Страница 115 из 141
«Я хотел оставаться прежде всего Виленом Хайруллиным, а не мужем Тани Ельциной, – скажет потом несостоявшийся президентский зять. – В нашей семье это оказалось невозможно. Жена буквально давила на меня».
В 1982 году Татьяна забрала сына. Их размолвка переросла в окончательный разрыв.
После развода видеться с сыном Хайруллину было запрещено. Бывший тесть настоятельно уговорил его отказаться от мальчика – к тому времени Татьяна собралась замуж во второй раз. Ребенка записали на фамилию нового супруга и дали его отчество – Леонидович.
О том, что у него существует другой отец, Борис-младший узнал, лишь учась уже в старших классах; после того как журналисты раскопали семейную тайну президентского клана. Он, может, и не прочь был познакомиться с единоутробным родителем, но на пути непреодолимой преградой высилась кремлевская стена.
«Я неоднократно пытался выйти на сына, но все мои попытки терпели неудачу, – скажет Хайруллин. – Таня категорически запретила мне общаться с Борей… Мне кажется, она меня ненавидит».
Ничего не скажешь: высокие отношения!
МЕДИЦИНСКИЙ ДИАГНОЗ
Истерическая симптоматика включает обратимые по своей природе нарушения и проявляется обычно в конфликтных ситуациях. Больной обнаруживает крайние меры безжалостности, бессердечия, бесчеловечности и озлобления по отношению к окружающим, причем избирательно. По отношению к конкретным людям он может быть мстительным, мелочным, жестким и получать от этого моральное удовлетворение.
Так уж повелось, что из двух дочерей Ельцин неизменно выделял младшую. Если Елена была маминой дочкой, то Татьяна – уж точно папиной.
Вообще-то, он всегда мечтал о сыне. Когда Наина Иосифовна понесла во второй раз, Ельцин был уверен, что вот теперь-то, наконец, родится мальчик. Но появилась Татьяна, и Борис Николаевич, погоревав недолго, утешился мыслью, что закаленный характер и воля к победе – в конце концов, вопрос не пола – воспитания.
Татьяна и росла по образу его и подобию. Она категорически не признавала юбок и платьев, а во всех драках с сестрой непременно одерживала верх – даром, что была на три года младше.
Даже по характеру сестры разительно отличались друг от друга: Елена – мягкая, спокойная, женственная. Татьяна – властная, стервозная. Татьяна привыкла всеми вокруг командовать, Елена – подчиняться. Татьяна училась плохо, Елена же закончила школу с серебряной медалью и от частого чтения рано стала носить очки.
После первых неудачных браков личная жизнь сестер тоже сложилась по-разному. Вскоре после развода Елена вновь вышла замуж: за штурмана гражданской авиации из Свердловского авиаотряда. Муж, Валерий Окулов, как нельзя лучше подходил ей по духу: он был спокойным и доброжелательным; и жизнь, кстати, тоже повидал – от первого брака у него имелся сын.
Ельцин замужество одобрил. (Бытует версия, что жениха для дочери присмотрел он сам.) Сразу после регистрации новой семье выделили двухкомнатную квартиру, молодой муж резко пошел в гору: стал летать на международных авиалиниях. (Это опять-таки к вопросу о треклятых привилегиях.)
В общем, за старшую можно было особо не беспокоиться. То ли дело – Татьяна. Она жила вдалеке от родительских глаз, в чужой, негостеприимной Москве: такая непрактичная, доверчивая, беззащитная; одно слово – мать-одиночка. У отца с матерью просто сердце кровью обливалось от тревоги за судьбу любимицы.
И когда в 1985 году Ельцина перевели в Москву, первое, что сделал он, – мгновенно забрал дочь к себе.
В то время Татьяна служила программистом в отделе баллистики оборонного института: КБ «Салют». В том же КБ трудился и ее избранник – конструктор Леонид Дьяченко.
Это был типичный служебный роман: о какой-то бурной и яркой любви говорить здесь явно не приходится. Татьяну не смущало то, что будущий муж был моложе ее на три года; а Леонида – наличие ребенка от первого брака.
