Учитель

– Серьёзно? – воскликнула Лили, смотря на Томаса, – Мир тесен.

Мужчина кивнул, наблюдая за тем, как мистер Янг наливает ему целый стакан разведенного спирта.

– Давай, пей!

Том отрицательно помотал головой.

– Ты мужчина или нет?

Янг же сам знал что Томас поистине мужчина, знал, как они пили по таким стаканам после боя, иногда даже перед. Всё это походило на дешёвую показуху перед сыновьями, от которой еврея тошнило.

– Я не пью, потому что иудей.

Старик скривился в вопросительной позе.

– Папа, Томас хочет сказать что он еврей, – уточнила Лили.

– Какая мне разница, да хоть протестант! Выпей!

А вот это Шульману понравилось, поэтому он выполнил просьбу не сморщившись, швыряя отцу Лили пустой стакан.

В пищеводе жгло от дешёвого спирта точь в точь, как на войне.

– Вот это я понимаю, настоящий мужик! Дай вон молодёжи, их через пять минут под столом не найдёшь.

Тому действительно было хоть бы хны, и он с тем же невозмутимым лицом стал наблюдать за Лили, которая терпела фиаско одно за другим.

– Лили, можно тебя ровно на одну минуту?

Девушка кивнула, вставая из-за стола.

– Простите… – буркнул Томас, исчезая в коридоре, следуя за ней.

Они прошли к двери и вышли на улицу, встав под старое крылечко. Шульман вынул из кармана два билета на самолёт до Иерусалима.

– Томми! Ты что? Мой папа тебе голову снесёт! Он никуда меня не отпустит! – завозмущалась девушка, нервно вжимаясь в порог.

– Там посмотрим… – закончил он, возвращаясь на место.

Через пару часов в гостиной сидели только мистер Шульман и мистер Янг, готовясь к разговору.

– Ты знаешь, она у меня единственная дочь! – пробормотал Янг, крутя в руке алюминиевую зажигалку, а в зубах вертя сигарету.

– Я заметил.

– Тогда слушай! – перешёл он в наступление, – Если ты её тронешь до свадьбы, обрюхатишь, а потом сбежишь, даю слово, я тебя найду, слышишь? – процедил отец Лили сквозь зубы так, чтобы никто больше в доме не слышал.ом совершенно невозмутимо угукнул, вспоминая как отсыпал триста фунтов за неё в борделе.

«Да, не дёшево она себя продавала. Может рассказать строгом отцу?»– глумился он над стариком.

– Такого не будет, – сказал Том, посмотрев на Лили, что сидела на кухне с матерью, играясь с салфеткой, помогая ей сушить чистую посуду.

Эти пустые угрозы были для Томаса как ветер. Даже если так, старик бы ровным счётом ничего ему не сделал. Да, нашёл бы, да, вцепился бы. Ну, набил морду, а дальше что? Всё это пустые угрозы типичных пустословов. Янг распахнул серую рубашку, оголяя грудь с небольшой татуировкой, которая говорила лишь об одном – авторитет, причём авторитет – убийца. На воле и в мирной жизни он – атташе, так вот пусть и сидит на своей канцелярской заднице ровно. Потому что тюрьма – есть тюрьма, а здесь уже другие законы, которые не мешают Томасу всадить ему между рёбер. Плевать, что он отец Лили. Янг раскусил Шульмана почти сразу, как он вошёл, расставив свои приоритеты. Мол, все мы из криминального теста слеплены.

– Отпусти её со мной в поездку заграницу, – Том пошёл на пролом, – Увезу сегодня, привезу в понедельник утром, целой и невредимой.

– Куда это? – мужчина насторожился.

– В паломническую поездку в Иерусалим.

Янг покачнулся в кресле:

– Да ты что, совсем? Нет! – гаркнул последнее слово старик с недовольной ухмылкой.

– Папа! – воскликнула девушка, входя в гостиную. Воцарилась тишина. – Мне почти двадцать лет, но всё, что я видела в своей жизни – это грязный Лондон и свою деревню!

По его взгляду было видно, что девчонка – любимый ребёнок Джонатана, который тут же поутих, сменив гнев на милость. Его глаза забегали по телу и лицу дочери, что стояла перед ним как наивный ягнёнок.

– Так… Ладно, – Лили взвизгнула, чмокнув отца в седой висок, убегая к себе, чтобы собраться.

«А где мне поцелуй?» – спросил себя Томас.

Отец девушки вернулся ко еврею, указав на него пальцем:

– Ты мне должен!

