезвие острого кинжала. Вместе с тем он почувствовал, как по венам растекается какая-то странная жидкость. Яд путал мысли, не давал сосредоточиться, а тем более – сотворить даже простейшее заклинание.
Но, несмотря на это, приближение смерти сделало рассудок невероятно ясным, и Гильярмо осознал, что имперский асассин, видимо хорошо знакомый с тактикой противника, действовал четко и методично, тщательно взвешивая каждый свой шаг. Для начала, он аккуратно избавился от охраны, а затем атаковал саму цель. Мелкие удары должны были взбесить Гильярмо и вывести его из себя. Непробиваемый щит, которым он так гордился, вытягивал энергию из него самого, постепенно истощаясь. Использование остальных заклинаний лишь ускорило процесс. Затем, дезориентировав виталов (например, сохраняя невидимость, просто побегав вокруг них кругами), имперец подобрался совсем близко и, наконец, нанес удар.
"Мага определяет не сила, а ум", – часто говорили Гильярмо арилорские наставники. Архонт усмехнулся окровавленными губами. Золотое правило, которое, похоже, в совершенстве сумел освоить тессаригский император, а затем и обучить ему самых преданных из своих слуг.
Убийца резко выдернул нож и в следующий миг растворился среди пустынных теней. Лишившись поддерживающих их пребывание в этом мире сил, виталы растворились в воздухе, а тело Гильярмо мертвым грузом упало на равнодушный песок.
Глава 6
Теодорус бросил в рот очередную виноградину, с улыбкой наблюдая за танцовщицей.
Гюльшах была хороша.
На молодом лице танцовщицы двумя сапфирами сияли огромные глаза, словно у испуганной лани. Тысячи черных косичек, украшенных серебряными блестками, опускались на смуглые плечи и в стремительном танце красивого тела извивались, словно тысячи змей. Наместник улыбнулся девушке и получил улыбку в ответ.
Народ любит его и великого императора. Улыбка Теодоруса стала горькой.
Народу, вообще, немного нужно для любви.
Прибыв сюда после захвата города с отрядом улан, Теодорус, согласно императорскому указу, поспешил занять дворец погибшего при захвате принца Хамада и немедленно приступил к своим обязанностям. И одним из первых чувств, посетивших его здесь, было удивление.
Наслышанный о сказочном богатстве кайлатских султанов, Теодорус, несомненно, понимавший силу (а порой и важность) преувеличений, ожидал увидеть здесь некое подобие цивилизации, обнаружив вместо этого голод, разруху и доведенное поборами до полускотского состояния население.
Удивление, притом, вызывала не столько жестокость бывшего правителя, сколько его невероятная тупость.
Нет, можно, конечно, понять, что любая война требует серьезных расходов, что, в свою очередь, приводит к повышению налогов. Однако, изучив документы бывшего казначея, Теодорус со смешанными чувствами покачал головой.
В то время, как Кайлата на всех фронтах проигрывала войну империи, а под самым носом у нее находились недобитые после Вторжения эфирные твари, султан с сыночком не только выжимали из людей все соки, но и вовсю растранжиривали средства на дворцы, пирушки и новых наложниц.
С другой стороны – это означало, что его работа здесь резко упрощается…
Теодорус Сареота был выходцем из низов. Сын сапожника и торговки виноградом – он очень быстро обнаружил в себе деловую жилку. Он брался за любую работу и почти сразу в ней преуспевал, будь то чистка сапог или зазывание покупателей на рынке. Он рано научился читать и писать, а главное – считать и, зачастую, умудрялся добыть деньги буквально отовсюду.
Жизнь в городских трущобах Валанары никак нельзя было назвать благоустроенной. Во времена правления Великого Совета разруха и коррупция расцветали там пышным цветом. Наемники ватаны, исполняющие обязанности дворцовых стражников и бойцы Имперской Стражи делали ровно то, за что им платили, то есть охраняли членов совета и высокопоставленных нобилей, на всех остальных им было глубоко наплевать.
Вымогательство, нападения на улицах, грабежи – все это было обычным делом в "столице мира". А городская стража существовала постольку поскольку. Теодорус терпел все это со смирением обычного человека, не желающего выделяться из толпы.
Обычному человеку, вообще, трудно было выделиться в пирамиде, на вершине которой находились маги, ниже стояли патриции и нобили (в большинстве своем, те же маги), затем торговые магнаты, а уже ниже – простое население, которое вышеперечисленные, по большей части, и вовсе не считали за людей.
Про подростка с крепкой деловой жилкой вскоре прослышали, с ним начали связываться представители, так называемого, "городского подполья", во множестве вербующего себе сторонников из низов, тех, кто попросту не мог пробиться в жизни никак иначе. И обращавшихся к нему все чаще людей никак не устраивали отказы, сколь угодно вежливые. Он терпел и не выделялся ровно до тех пор, пока шальная телега на рынке не сбила насмерть его мать, а отца не нашли в переулке с ножевой раной.
Молодой человек понял намек и пошел на поклон к "хозяевам улиц". И до тех не сразу дошло, какую серьезную ошибку они совершили.
Слух там, разговор здесь, вовремя подброшенная нужному человеку мысль и скоро на улицах началась резня, приведшая, в конце концов, к взаимному уничтожению нескольких банд, до этого почти безнаказанно терроризировавших городские кварталы.
Кроме торговли, Теодорус Сареота, сам того не понимая, прекрасно разбирался в том, что в более высоких кругах называли политикой.
И это тоже не осталось незамеченным.
Когда через год после полноправного воцарения императора Тиберия в его дом явились закованные в черную броню ликторы, Теодорус приготовился к смерти.
А когда, вместо тюрьмы, его препроводили на личную беседу с самим советником Мариусом, он понял, что его жизнь вскоре изменится. После вежливой и обстоятельной беседы его проводили на личную встречу с императором. И впервые увидев его, Теодорус осознал, что смотрит на человека, готового изменить мир, и что он – Теодорус, сделает все возможное, чтобы помочь ему в этом.
При Тиберии те, на кого раньше, ввиду отсутствия высокого происхождения и магического дара, попросту не обращали внимания, имели все шансы возвыситься благодаря природному уму и таланту.
И Теодорус прекрасно использовал эту возможность. Благодаря острому уму и дипломатическим навыкам, в возрасте пятидесяти пяти лет он вошел в Великий Совет, став, со временем, автором множества государственных реформ, значительно улучшивших жизнь простого населения. А уже после – он получил назначение на пост наместника в столице недавно завоеванной Кайлаты, благодаря своим заслугам став единственным имперским наместником, кому было поручено управление не провинцией, обычно включающей в себя от одного до трех городов, а целой страной.
Резко снизив налоги и равномерно распределив привезенный на имперских кораблях провиант среди населения, Теодорус за несколько месяцев добился того, чего годами не могли добиться надменные султаны – стабильности и порядка.