Ник и Ясмина

– Так и есть, – мне ничего не остается кроме как кивнуть и уйти прочь.

Именно папа причиняет маме так много боли, именно он сделал ее такой, и я искренне не понимаю, почему в таком случае он всегда ее защищает? Как так выходит, что никто из родителей никогда не оказывается на моей стороне?

Ник

По дороге на учебу я делюсь планом переезда с Лунарой. Она целых полчаса пытается меня переубедить, но, осознав всю тщетность этой затеи, соглашается помочь. Сидя в автобусе, мы вместе просматриваем объявления, пытаясь найти наиболее удачный вариант. Какие-то квартиры отпадают из-за удаленности от университета, какие-то из-за цены, а какие-то из-за негативных отзывов об арендодателе.

– Может, стоит рассмотреть студии с большой площадью? – спрашивает Лу, когда мы уже выходим из транспорта и движемся в сторону универа.

– Утром мама снова говорила про соседа, – я устало вздыхаю, – сказала, что обязательно хочет с ним познакомиться.

– Знаю, что врать нехорошо, но ты можешь привести ей под видом соседа абсолютно любого парня с учебы.

– Ты всерьез советуешь мне обмануть маму? Твою, на минуточку, новую лучшую подругу! – я делаю вид, что шокирован и оскорблен ее предложением.

– Замолчи, – она яростно пинает меня в бок локтем, и я едва не падаю в сугроб. – Просто лично мне невыносима мысль жить с незнакомцем. Я бы что угодно сделала, лишь бы избежать такой участи.

У меня вырывается смешок, чего не случалось уже очень давно. Мы с Лу переглядываемся, одновременно удивившись и обрадовавшись этой маленькой победе.

– Как представлю, что кто-то лежит в моей ванне! – подруга хватается за голову. – Бррр!

– Может, получится найти кого-то из знакомых? Пустим клич по универу. Вдруг кто-то найдется.

– Хорошая идея, – она согласно кивает, – уж точно лучше обмана моей дорогой подруги.

Я снова коротко смеюсь. Может, постепенно все и правда вернется в прежнее русло. Сейчас мне тяжело и больно даже надеяться, но эта мысль яркой вспышкой проносится в сознании, и ничто не способно ее остановить.

На первых двух занятиях я снова ловлю на себе взгляды Ясмины, но теперь она обнаглела настолько, что даже не пытается это скрыть. Мое относительно умиротворенное состояние дает трещину. Яс подобным вниманием в очередной раз напоминает мне о том, что я сделал. На перерыве я не выдерживаю и срываюсь с места, следуя за ней в коридор.

– Куда это ты собрался? – окликает меня Лу.

– Нужно кое с чем разобраться, дай мне пять минут.

– Хорошо, но…

Она говорит что-то еще, но я уже ничего не слышу, потому что выбегаю из кабинета и принимаюсь глазами искать эту негодяйку. Ясмина, скрестив на груди руки, стоит у окна и смотрит в пол.

– Что интересного показывают? – спрашиваю я, подойдя к ней.

Она окидывает меня с головы до ног небрежным взглядом, словно говорить с ней запрещено законом.

– Ты о чем?

– Ну, ты так внимательно изучала пол, – я пожимаю плечами, – вот я и спрашиваю, что там такого интересного?

Она даже не удосуживается хоть что-то ответить и демонстративно поворачивается ко мне спиной. Вот же…!

– Я – парень не гордый, обойду, – несколько шагов, и я снова оказываюсь перед ней.

– Что тебе нужно, Ник?

– Чего, блин? – хочется рассмеяться ей в лицо. – Это же ты задалась целью проделать во мне дыру.

– Не понимаю, о чем ты, – ей удается сохранять невозмутимость. Вот это выдержка. Годами что ли практиковалась в изображении показного равнодушия.

– Ты серьезно будешь отрицать, что пялишься на меня часами напролет?

– А что, по-твоему, там есть, на что смотреть? – казалось сделать еще более скучающий вид уже нельзя, но нет. Можно.

– Ты так решила надо мной поиздеваться? – мне представлялось, что все только и будут, что жалеть меня. К подобной жестокости я оказался не готов. Не понимаю, как Лу могла дружить с таким человеком?

