Страница 76 из 141
Но отступать без боя Михаил Сергеевич не желал. Хоть и сдал его со всеми потрохами Запад, он продолжал еще трепыхаться .
Вечером 9 декабря, после встречи с Ельциным, Горбачев обнародовал официальное заявление: «Судьба многонационального государства не может быть определена волей руководителей трех республик». Но эти призывы никого уже не трогали.
Напрасно президент распадающейся на глазах державы тешил себя иллюзиями, что другие республики – тот же Казахстан во главе с лучшим другом его Назарбаевым – осудят действия «беловежских» заговорщиков . Увы: все без исключения союзные республики моментально поддержали коллег.
Каждый из вчерашних правоверных коммунистов, членов ЦК и первых секретарей, волею судеб ставших демократическими президентами, в глубине души никогда не любил Москву. Спасская башня была для них чем-то вроде вышки охранника.
Все они были людьми циничными и прагматичными, и поняли сразу же, какие бескрайние возможности открывает для них соглашение. Эта бумага давала им бескровный шанс вырваться из железных объятий старшего брата; обрести истинную, а не бумажную свободу; бесконтрольную, всеобъемлющую власть. Гигантские деньги, наконец.
21 декабря, на встрече национальных лидеров в Алма-Ате, договор о создании СНГ был переутвержден, но уже в расширенном составе: его подписали все 11 республик: отказались только Прибалтика и Грузия (она присоединится к Содружеству позже).Республиканские парламенты документ мгновенно ратифицировали. (В российском Верховном Совете за «Беловежское соглашение» проголосовали почти все, включая и коммунистов.)
Последней надеждой Горбачева оставалась армия: как-никак он являлся еще Верховным главнокомандующим. По свидетельству Шахрая, «после 8 декабря и вплоть до 25-го, когда Горбачев объявил о своей отставке, он обзванивал командующих военными округами, звонил Шапошникову и просил его поддержать. Но все ему отказали».
25 декабря, ровно за 5 дней до очередной годовщины создания СССР, Горбачев вынужден был добровольно уйти в отставку. Конечно, он мог еще упираться, требовать внеочередного созыва союзного парламента. Только что бы это дало?
Как сказал раввин пришедшей к нему за советом молодой невесте: «Нет никакой разницы, ляжешь ты в первую брачную ночь голая или в ночной рубашке: все равно он тебя трахнет».
С отставкой Горбачева – первого и последнего советского президента – могучая, многомиллионная империя рухнула, точно карточный домик.
Ее можно было еще удержать, реанимировать, вернуть к жизни: принять, например, за основу китайскую модель. Но Ельцин жил не завтрашним днем, а сегодняшним. По науке это, кажется, именуется экзистенциализмом. («Ельцин всю свою деятельность строил на минутных политических моментах», – свидетельствует его бывший соратник Михаил Бочаров.)
В его «Записках президента» содержится самое оригинальное объяснение той, проделанной им эвтаназии , которое только можно себе представить.
На страницах своих мемуаров он соглашается с тем, что СССР вполне реально было сохранить.
«Попытаться легально занять место Горбачева. Встать во главе Союза, начав заново его реформу “сверху”… Постепенно, планомерно демонтируя имперскую машину, как это пытался делать Михаил Сергеевич».
И дальше:
«Возможности для этого были. Бороться за всенародные выборы Президента СССР. Сделать российский парламент правопреемником распущенного советского. Склонить Горбачева к передаче мне полномочий для временного исполнения его обязанностей».
Так в чем же дело? Что остановило его?
Ни за что не поверите.
«Этот путь для меня был заказан. Я психологически не мог занять место Горбачева».
Перечитайте этот абзац еще раз. По-моему, то, что пишет Ельцин, – это не из области психологии, а психиатрии.
Получается, он не захотел спасать огромную страну по одной лишь только причине: в силу комплексов своих и амбиций, и в одном поле, мол, с Горбачевым не сяду.
Его сугубо личные заморочки оказались намного важнее миллионов человеческих судеб; национальных, государственных интересов, в конце концов.
