Школьницы

Гостиная третьего класса, куда миссис Бёртон привела Робин, была большой квадратной комнатой. Посередине стоял круглый стол, возле одной стены располагался книжный шкаф с историческими сочинениями, у другой – полки с повестями и описаниями путешествий. Тут же было и несколько глобусов. Перед каждым из четырех окон висели клетки с канарейками, снегирями и другими ручными птичками. В углу стояла большая клетка с попугаем.

Робин чувствовала на сердце невыразимую тяжесть, но, увидев птиц, просветлела лицом. Она переносила свой стул от одного окна к другому и разглядывала вблизи птиц, которые распушились, превратившись в круглые мягкие мячики, и крепко спали. Ни за что на свете она не разбудила бы их, и новый, нежный свет загорелся в ее глазах.

– Хорошенькие, голубчики, – шептала она.

Ее лицо приняло по чти счастливое выражение, когда она рассматривала пернатых любимцев девочек третьего класса.

Наконец она пересекла комнату, чтобы посмотреть на попугая. Старый, седой, он показался ей полным достоинства и умным. Птица не спала, а, склонив голову набок, смотрела на Робин.

– Думай о том, что ты делаешь, – резко сказал попугай и повернулся к девочке спиной, точно вознамерился не обращать на нее внимания.

Робин расхохоталась. Засмеялся и попугай, правда, вышло это у него немного скрипуче. Он все еще сидел к ней спиной.

– Сам думай о том, что делаешь! – крикнула ему Робин.

– Ха-ха-ха! – отозвался попугай, а потом вдруг произнес: – Мяу-мяу!

Он встопорщил перья и походил теперь на рассерженную кошку.

Заливаясь смехом, Робин смотрела на него. Так ее и застали ученицы третьего класса, вернувшись с прогулки. Они вошли в комнату, торопясь и волнуясь; все взгляды были прикованы к Робин; каждая из девочек хотела что-нибудь сказать новенькой, которая возбуждала их любопытство.

– Я рада, что ты приехала, – произнесла Фредерика Четволд, которая была немного старше остальных и потому заговорила первой. – Ты Робин? Да?

– Да, – спокойно ответила новенькая.

– Вероятно, ты очень устала с дороги?

– Нисколько, – ответила Робин.

– Я очень рада. Жаль, что нас не было дома, когда ты приехала. У нас был такой славный пикник!

– Терпеть не могу пикников, – заявила Робин.

Это смутило Фредерику, а Гарриет Лен засмеялась. Попугай тоже не стал молчать:

– Думай о том, что ты делаешь! Ха-ха-ха!

И тогда расхохотались все. Лед тронулся: невозможно было продолжать церемонную беседу, после того как сказал свое слово всеобщий любимец Полли.

Робин окружили хорошенькие милые девочки, и каждая хотела ласково поздороваться с ней. Тяжесть отлегла от сердца новенькой. Она опустилась в кресло и осмотрела своих будущих подруг.

– Ну, для школьниц вы не так уж плохи, – объявила она. – Но я никого из вас не знаю. Скажите мне, как вас зовут? Только не все вместе, по очереди, пожалуйста! Ты Фредерика? Странное имя. А ты кто? А ты? Я потом сообщу вам, с кем захочу подружиться. И вообще, я всегда делаю только то, что мне нравится!

– Думай о том, что ты делаешь! – напомнил попугай. – Ха-ха-ха!

Глава III. Школьные будни

Новенькая скоро освоилась в школе. Казалось, будто она всю жизнь прожила в Эббифилде.

Робин Стерлинг принадлежала к числу тех людей, кто без труда привыкает к любому месту. Она не тратила времени на то, чтобы выбирать друзей, и ничего не боялась. Девочка спокойно смотрела не только на своих одноклассниц, но и на учениц старшего класса.

Она откровенно говорила все, что думала. Те, кому она нравилась, находили Робин честной и прямодушной. Они уверяли, что новенькая не способна лгать и что эта черта ее характера очаровательна. Те же, кто не разделял эти восторги, полагали, что девочка груба и плохо воспитана. Сама Робин отлично знала, что́ о ней говорят, и, казалось, это скорее нравилось ей, чем раздражало или печалило.

