Страница 2 из 4
ЕЖОВ: Сегодня во время бомбежки, кто-то пытался вскрыть мой сейф.
ГУРОВ: Где в это время были вы?
ЕЖОВ: Внизу. В бомбоубежище.
ГУРОВ: Вы уверены в том, что в ваше отсутствие кто-то был у вас в кабинете и пытался открыть сейф?
Ежов кивает.
ЕЖОВ: Уверен. Я оставляю специальные метки. Когда вернулся – их не оказалось.
ГУРОВ: Что в сейфе?
Ежов хмыкает.
ЕЖОВ: Секретная документация.
ГУРОВ: На сколько секретная?
ЕЖОВ: Высший уровень.
ГУРОВ: Понятно.
Гуров поднимается.
ГУРОВ: Где сейф?
Ежов проходит к встроенному стенному шкафу и открывает дверцу. В шкафу спрятан сейф.
ГУРОВ: Когда вернулись дверь в кабинет…
ЕЖОВ: Была закрыта на ключ. Ключ есть только у меня.
Ежов показывает Гурову ключ и тут же прячет его в карман. Гуров кивает и бросает взгляд на Петрова. Тот внимательно обследует входную дверь.
ЕЖОВ: Найдите мне предателя.
ГУРОВ: Найдем.
Под потолком горит лампочка, освещая камеру сумрачным светом. Она закутана в решетку, поэтому на стенах отпечатаны длинные темные тени. На нарах спят Егорова, Щукина и Крапивина. Глазок в двери открывается и в нем вместе со снопом яркого света появляется глаз охранника. Охранник взглядом обводит камеру и, не заметив ничего подозрительного, закрывает глазок. Тут же со своего места тихо поднимается Крапивина. Прислушивается. В коридоре раздаются шаги охранника. Они постепенно стихают. Крапивина встает с нары. Берет подушку и, теребя в руках подушку, тихо направляется к Егоровой. Некоторое время Крапивина смотрит на Егорову, которая мерно вдыхает и выдыхает воздух. Крапивина кривится, заносит над её головой подушку. Крапивина зло кривиться и накрывает подушкой лицо Егоровой.
КРАПИВИНА: Сдохни, подстилка фашистская!!!
Егорова сопротивляется, но Крапивина, навалившись всем телом на подушку, не дает ей возможности освободится. Так длится несколько мгновений, которые Егоровой кажутся вечностью. Она старается сбросить с себя тяжелую Крапивину. Из-за шума в камере просыпается Щукина и сразу бросается на помощь Егоровой. Она набрасывается на Крапивину, схватив ту за волосы и с силой оттаскивает её от Егоровой. Крапивина оказывается на полу.
ЩУКИНА: Ты что делаешь, дешёвка?
Щукина и Егорова прыгают на неё сверху. Крапивина по полу бьется в истерике.
КРАПИВИНА: Гадина! Гадина! Мразь!
Истерика быстро проходит. Крапивина замолкает и начинает всхлипывать. Егорова отпускает её. Щукина с опаской поглядывает на Крапивину.
ЕГОРОВА: Отпусти её.
ЩУКИНА: Она снова с катушек съедет.
ЕГОРОВА: Нет.
Щукина отпускает Крапивину и поднимается на ноги. Крапивина лежит на полу и горько плачет.
ЕГОРОВА: Ты чего удумала?
Щукина пинает её ногой.
ЩУКИНА: Ты слышишь, чего у тебя люди спрашивают?
Крапивина прекращает плакать и садится на полу. Говорит отрешенно.
КРАПИВИНА: У меня двое детей от голода умерли, а она с фашистом путалась, сука.
ЩУКИНА: Она задание выполняла. А ты в это время на рынке базары разводила про то, что Ленинград лучше немцам сдать. Мне опер всё про тебя рассказал.
КРАПИВИНА: Если б город сдали, может быть, мои дети живы остались.
ЩУКИНА: Ну и шла бы… сама сдавалась. Зачем листовки немецкие людям раздавала?
Крапивина закрывает лицо руками.
КРАПИВИНА: Коленька мой… Симочка моя… Дитятки мои милые… простите меня… Не уберегла я вас…
Егорова и Щукина с сожалением и жалостью смотрят на Крапивину. Дверь в камеру с грохотом открывается. В камеру входит конвойный. Женщины вопросительно смотрят на него.
КОНВОЙНЫЙ: Егоров, с вещами на выход.
Павел приходит домой. В коридоре его встречает мать.
БОРИСОВА: Ой! Паша, я тебя только к вечеру ждала.
Павел, молча, стоит в коридоре.
