Страница 8 из 15
– Боже мой… Как она?
– Спит.
– Пускай отдыхает. Как ты себя чувствуешь?
– Даже не знаю. В голове всё перемешалось. Пока не осознаю, что её больше с нами нет.
– Пойдём, завтрак уже готов, – произнёс он и протянул руку.
– Но мне нужно привести себя в порядок, – возразила Грендель.
– Ничего. Ты прекрасно выглядишь.
Царевна с некой досадой схватила запястье супруга, и они вместе начали шагать в сторону трапезной. Кенваль уже ждал своих родителей в окружении харонов, которые ему прислуживали. Мальчик никогда не понимал зачем ему столько прислуги, неужели он не может делать какие-то вещи сам? Он еле как убедил всех, что в состоянии одеваться самостоятельно. И каждый раз ему становиться неудобно, когда кто-либо совершает его личные нужды. Однако некоторые вещи непозволительно выполнять царской особе, за что родители его часто причитали. В комнату, распахнув гравированные рисунками северо-восточных цветов двери, величаво вошёл царь со своей сопроводительницей. Как только они пересекли порог Кенваль встал с большого деревянного стула, чтобы почтить присутствие старших. Мать расположилась рядом с сыном, тогда как отец сел на уготовленное тронное место.
– Помолимся, – произнёс Сотар и закрыл глаза. – Отче, благодарю тебя за это утро и мох родных. Я прошу у тебя благословения на сегодняшний день. Дай нам мудрости провести его с пользой. Стать сильнее, умнее, лучше. Пусть в нашем доме пребудет твоя воля. Благодарю тебя за пищу, которую ты нам даёшь. И пусть она станет для нас источником силы.
Кенваль никогда не понимал суть молитв, произнесенных отцом. Зачем благодарить Бога за еду, если её создали и выращивали крестьяне, а готовили кухарки дворца. По крайней мере, это вызывало не столько вопросов, как существование самого сверхъестественного существа. Гальдемар рассказывал, что на юге они верят в нескольких богов, а на севере вообще никому не молятся. В чём тогда правда? Однако он всегда страшился этим поинтересоваться у родителей. Они могли не так его понять, ведь для них это нечто обыкновенное, что вошло в привычку и является частью их естественной жизни.
Каждый член семьи начал молча вкушать пищу. Разговаривать у шелов во время трапезы дурной тон. "Всему своё время", – твердили они. Время отведенное для еды должно оставаться таковым, а время, предназначенное для общения, не имеет ничего общего с другими действиями. Они очень серьёзно относились к таким вещам. И нарушение этикета можно расценивать как неуважение к присутствующим. Это простительно, если ты гость из чужих земель, но если ты, будучи шелом нарушаешь уклад жизни, то наказания не избежать.
Вдалеке послышался конский топот. "Неужели гонец?", – мелькнула мысль в голове царя. Он положил столовые приборы и подошёл к окну. Если бы это сделал любой другой шел, тогда бы в его сторону сразу полетело общественное порицание. Но для царя нет таких границ, тем более, когда речь заходит о государственных делах.
Со стороны северной равнины мчался всадник. Ни латов, ни шлема. Было очевидно, что это Версахский посланник.
– Торн, сообщи совету, что прибыл гонец, – сказал он, не отрывая взгляда от окна.
– Слушаюсь, ваше величество.
Харон слегка поклонился и направился к числу приближенных царского трона.
– Неужели это не может немного подождать? – с недовольством произнесла Грендель.
Чтобы не пропустить завтрак она не успела даже умыться, а он и вовсе решает пропустить свой приём пищи.
– Это Версахский выездной лакей. Они бы не стали его слать ради пустяка. Что-то случилось.
– Всё хорошо? – спросил с опаской Кенваль.
– Да, милый, кушай, – успокоила его мать.
Сотар второпях вышел из трапезной. Ему нужно было быть в одеяниях для аудиенций. Глава государства – это его представитель, поэтому на нём должна быть символика – цветущий калиандр, который вышит на царской мантии. Изображение располагалась в области левого плеча элемента одежды. Калиандр – единственное растение, которое не погибает при сильных морозах. Оно даже прорастает сквозь снег. Его плоды, кисло-сладкие маленькие ягоды красноватого цвета, часто являются пищей для диких животных в зимнюю пору. Он знамение стойкости и надежды.
