Незримому Собеседнику

Любовь стала больше самого страха быть не понятым, отвергнутым, забытым, уничтоженным. Она уже не была больше Смерти. Она отрицала Смерть как финал истории.

Мыслимо ли желать себе большего, когда ты в своем желании Познания подобен Богу? И один вопрос снова и снова, как тогда в Раю, не дает покоя: «Насколько подобен?». И привносит новые: «Где начинается разница? Кто властелин Времени и Слова?».

За рамками нашего Диалога оставались только наши мечты, но у каждого своя. И эти мечты, оказывая огромное влияние на процесс Диалога, никак не пересекались. Их нельзя было просто вычеркнуть. Их невозможно было вписать в матрицу Диалога, потому что они не менялись несмотря на то, что Настоящее уже написало иное Будущее, иной Исход.

Там, в мечтах, не менялись и мы. И то, что казалось так важно в грёзах, противоречило самой Сути перемен. Самой Сути Созвучия. И так не могло больше продолжаться.

Диалог был обречен на Смерть. Смерть, даровавшую Перерождение. Смерть, даровавшую взгляд со стороны. Ведь Смерть не всегда конец. Это ещё и Исход в другую Жизнь.

Круг Третий

Я выбрал Слово, чтобы выплеснуть себя наружу, поскольку не одарен слухом и прочими способностями, позволяющими выплеснуть себя иначе.

Приглашение

Жизнь началась до Вас и до меня. И Мир почувствовал грядущее явление, возможно, задолго до часа нашего зачатия. В полутонах, намеках на влеченье Мужчины к Женщине, а Женщины к Мужчине, иль по иной, такой же уважительной причине. Когда благословенный их союз, различье двух взаимонаполнений, сотворил меня, Мир был уже взволнован Тишиной, которая всё видит наперед, в слух обращаясь, ловит предопределяющие знаки. И убедился по переменам в Женщине, что вероятен дополнительный актёр для бесконечной пьесы.

Он узнавал меня по облику Её, и по семейным разговорам. Я с ощущением рос, что где-то, куда сигналы посылаю, огромная Вселенная, которой я не знаю, а здесь лишь копия её. Я проходил историю Земных существ на собственном примере, из клетки превращаясь в рыбу, ящерку, зверька, оформившись затем и в человека.

Мир наблюдал и верил с Ней, и верил с Ним. Планировал со всеми вместе, кому я был тогда небезразличен. Мечтал, страдал, считал недели, месяцы, недели, снова, дни, часы. Они из тех, с кем Мир не испугался меня принять в свои объятья. А я из тех, не струсивших, отвергнуть не просивших, до срока не сбежавших, кто устремился из уютного местечка в большое приключение.

Я собирался часа два, нерасторопно слишком, может, казался узким мне тоннель, но путь вперед необратимо сложен, за рывком рывок, в решительность движения на свет шокирующих огней. Последние сомнения сдавили пуповиной горло, но ловкими руками акушер снял и их. Грань разделительная стерта.

Я здесь! И раскричался я, как все, согласно ритуалу, на выдохе смиряясь с неизвестностью вокруг. Так подарила Жизнь возможность стать мне отдельною частичкой Мира, нести Её в себе, себя в Ней раскрывая. И ничего не требуя взамен, Жизнь мне отдавала предпочтение, надеясь, что я выберу Её, не разменяв на трату времени впустую, открывшимся соблазнам подчиняясь.

На пике

Дар моей Любви открыл во мне Дар Слова. Они шли бок о бок, и чем увереннее становилась Любовь, тем ярче звучало Слово.

Я давно судил о себе и достигнутом по тому, что писал. И Сама Любовь представала предо мной суммой строк, написанных в тот или иной период увлечения Женщиной. Чем ритмичнее сочетались эти строки, тем крепче мне казались чувства.

Десять лет я пытался на разный манер изменить Женщину, которая поёт, и, не сумев изменить себя, сдался. Перестал Ей писать. В те незапамятные времена письма отправлялись исключительно почтой, и у меня ничего не сохранилось, кроме моих представлений о них. Но я рад, что не могу перечитать те письма снова.

