Ая

Я нашла как-то замечательное местечко, оттуда было видно всё и всех, но не видно меня. Постоянно чёртиком из табакерки выпрыгивала «тук-тука последняя рука!!!» А ведь водившему водить тогда снова… Некоторые злились. Пытались следить за мной. Приходилось метаться, юлить, чтобы не выдать свою норку…

Помню однажды водить – искать – пришлось мне. Я уже затуктукала всех. Остался лишь один. Это был парень старше нас, малолеток. Вовчик. Ему, видимо, было жаль расставаться с детством, и он часто-часто играл с нами. Вот его-то я и искала уже минут двадцать. Игра остановилась, многие разошлись по домам: ужинать, позвали вынести мусор, отправили в магазин… А я, как дура, злая и чуть не плача, уже в стопервый раз проношусь по всем известным мне местам, где можно было спрятаться.

На скамейке последнего подъезда сидела ватага взрослых мальчишек. Они рассказывали разные истории, играли на гитарах. Кто-то осмеливался даже курить под родительскими окнами. И вот в стовторой раз проносясь мимо них, что-то показалось очень странным. Ну, да… Вот я бестолковая! Хитрая вовчикина рожа! Он, словно никакого отношения не имея к нашим куликашкам, сидел среди этих мальчишек и как будто бы слушал песни, а сам хитро следил за мной.

Я развернулась и понеслась через кусты, с риском выколоть глаза, исцарапывая себе в кровь кожу – главное первой коснуться рукой стены…

На всю жизнь и запомнила: «Положи среди одинакового то, что хочешь очень хорошо спрятать».2

Своеобразная игра в прятки была и у нас дома. За общим столом, например, мы часто играли в «найди пропажу». Надо было запомнить, что и как лежало на кухонном столе, выйти из кухни, а вернувшись, найти, что спрятали. Прятались мы и по квартире с сестрёнками. Нужно иметь огромное воображение, чтобы в маленьком пространстве квартиры спрятаться от всех. А потом ещё найти сестёр, у которых с воображением тоже было всё в порядке.

В прятки я играла в школе, с одноклассниками и учителями. В институте. Со своими парнями, ухажёрами.

Однажды я познакомилась с одним удивительным мальчиком. Умным и воспитанным. Начитанным и культурным. «Мальчик». Этому мальчику было двадцать два, и он уже вернулся из армии…

Пригласил на свидание.

Моя любовь к куликашкам оказалось сильнее. Захотелось пошалить. В тот морозный вечер он стоял под памятником в лёгкой курточке – видимо хотел повыделываться – с розой в руках. А я, укутанная в тёплую шубку, в варежках, сапожках, стояла через дорогу напротив, среди толпы, жаждущей посмотреть какой-то новый фильм, и наблюдала за ним. А потом отправила к нему какого-то мальчишку с запиской «Найди меня». Шутка не удалась, мы расстались.

Зато потом мне пришлось искать другого парня. Пришлось съездить в Ленинград и оббегать весь город в поисках подсказок, чтобы добраться до него. Оказалось, он тоже с детства любит куликашки. Что ж. Прятки нас объединили. Мы поженились. Родили прекрасную дочу. Тебя.

Понимаешь, да? В нашей семье самой любимой игрой были прятки. Ты, как только научилась ползать, овладела этой игрой в совершенстве. Частенько приходилось тебя искать, умудрявшуюся выбраться даже из высокой манежки».

Эту историю рассказала мне мама, когда мне исполнилось пять лет.

А на моё шестилетие, от нас спрятался папа. Навсегда.

В день моего рождения мама поздно вернулась домой. Она сидела в прихожей, молчала и неподвижно смотрела в пол. Заметив меня, крепко прижала к себе. От неё пахло больницей, сигаретным дымом и чем-то ещё незнакомым и страшным. Горячие слёзы падали мне на лицо, и я слышала, как громко и быстро стучит её сердце. «Рак… Папу спрятал рак…»

Так мы с мамой остались одни в большой трёхкомнатной квартире. Квартира сразу стала какой-то слишком огромной и пустой, холодной и влажной. Стены, мебель, вещи стали серыми и не интересными. Что-то всё время кряхтело, топало, скрипело, вздыхало, бродило за мной из комнаты в комнату. Днём ещё можно было уйти на улицу и дождаться маму с работы. А вечером и ночью углы комнат наполнялись темнотой, она клубилась и шевелилась, словно пыталась дотянуться до меня. Из чёрных углов таращились на меня выпученные рачьи глаза, они моргали и следили за мной. На полу лежали огромные чёрные клешни и щелкали. Мама всегда включала свет во всех комнатах. Наверное, тоже видела этих ужасных спрятавшихся раков.