Символом Версаха была бычья голова на кроваво-красном фоне. Она олицетворяла силу и независимость. Знак точно отражал их характер и нравы. Версахцы рослые, сильные люди, основным ремеслом которых была война и охота на лесных зверей. Они не особо славились дружелюбием и для них белковая пища была только в радость, даже если она была сырая.
Сотар сидел в присутствии своей свиты и выжидал пока незваный гость пройдёт в тронный зал и озвучит причину своего визита. Каждый был в ожидании. Все сердца трепетали о том, что ждёт их впереди. Огромные ворота в шел распахивает стража и входит высокий мужчина с густой бородой, увешанный кожаными плащами и шкурами, который скрипел своими ботинками по гладкому камню. Он встал посреди зала и поклонился царю.
– Ваше величество, царь степных земель, моё имя Накал из Урта. Достопочтенный правитель северных земель Далариен призвал меня выступить перед вами и сообщить о его намерениях относительно Нильшерта.
– Говори Накал из Урта. Мы тебя внимательно слушаем.
– Ваше соглашении о нейтралитете с Версахом обходиться вам очень дёшево. Далариен просит передать ему Заречные земли с целью их освоения и присоединения к Версаху. Так как это не захват мы позволим вашим людям спокойно покинуть их дома и расположиться в местах ближе к центру. Данные земли вы отдаёте в дар, и мы не намерены воевать с вашим народом. Такова воля моего посланника.
– Что же будет с данью, которую мы платили ранее?
– Соглашение в этой части останется неизменным.
– Вы просите меня отдать земли по собственному желанию, тогда как именно для того, чтобы их не забирали у моего народа, я платил Далариену?
– Если вы захотите их не отдавать, то мы заберём всё силой. В этом же случаем мы забираем лишь их часть.
Сотар был в возмущении также, как и остальные присутствующие в зале. Поднялся недовольный гул, который заполнил всё помещение.
– Такова цена спасения, – произнёс гонец.
– Уж лучше умереть, чем находиться в рабстве у бестолковых и вонючих версахцев!
– Остынь, Мидек, – успокаивал его Сотар.
– У вас есть сутки, чтобы подумать над нашим предложением. В противном случае мы разрываем все соглашения о временном перемирии на основании неисполнения обязательств с вашей стороны и имеем право идти войной против Нильшерта.
После этих слов Накал поклонился вновь.
– Отведите его в покои, чтобы он смог расположиться после долгого пути, – сказал царь и встал.
Он не находил себе места. Его зажали в угол. К нему тут же подбежала его правая рука и начала отчитывать.
– Ну, что? Довольны? Разве я не предупреждал об этом?! Разве не говорил вам, что это не кончится добром?
– Меньше всего мне сейчас хочется слышать недовольные возгласы. Созывай срочный совет. Нужно решать, что делать.
Напряженный Мидек не мог отвести взгляда от Сотара. Он знал, что так будет. По крайней мере догадывался об этом. Он нехотя обернулся и пошёл докладывать каждому приближенному о грядущем внеочередном собрании. На самом деле решение уже было принято. Сотар знал, чего хочет. Точнее знал, чего он не хочет. Чтобы его государство дробили какие-то чужеземные захватчики. Его отец воссоединял один клочок почвы за другим не для того, чтобы их потом раздавали направо и налево. Видимо, избежать войны в существующих условиях не получится. Однако царю нужно было услышать мнение совета. Поспешные решения всегда дорого ему обходились, и он не хочет совершать одни и те же ошибки.
Вся знать уже сидела за столом переговоров. Сотар ждал последнего. И по всей видимости самого значимого из присутствующих. Несмотря на его вспыльчивость и дурной характер он был дальновидней всех. Хоть Сотар и понимал это, но не мог признать. Он считал, что он царь и всё, что он делает правильно и не подлежит обсуждению. Решение, принятое правителем – закон. Царь не обязан извиняться за свои решения несмотря на то, что они в какой-то степени могут быть неправильными. Двери шела открылись и Мидек прошёл на своё место.