– Почему же поиздеваться, – она задумчиво подносит указательный палец к подбородку, – может, мне нужен твой совет. Ты же теперь разбираешься во всей этой теме, да?

– В… какой? – я слышу, как в висках громко стучит кровь.

– Пока тебя не было, Ник, – она говорит настолько отстраненно, что мне становится жутко при виде ее пустого невидящего ничего вокруг взгляда, – все говорили о том, что ты сделал. Их так волновал один единственный вопрос. Знаешь, какой?

– Догадываюсь, – будто не своим голосом отвечаю я. – Ты поэтому так на меня смотришь?

– Я сама не своя с тех пор, как узнала, что ты хотел умереть.

У меня внутри все замирает. Еще никто так открыто не говорил со мной о случившемся. Ни у кого не поворачивался язык говорить о смерти, как о чем-то обыденном.

– Почему? – у меня неожиданно пересыхает во рту. – Почему ты сама не своя?

– Я не могу перестать спрашивать себя, – она, прикусив нижнюю губу, ненадолго замолкает, а затем продолжает, – почему сама не догадалась так сделать?

– Что? – я настолько шокирован услышанным, что с трудом держусь на ногах.

– Не переживай, Ник, – успокаивает она меня и уходит. – Говорить – это все, на что я способна.

– Подожди! – я вижу, как она возвращается в кабинет, и понимаю, что должен сказать что-то еще. – А как же…

Она оборачивается и прерывает меня.

– Обещаю больше на тебя не смотреть.

Я оказываюсь не в силах идти вслед за ней, у меня нет так нужных ей слов. Пропустить чужой крик о помощи тяжелее, чем свой собственный. Но я по-прежнему бессилен и ничего не могу изменить. Ни для себя, ни для нее, ни для кого-либо на этой планете. Мы все не более чем никто, и быть нам никем до конца этой гребаной жизни.

Ясмина

Случаются дни, когда я не чувствую. Знаю, что должна сказать, в какой момент улыбнуться, а в какой расстроиться. Знаю, когда следует радоваться, а когда предаваться печали. Знаю, но не могу заставить себя почувствовать. Я – чайник без воды, который пытается закипеть. Сегодня как раз один из таких дней.

Еще вчера мне казалось, что Ник никогда не узнает о том, что творится у меня в голове, а уже сегодня я выливаю на него все без остатка. Он так сильно напуган из-за моих слов, будто прежде никто не говорил с ним о смерти. Стоит остановиться, перестать напоминать ему обо всем, через что ему пришлось пройти, но я не могу.

Ник не сразу возвращается в кабинет, а когда, наконец, появляется, на нем нет лица. Еще более бледный, чем обычно. Я вижу, как он замыкается в себе, как не реагирует на прикосновения Лу и не отвечает ни на один из ее вопросов. Из-за меня он тоже лишается чувств и, наверное, думает, что я сделала это специально. Больно ранить людей – это ведь так на меня похоже.

На следующем перерыве я остаюсь на месте, а Ник молча собирает вещи и уходит с занятий. Лу пытается его остановить, но безуспешно. Он, что для него не свойственно, грубо вырывается из ее рук и, ни с кем не попрощавшись, пулей вылетает из кабинета. Как только он исчезает из виду, бывшая подруга переводит взгляд на меня. Мне в новинку подобная ярость в ее глазах. Похоже, случившееся с Ником, оставило отпечаток и на ее душе.

– Что ты ему сказала?! – она никогда не говорила со мной в подобном тоне, но я понятия не имею, что чувствую по этому поводу. Она может взять нож и полоснуть мне им по руке. Сейчас я, наверное, даже не вздрогну.

– Ничего.

– Теперь, когда нет возможности донимать меня, ты решила переключиться на него? – Лу бесцеремонно кладет руку на мое плечо и легонько толкает. – Ты же знаешь, что с ним случилось, почему ты такая жестокая, Яс?

Ее темно-карие глаза блестят от выступивших слез. Она одергивает руку, будто вспоминает, что я чумная, а моя кожа ядовита. Может, так оно и есть.