Рядом с кухней был чулан. Там хранились какие-то старые вещи, стопки журналов, банки с маринованными огурцами и помидорами, вареньем. Раньше мы с папой часто забирались туда, когда прятались от мамы. А мама, словно бы и не замечала, что мы неплотно закрыли дверцу, проходила мимо «Аууу-ауу… Найду-найду…». Мы тихо хихикали и закрывали друг другу рот, чтоб не услышала. А теперь там кто-то жил. Когда я проходила мимо, он тяжело ворочался и хрипло дышал, от этого, закрытые снаружи на щеколду, дверцы дрожали. Я жалась к противоположной стенке, старалась не смотреть и быстро проскочить мимо.

Сегодня мама встретила меня из школы. Почему-то кружок по рисованию нам сделали вечером. И нам, бедным второклашкам, раз в неделю приходилось ходить в школу два раза – утром и вечером. Шёл дождь. От низких туч было уже темно, но фонари почему-то не горели. Мы пересчитали почти все лужи, которые встретились нам по пути, и промокли не только сверху, но и снизу. Уже в подъезде начали хлюпать носиками.

Дома, автоматически включая все лампы на своём пути, я побежала одевать тёплые сухие вещи. Мама ушла на кухню делать горячий чай и открывать банку малинового варенья.

– Дочь. Всё готово, идём пить чай. – Раздался мамин голос из кухни.

Проходя мимо чулана, по привычке жалась к противоположной стене. Дверцы были приоткрыты и что-то там двигалось. «Малиновое ва…» Дверца резко распахнулась, в меня крепко вцепились и, больно зажав рот, втащили внутрь, сильно-сильно прижав к себе. Над ухом я услышала еле слышный испуганный мамин шёпот:

– Доченька моя, не двигайся. Я тоже это слышала…

Часть 2. Кошмары

Отходил после случившегося я долго: всё-таки, неизвестность – одна из мучительных вещей в нашей жизни. Тень в пустой улице. Незнакомые звуки тёмного леса. Неожиданный стук в дверь. Скрип о ночное окно. Звуки, видения, тени, движения… Превеликое множество всего. Нас заставляют замирать в неподвижности, настороженно вслушиваться, напряжённо вглядываться, с бешеной скоростью вспоминать и анализировать, пытаться объяснить и задвинуть в обычные рамки известных понятий – что это могло быть. Кошка ли пробежала? Заухала сова? Соседка пришла за солью? Ветка от ветра царапнула стекло?

Ничто не страшит и не пугает нас так, как что-то неизведанное, необъяснимое, непонятое, но существующее в нашей обычной повседневности.

Любая биологическая система стремится захватить максимальное пространство для своего обитания. А неохваченное, незахваченное, оставшееся за гранью внимания, за линией освоенности, за пределами сознания, – и есть неизвестное. Страх, как результат побуждения исполнить природную функцию, – расширить область обитания. Избавиться от неохваченности, избавиться от неизвестности. Мы пугаемся неизвестности для того, чтобы избавиться от неё.

Видимо, так устроен человек: схватить неизвестное, понять, изучить, объяснить, разложить по полочкам. Закрепить границами, словами и картинками. Познать… Познание мира – одна из главных задач человека. Чем шире наши знания о мире, тем больше он принадлежит нам. Познавая, расширяя мир, Александр Великий дошёл до Александрии Эсхаты, Колумб «открыл» Америку, Бруно Ноланец был сожжён на Campo dei Fiori, Мария Склодовская-Кюри сгорела от лучевой болезни, Юрий Гагарин совершил 108-ми минутный полёт. Афанасий Никитин, Марко Поло, Фернан Магеллан, Николай Пржевальский, Семён Дежнев, Витус Беринг, Михаил Ломоносов, Дмитрий Менделеев, Николай Жуковский, Николай Лобачевский… Список бесконечен. От открытий Великих, до микроскопических. Да, вы и сами изо дня в день, раз за разом, открываете небольшие тайники Вселенной. Не всякий, правда, способен заметить эти открытия. Изучать мир – сложный и трудный путь. Отбросить страх перед неизвестным, разглядеть в серости житейских буден искорки нового может не каждый. И не потому, что слеп, трус и слаб.

2

Отсылка к рассказу Гилберта Честертона «Сломанная шпага».