Страница 123 из 141
На фоне этих старинных дворцов – даже как-то неудобно упоминать о том, что и в Подмосковье, в элитном поселке Николина Гора на Рублевке, столь же таинственные незнакомцы построили кирпичный особняк площадью свыше 800 кв. метров. По рассказам соседей, которых удалось разговорить журналистам, контролировать работы много раз приезжала гражданка Дьяченко, а сам этот дом упорно зовется в народе «дьяченковским»…
Все вышеперечисленные факты ельцинская администрация предпочла не комментировать: ни да, ни нет.
Лишь выйдя уже в отставку, первый президент соизволил начертать в мемуарах:
«Многих, наверное, интересует: что там с нашими сверхдоходами? Иными словами – богатый ли я человек? Честно говоря, не знаю… Смотря по каким меркам судить. Давайте посмотрим, что у меня есть, чего у меня нет.
Итак, я живу на государственной даче. Владею (совместно с женой) недвижимым имуществом, а именно дачей в Одинцовском районе Московской области. Площадь дачи – 452 квадратных метра. Площадь участка – четыре гектара.
Есть у меня и машина марки “БМВ”, купленная в 1995 году.
Есть квартира в Москве, на Осенней улице. Есть холодильники на даче и холодильник дома. Есть несколько телевизоров.
Мебель (диваны, кресла, пуфики, шкафы – и так далее). Кое-какая одежда.
Украшения жены и дочерей. Теннисные ракетки. Весы напольные. Ружья охотничьи. Книги. Музыкальный центр. Диктофон.
Теперь немного о том, чего у меня нет совсем.
Ценных бумаг, акций, векселей – нет.
Недвижимости за рубежом (вилл, замков, дворцов, ранчо, ферм, фазенд и асиенд) – нет.
Счетов в зарубежных банках – нет.
Отдельных драгоценных камней – нет.
Золотых рудников, нефтяных скважин, алмазных копей, земельных участков за рубежом – нет.
Яхт, самолетов, вертолетов и прочего – нет.
Моя жена, мои дочери, Лена и Таня, не открывали банковских счетов ни в швейцарских, ни в английских, ни в каких-либо еще зарубежных банках, у них нет замков и вилл, земельных участков за границей, нет акций зарубежных компаний, заводов или шахт. Нет и никогда не было».
Когда я прочитал эти взволнованные строки, сердце мое исполнилось такой жалостью, что я было едва не заплакал, а вместе со мной плакали и русские денежки в швейцарских и прочих банках. Бедная (в полном смысле слова) Дьяченко – тонкая, ранимая, романтичная…
Таня и травка
(рассказ для сентиментальных девочек от 6 до 106 лет, рекомендованный для чтения в воскресных школах)
«Таня на каждой даче упорно сажала газон. Видимо, ей хотелось украсить наше казенное жилище. (…)
Как-то я спросил: “Ты зачем его сажаешь? Мы же все равно отсюда уедем”. Она говорит: “Ну и что? Пусть растет”.
…Пусть растет».
(Б. Ельцин, «Президентский марафон», с. 183)
Иногда я очень жалею, что человечество до сих пор не придумало машины времени.
Взять бы Ельцина сегодняшнего, с его холодильниками, пуфиками и напольными весами, и отправить в прошлое: даже совсем в недавнее. Год эдак в 1993-й, когда в России громыхнул первый крупномасштабный коррупционный скандал.
Кто не помнит – был такой подозрительный коммерсант Борис Бирштейн (отчества не знаю; чем черт не шутит – может, и Абрамович). И был юный, но очень способный авантюрист Дмитрий Якубовский, чуть не ставший полпредом всех российских спецслужб и правоохранительных органов в правительстве.
А еще были свежеиспеченные министры и генералы, которые коммерческого опыта пока не имели, конвертировать в деньги свой административный ресурс еще не научились, но страстно желали красивой жизни. В чем означенные господа им охотно и помогали.
Потом Якубовского с Бирштейном выперли из страны, но Якубовский – не будь дураком – увез с собой горы компромата: он еще с юности привык вести четкую бухгалтерию – кому, за что и сколько. Тут-то и оказалось, что на содержании у юного авантюриста находились лучшие люди России.