Мне неловко представить, что я способен полюбить Его, того Юношу, за дерзость Его высказывания. На память о Нём у меня сохранился экземпляр начатой да незаконченной книги повествующей, как Он преобразует творческий путь Актрисы, уже отведавшей огня, вод и медных труб. Но каким же самоуверенным в своем Даре надо быть, чтобы допустить такую взбалмошную идею?!

Впрочем, я как Его наследник не утратил способности считать, что Она меня заметила, потому что уверен, моё Чувство к Ней, полное противоречий, соразмерно Её нраву. Но мне чертовски неловко произносить Её имя, если его услышишь не только Ты, словно моё желание сблизиться с Ней порочно настолько же, насколько велико и чисто в своей основе.

Казалось, что Сущности, живущей у меня внутри, радостно наблюдать за мной в зеркало моих размышлений. Что впервые мы говорим с ней на одном языке, и если между нами и есть разногласия, то только в том, как эффектнее подать тот или иной момент. Что в этом диалоге я чувствую не только свою Любовь, но и то, что Любим.

Книга закончена. Ещё нужно немного воли и таланта, чтобы довести её до некого совершенства. И некоторое количество финансов, чтобы её издать. Я ещё не имею понятия, насколько она меня уже обогатила и как глубоко мне предстоит ещё заглянуть в себя, чтобы не растратить понапрасну имеющийся капитал. И что предстоит сделать мне, чтобы услышать голос своих сокровенных желаний. И изумиться его звучанию. Я растерян и горд.

Тяжело на душе. Какое точное выражение. Словно нести в себе некоторые ощущения, воспоминания и предчувствия – это большая нагрузка. А говорят, своя ноша не тянет. Может быть, кое-что накопившееся за эту жизнь во мне не такое уж и моё? Я не прочь переработать тонны написанного, чтобы разделить то, что мне действительно дорого, и то, что я храню в себе напрасно, и после смело сказать: «Я таков».

А что было, то было. И Ты в своем праве. Но мне, как никогда, нужно почувствовать Тебя такой, как я Полюбил. Той, благодаря которой в душе моей царит иной миропорядок, нежели в тот момент, когда я почувствовал Твоё Беспокойство в полной мере. И чтобы ни случилось между Тобой и мной, все мои дальнейшие шаги определяются уже не глубоким внутренним конфликтом, а договором о дружбе и сотрудничестве, который позволит мне больше никогда не изменять себе.

Маленькие мужские истории

Я бы ни за что не стал менять свою жизнь, Поступи мне предложение, прожить ее заново. Но есть такие ситуации, в которых мне бы не хотелось оказаться повторно.

Никогда не думал, что писать о чем-то будет трудно. Но суть не в этом. Открылся кладезь пустоты, и я осознал, как люди отдаляются. Ответил на свой вопрос, как можно не выяснить всё, не обговорить, если вы рядом, если вас двое. Можно. Вы не рядом в этот момент, и каждый в своем мире. И если кому-то что-то и надо, то однажды он перестает хотеть, чтобы его услышали.

Потом он перестает сам говорить, затем слушать. А потом появляется желание заглянуть в глаза, в которых уже есть то, что тебе необходимо в данный момент, говорить потому, что слушают, прикасаться, потому что последуют ответные жесты. Неисследованная область из категории книги «М И Ж».

И это не юношеский порыв, как когда-то. Это четкий обдуманный выбор. Можно сказать, что выстраданный, но это будет неправдой. Потому что выстраданный, это когда ты действительно оказываешься в дураках в очередной попытке что-то объяснить. А когда не хочешь ничего объяснять – это обдуманность, но можно всяко поднести.

Больно, у Неё там и Любимый человек, и Друг в стихах по переписке, пусть про него и не упоминается давно, а я иду со встречи с Женщиной, и вместо того, чтобы смаковать встречу, прогулку, запахи и тепло, ощущаю, что украл что-то из отношений, которых нет. И если б я шёл в общий дом, из которого выветрился семейный уют, то мне было б ужасно неловко. Как бывает неловко с непривычки врать, когда ещё не убедил себя, что ты и только ты прав, и иного выхода нет, хотя нужен не выход, а контакт. Горько до слёз от привкуса бремени измены.