Знания ей давались легко. Хоть в образовании Робин и имелись явные пробелы, в ее маленькой головке накопилось множество самых разнообразных сведений. И она умела показать свои знания и на уроках, и вне классов. Бедную мисс Спарк некоторые замечания новой ученицы иногда ставили в тупик.

– Нет, мисс Спарк, – однажды спокойно заметила Робин на уроке, – это старый взгляд на вещи. Если вы заглянете в последние сочинения по этому вопросу, вы сами увидите, что я права. Посмотреть за вас книги или вы сами сделаете это? Было бы жаль, если бы вы продолжали учить нас неправильно, правда?

– Придержите-ка язык, Робин, – растерялась учительница. – Вы не должны поправлять меня на уроке.

Мисс Спарк сильно покраснела, стараясь сдержать свой гнев. Робин же при этом нисколько не торжествовала: она спокойно села на свое место, но ее поведение произвело глубокое впечатление на подруг. В тот же день они вместе просмотрели тома последних изысканий по спорному вопросу, и оказалось, что Робин была права, а мисс Спарк ошиблась. И репутация бедной учительницы сильно пострадала в глазах учениц ее класса.

– Дело в том, – объяснила Робин подругам, – что хоть мне и немного лет, я читала книги для взрослых. Мой отец любит книги, да и мама тоже, другие дети в нашем доме еще малы, и я читаю все, что мне вздумается. Кроме того, я часто слушаю, как папа разговаривает с другими умными людьми. Папа – большой ученый и знает все на свете. Бедная мисс Спарк! Она славная, но многого не знает…

– Что значит «ученый»? – спросила Фредерика.

– О, Фредерика, – с упреком произнесла Гарриет, – неужели ты не знаешь? Ученый – это… – тут она замолчала, увидев, что Робин смотрит на нее своими блестящими глазами.

– Ну, – спокойно сказала Робин, – не правда ли, ты сумеешь объяснить Фредерике, что такое «ученый»?

– Человек, который знает науки, я думаю, – ответила Гарриет, краснея и запинаясь, и пулей вылетела из комнаты.

Смех проводил ее до дверей.

С этой минуты Гарриет возненавидела Робин. Впрочем, новенькая ей не нравилась с самого начала, потому что была умна и независима.

Гарриет направилась к площадке для игр, чувствуя, как ее горло сжимается от злости, увидела по дороге Джейн Буш и властно окликнула подругу:

– Сейчас же иди сюда! Ну, чего ты стоишь, открыв рот и расставив ноги? Уверяю тебя, ты похожа на глупую овцу!

– Зачем ты так со мной? Я вовсе не овца, – обиженно проговорила Джейн, подходя к подруге.

– Пойдем погуляем, – предложила Гарриет. – Мне не хотелось обидеть тебя, Джейн… Только… только эта новенькая, эта Робин… она совершенно невыносима.

– А мне она нравится! – заметила Джейн.

В глубине души она восхищалась Робин. Конечно, Гарриет считалась ее лучшей подругой, но она редко бывала так оригинальна и так смела, как новенькая.

– Да-а-а! – протянула Гарриет. – Ты хочешь сказать, противная девчонка, что променяешь меня на нее?

– О, нет, Гарри, конечно, нет! Я тебя люблю гораздо больше, чем ее, ты моя давняя подруга, – возразила Джейн. – Но мне кажется, что можно иметь и двух подруг. Робин мне нравится, и очень грустно, что ей не хочется дружить со мной! Она отталкивает меня…

– Одно утешение, – проворчала Гарриет, – что она скоро сама себя вытолкнет из школы, если будет продолжать так вести себя. Подумать только: сегодня она вздумала поправить мисс Спарк! Мне еще никогда не случалось такого видеть!

Джейн засмеялась:

– Это было ловко!

– Дерзко! – поправила ее Гарриет.

– Но она была права, а мисс Спарк ошиблась, – упрямо проговорила Джейн.

– А я уверена, что ошиблась именно она, – заметила Гарриет, – хоть и принялась доказывать свою правоту с помощью энциклопедии.

Девочки уже дошли до площадки для игр. Тут была тень, и жару июльского солнца смягчал приятный ветерок. Гарриет, щеки которой разгорелись от досады, стала постепенно остывать. Джейн пристально смотрела на нее.

– Гарриет, – сказала Буш, – не правда ли, ты ни на минуту не можешь заподозрить меня в том, что я кого-нибудь люблю так же, как тебя?