БОРИСОВА: Не раздевайся. Сам видишь – холодно. Я тебе у себя в комнате поселила. Ты же знаешь, что она самая маленькая в квартире. И окно одно.
Павел идет в свою комнату. Мать удивленно провожает его взглядом.
БОРИСОВА: Извини, но кушать нечего… Я только завтра могу карточки отоварить.
Павел заходит в комнату и закрывает за собой дверь, оставив в коридоре мать. Она поднимает руку, чтобы постучать, но не решается. Тяжело вздыхает и прислоняется к стенке.
За массивным столом сидит Савелов и изучает документы. Под исписанным листком ставит свою подпись и прячет листок в толстую папку. Снимает очки и кладет их в футляр. Футляр определяет между чернильницей и календарем. Дверь в подвал открывается и в проеме появляется конвойный. Савелов поднимает на него глаза.
САВЕЛОВ: Привели?
КОНВОЙНЫЙ: Так точно, товарищ полковник.
САВЕЛОВ: Пусть заходит.
Конвойный открывает дверь.
КОНВОЙНЫЙ: Заходи.
В подвал входит Егорова, видит Савелова и вопросительно смотрит на него. Савелов машет рукой конвойному.
САВЕЛОВ: Свободны.
Конвойный топчется на месте.
САВЕЛОВ: Совсем.
Конвойный выходит. Савелов поднимается из-за стола.
САВЕЛОВ: Проходи, Егорова. Не стесняйся.
Егорова проходит на середину кабинета. Савелов достает из папки листок и протягивает его Егоровой. Она внимательно следит за действиями полковника.
САВЕЛОВ: Вот приказ. Завтра в 8-00 вы обязаны прибыть в расположение вашего отряда. Лейтенант Лукьянченко вам скажет, что делать дальше.
Егорова растерянно смотрит на Савелова. На глазах у неё невольно появляются слезы. Савелов замечает их.
САВЕЛОВ: Возьмите себя в руки, товарищ лейтенант.
ЕГОРОВА: Извините.
Она пытается успокоится, но не может. Слезы сами катятся у неё по щекам. Савелов кладет приказ на стол и, порывшись у себя в кармане, вынимает носовой платок, протягивает его Егоровой. Она вытирает слезы.
ЕГОРОВА: Я сейчас.
САВЕЛОВ: Да, ладно вам…
Хроника. По водной дороге жизни караваном идут катера с продовольствием, боеприпасами и вооружением. Капитан в бинокль внимательно следит за горизонтом. В небе появляются «Фоккеры», которые атакуют корабли. Корабельная артиллерия принимает бой. Тут же появляются самолеты со звездами. Проходит воздушный бой. «Фоккеры» падают в воду, которая тут же поглощает их.
Из штабной палатки быстро выходит полковник Бауэр, направляясь к машине, стоящей на обочине дороги. За ним следует майор Майер.
МАЙЕР: Это не справедливо, герр Бауэр.
БАУЭР: Ему простительно. Он всего не знает.
МАЙЕР: Но всё равно. При всех вычитывать вас…
БАУЭР: Я к этому привык.
МАЙЕР: Я бы не смог на вашем месте.
БАУЭР: Вот поэтому я на своем месте, а ты на своем, майор.
Майер обиженно замолкает.
БАУЭР: Ему есть за что нас ругать. Мы уже второй год топчемся на месте и никак не можем окончательно захлопнуть мышеловку.
МАЙЕР: Скорее удавку, герр Бауэр.
Бауэр бросает на Майере скептический взгляд.
БАУЭР: Никогда бы не подумал, что вы начнете думать образами. Это, наверное, на вас Россия так подействовала.
МАЙЕР: Скорее народ, герр Бауэр, который живет на этой земле.
Бауэр смеется.
БАУЭР: Да вы стали философом, майор. Вас нужно срочно загружать работой. Иначе не известно, чем может закончиться ваше пребывание здесь.
МАЙЕР: Я давно готов, герр Бауэр.
Бауэр останавливается и поворачивается к Майеру.
БАУЭР: Сухо! Вот ключ к решению нашей проблемы.
МАЙЕР: Вы всегда говорили об этом острове.
БАУЭР: Пришло время заняться им.
МАЙЕР: Но это же крепость. Маленькая, но крепость. Русские никого к нему не подпускают.
БАУЭР: Только не меня. Я долго готовил эту операцию. Ради неё, я очень многими жертвовал. Теперь будем собирать урожай.
МАЙЕР: Что будем делать?
БАУЭР: Начнем следующий… самый главный и окончательный этап операции «Председатель». Русские сами всё сделают.