Муж Дьяченко оказался очень удачным приобретением. Он охотно смирился с тем, что Татьяна стала главной в семье. Не возражал он и против того, что жить им пришлось вместе с тестем и тещей – думаю, женатые мужчины понимают, о чем это говорит…
В эпоху Ельцина одним из секретарей московского горкома работала некая Низовцева. Иногда вместе с мужем ей приходилось выходить в свет, и супруг ее при знакомстве представлялся исключительно следующим образом: муж товарища Низовцевой.
Так вот, Леонид Дьяченко был мужем Татьяны Борисовны, и этим все было сказано…
В одном из немногих своих интервью, еще в период совместной жизни с Дьяченко, Татьяна самокритично признавалась: «Все считают, что в семье должна быть нормальная жена, которая заботится о муже, о детях, готовит обеды, все убирает. Домашняя любящая женщина, которая всегда ждет. У нас… не то что наоборот, но близко такого не было».
Уход Ельцина в оппозицию родные переживали нелегко. Тяжелее всего им было расставаться с многочисленными номенклатурными благами, с которыми свыклись они за долгие годы; а Борис Николаевич так еще и заставлял их теперь демонстрировать аскетичную скромность юродивых : ходить в обычные магазины, посещать районную поликлинику.
Отговаривать его они, естественно, не пытались: это было абсолютно бессмысленно. Напротив, семья всеми силами старалась помочь своему главе, поддержать в нелегкую минуту. Татьяна даже пробовала участвовать в его выборах, тайком приходила на встречи с населением, но тогда это лишь вызывало у отца раздражение.
«Нечего ей здесь делать. Тоже мне политик великий», – бурчал Ельцин всякий раз, завидев дочку в толпе избирателей.
Он был свято убежден, что место женщин – не в политике, а дома, у плиты и стиральной машины. В его общественной жизни жена и дочки требовались исключительно для того, чтобы оттенять его суровый лик своей трогательной милотой, являя перед телекамерами крепкую, образцовую ячейку общества. О том, что в действительности происходит за стенами их квартиры на 2-й Тверской-Ямской, посторонним знать было не положено…
И Татьяна с Еленой, и Наина Иосифовна образ этот старательно поддерживали.
От того, что Ельцины стали столичными жителями, они нисколько не прекратили быть провинциалами. Больше, чем Горбачева и КГБ, вместе взятых, Наина Иосифовна боялась людских пересудов и кривотолков.
В этой семье покой и благость всегда были выставлены напоказ: как чешский хрусталь и сервиз «Мадонна».
Даже от ближайших знакомых строжайше скрывались неудачные браки дочерей; сам факт того, что первенцы остались им от первых мужей, казался Наине Иосифовне намного более постыдным, чем неприкрытая грубость супруга, порой демонстративно кричащего на нее и топающего ногами.
Наталья Константинова, бывший пресс-секретарь Наины Ельциной, вспоминала:
«Иногда мне казалось, что он не замечает эту маленькую, приветливую, разумную женщину, которая ходит за ним столько лет и в прямом, и в переносном смысле этого слова, которая в перерывах между этапами его стремительной политической карьеры рожает ему детей, воспитывает внуков, плачет, болеет, страдает, скучает, но никогда не теряет самообладания…
Я нашла определение их отношениям. Наина Ельцина НЕСЕТ своего мужа, как хрустальную вазу. Он же лишь позволяет ей делать это».
МЕДИЦИНСКИЙ ДИАГНОЗ
Деспотия встречается не только как форма государственного устройства, но и как форма семейных отношений. В этом случае глава семьи (правитель), подчиняясь своим капризам и слабостям, преследует свои личные выгоды и, как ему кажется, интересы семьи, властвуя исключительно по произволу.
Итак, запомним: есть тихая, незлобивая «маленькая женщина», плачущая по ночам в подушку и довольствующая незавидной долей бессловесной спутницы великого мужа. Есть любимая, своенравная дочь, признающая в мире исключительно один авторитет. И есть, наконец, этот самый авторитет; крутой на расправу, лихой громовержец; семейный тиран и деспот.
Позвольте, но если все это так, как же могло случиться, что семья в итоге принялась управлять означенным деспотом?