Не в последний, кстати, раз…
МЕДИЦИНСКИЙ ДИАГНОЗ
Различные комплексы вызывают отклонения в поведении человека, проявляясь в виде ошибочных действий, неврозов, навязчивых представлений и т. п. Исключительная роль отводится так называемому комплексу неполноценности – ощущению индивидом своих органических или психических недостатков, что оказывает негативное влияние на формирование его характера и поведения. Обычно наличие комплексов у человека сопровождается завышенными амбициями, тщеславием, неприкрытой спесью.
Если и унижал генсек когда-то будущего российского президента, жучил и принародно порол, то теперь Ельцин отыгрался за все свои унижения с лихвой.
Так, по крайней мере, уверяет горбачевское окружение, бытоописуя жуткие – надо сказать – картины.
Якобы 25 декабря – в день отставки – Горбачев не успел даже дописать прощального обращения, как на дачу его, в Барвиху, уже пожаловали сотрудники охраны и потребовали немедленно очистить помещение.
Его пресс-секретарь Андрей Грачев, находившийся в тот момент в кабинете, пишет:
«Во время этой работы над текстом зазвонил телефон с дачи. Взволнованная Раиса Максимовна сообщила, что к ней явились люди из новой охраны и велели “освободить от личных вещей представительское помещение” (так на языке спецслужб называлась государственная резиденция президента). Отложив текст, Горбачев позвонил начальнику охраны Редкобородому, отвечавшему до недавних дней за его собственную безопасность.
– Прекратите хамить, – возбужденно сказал он в трубку, – ведь это же квартира, там люди живут. Что, мне в прессу сообщить об этом?
Редкобородый, оправдываясь, сослался на указания сверху и на излишнюю ретивость снизу, но пообещал отозвать своих людей с дачи».
В многочисленных публикациях и исторических трудах версию эту – о мелочной жестокости Ельцина, поганой метлой выгонявшего своего предшественника – мне доводилось встречать в самых разных вариациях.
Вплоть до того, что уже в день отставки вещи Горбачева были выброшены из президентской квартиры на улице Косыгина, а взамен ему милостиво предложили занять помещение своей же бывшей обслуги: общей площадью в 80 метров.
И дачу, и квартиру присмотрел уже новый президент: надо было поспешать .
Но все это – как-то не вяжется с образом Ельцина. Борис Николаевич был, конечно, человеком мстительным, но все же не настолько мелочным. Ему легче было кинуть Горбачеву кость , дабы забыть о нем навсегда, нежели мараться подобными коммунальными сварами. (Одна Раиса Максимовна с ее характерцем – чего стоила!)
Так что же происходило тогда на самом деле?
Александр Коржаков – он, а вовсе не Владимир Редкобородый отвечал теперь за безопасность вождей – отвечает:
«Квартиру у Горбачевых никто не отбирал. Он и сейчас живет там же, где и прежде. Речь шла исключительно о представительском помещении в том же доме: оно использовалось для всевозможных встреч и приемов.
Но Ельцин вселяться туда и не собирался. Только весной 1992-го он съездил посмотреть квартиру – но, по-моему, исключительно из любопытства. Аппартаменты почти в 300 метров произвели на Наину неизгладимое впечатление. Таких хором она еще никогда не видела. Больше всего ее поразили даже не размеры, а мебель: настолько, что она приказала забрать кухню – ее перевезли потом в квартиру на Осеннюю».
Что ж. Теперь все более-менее проясняется.
А что с дачей?
Обратимся вновь к свидетельствам Коржакова:
«К моменту отставки Горбачев жил в Барвихе, на так называемом объекте “Б-4”, где одна только территория составляла 66 гектаров. Дача это была государственная, естественно, ее следовало сдавать.
Больше всех меня торопила Наина: Ельцину, вообще, все это было по барабану; он никак не мог до конца еще насладиться Кремлем. Но Наина постоянно теребила: “Когда переедем, когда передеем?”.