Часть его бывших друзей со страху тут же кинулись в стан оппозиции: министр безопасности Баранников, первый зам.министра МВД Дунаев, генпрокурор Степанков окажутся в октябре 1993 года в красном Белом доме; лишь у первого вице-премьера Шумейко хватило ума не делать резких движений, за что и был он потом вознагражден креслом спикера Совета Федерации.
Так вот: если сравнить Якубовского с Березовским и Абрамовичем, то разница будет примерно такая же, как между дворовой футбольной командой и клубом «Челси».
Баранникова с Дунаевым, например, подвергли обструкции только лишь за то, что их жены осмелились съездить за счет Бирштейна в Швейцарию и там прикупить пару чемоданов остромодных вещей, включая шубы и часы. (На самом деле и поездку, и «шоппинг» организовывал не Бирштейн, а Якубовский.)
«В Москву жены привезли двадцать мест багажа, – осуждающе писал тогда Ельцин во второй книге мемуаров, – а за перегруз фирма заплатила две тысячи долларов, что в три раза дороже, чем билет на самолет в Швейцарию. Я думаю, даже самая избалованная миллионерша не смогла бы при всей фантазии за три дня истратить столько денег».
Ой, не зарекались бы вы, Борис Николаевич.
Как писала взахлеб шведская пресса, когда в 1997 году Ельцин прибыл с визитом в Стокгольм, его супруга вместе с младшей дочерью-советницей осчастливили своим присутствием лучший меховой магазин города ««Моде Пёлс», где без разговоров приобрели две норковых и одну каракулевую шубу – всего на двадцать тысяч долларов. Расплачивались они платиновыми кредитными картами «Мастеркард». (Это к вопросу о том, что никто, никогда, никаких заграничных счетов…)
$ 20 000 – много это или мало? Для Абрамовича с Березовским – гроши. Для пенсионерки и госслужащей – прилично: где-то полугодовая президентская зарплата.
А ведь были еще и речные катера марки «Фэрлайн» (Made in GB) ценой в $ 450 000, купленные за счет известной уже фирмы «Мабетекс». И новехонькая «БМВ», которую Борис Николаевич приобрел для своих личных надобностей будто бы за $ 15 000 (в действительности, машина обошлась в 130 тысяч, а названная президентом цена – это из области развесистой картошки, которую сажает он всей семьей). Да и старший инфант Борис Ельцин гранит науки грыз не в школе рабочей молодежи, а в престижном английском колледже Милфилд, где курс обучения ежегодно обходится в 14,5 тысячи фунтов стерлингов (примерно $ 25 000).
Это вам не 15 соток в деревне Молоково…
Но подождите: а почему, собственно, глава государства и его родные – должны жить впроголодь? Если абстрагироваться от эмоций и хорошенько поразмыслить: вряд ли нищий, оборванный президент будет способствовать поднятию престижа страны.
При тех возможностях, которыми обладал Ельцин, все, в чем обвиняли его – сущие пустяки.
Знаете, например, сколько денег обнаружилось на счетах филиппинского диктатора Маркоса? 350 миллионов долларов, не считая собственности и бессчетного имущества; гардероб его супруги Эминды, в котором восставшие массы одних только пар обуви обнаружили несколько тысяч, до сих пор остается непревзойденным рекордом женского кокетства.
У украинского премьера Лазаренко в американских и швейцарских банках хранилось 280 миллионов.
У премьер-министра Пакистана Беназир Бхутто на паях с мужем – 100 миллионов.
В сравнении с этим великолепием пара тысяч «зеленых», обнаруженных на ельцинской карте «Америкэн Экспресс», – даже не подлежит обсуждению.
Напротив, стыдно даже рассказывать: засмеют. У других президенты как президенты, миллионами тащат, а наш-то…. Ни украсть, ни покараулить…
Что же до дочерей его, олигархов и приемного сына Юмашева… Отцовская любовь – слепа.
Разогнав всех своих друзей и наперсников, Ельцин оказался в сплошной изоляции; никого, кроме семьи, рядом с ним больше не было.
Всю свою жизнь он не обращал внимания на родных, относясь к ним как к обязательному, но малопродуктивному своему придатку. Главным для него всегда оставались работа, карьера, власть. (В Свердловске, когда переехали они на новую квартиру, соседи много лет искренне считали Наину Иосифовну матерью-одиночкой.)