Больше всего Том ненавидел быть кому-то чем-то обязанным.

«Этот старый урод должен мне в два раза больше за спасение его какого-то там по счету наследничка и его дочурки.»

С грехом пополам её всё-таки отпустили, убедившись в том, что Шульман всё оплатит. Всё нужно делать с умом, так же, как и обманывать. Всё с умом.

Через два часа они приехали в Ист-Энда и Лили впервые увидела бар, во всей красе, холл с отливающими лампами и кабинет Шульмана.

– Я думала, ты соврал! – проговорила Лили, улыбнувшись, входя вместе со ним в кабинет.

Вообще-то, Том не хотел её брать с собой, но та наотрез отказалась сидеть и ждать в машине под невысоким градусом сухого вина.

– Не сегодня… – заверил он девушку, усаживая на диван. – Сейчас я улажу кое-какие дела, и мы поедем, да?

Лили игриво закинула ногу на ногу, обнажая из-под платья бёдра. Том сел на место, копаясь в бумагах, ища нужные, а заодно и паспорт, не обращая внимания на её пьяные выпады. Чуть позже он обязательно возьмет своё, но не сейчас. Его голова была занята работой, и даже женщина не сможет отвлечь своей чепухой. Дверь кабинета распахнулась, и вошёл Авраам.

«Тебя тут не хватало!» – подумал еврей.

– Томас! – мужчина кивнул, осматривая кабинет, собираясь сесть в кресло напротив, но заметив в углу Лили, что сидела в свете тусклой лампы вальяжно направился к ней,– Это что за чудо глазастое?

Девушка улыбнулась, принимая мужскую светлую руку.

Томас вскочил с места, чтобы убрать этого голубоглазого и смазливого ублюдка подальше от Лили.

– Я – Авраам Рахим.

Девушка не знала ни Авраама, ни всего криминального мира, всё ещё пребывая в беззаботности и детстве, абсолютно не реагируя на его имячко-бренд.

– Легче… – заметил Томас, перенимая у него женскую руку и нежно целуя, – А то у нас тоже такими темпами полукровка родится!

Авраам лишь ухмыльнулся, садясь на место.

– Лили Я… – Том прикрыл пухлые губки рукой. Ей незачем было раскрывать все свои карты. Томми знал, выйдет боком.

Рахим мотнул головой:

– Ладно, есть дело, Томас.

Мужчина сел за стол нехотя отрываясь от девушки:

– Так, ты… – он указал пальцем на Исаака, – Отведи моё глазастое чудо в машину, – его взгляд устремился к ней, – Лили, пойди и подожди меня там. Я сейчас приду. – тон был приказывающим. Том же не хотел показаться каблуком перед Рахимом.

Девушка заупрямилась как на зло, устраивая потеху.

– Вообще-то, я хочу посидеть здесь! – отчеканила она, скрестив руки на груди и надув губы как маленькая, но очень милая девочка.

Шульман разрешительно развёл руками, выдавливая подобие улыбки, зная, что за это она ему ой как ответит:

– Как скажешь, солнце, – возвращаясь к Аврааму, – Что у тебя за вопрос?

Через пару секунд Лили оборвала еврея, привлекая внимание присутствующих:

– А теперь я хотела бы пойти в машину и подождать тебя там! – сказала девушка, на что Том вновь лишь развёл руками, молча кивнув. А что ему оставалось делать?

– Исаак, проводи! – если уж падать, так падать красиво, – Лили, накинь мой пиджак, уже прохладно, и ты застудишься! – Том швырнул помощнику пиджак, который он тут же передал девушке, что исчезла в дверном проёме, на ходу надевая плотную ткань.

Рахим рассмеялся, достав из кармана пачку сигарет.

– Хватит давить лыбу, засранец! – раздраженно проговорил Том, следя за дымом, бегущим из его ноздрей, – Давай сделаем наши дерьмовые делишки, и я вернусь к своей девочке, да? Мы поедем в одно место и займёмся кое-чем кошерным, так что давай в темпе!

Тот кивнул:

– Ты какой-то нервный… – заметил Авраам. – Сегодня ты впервые узнал, что такое стояк?

Томас бы вышиб ему мозги, но пока ему это было не выгодно.

– Мать твою, Авраам, давай уже по делу, а?

Тот был не намерен разговаривать, скорее всего, он приехал только проведать своих танцовщиц, а забрёл к Томасу из любопытства, потому что он был уверен, что весь бар уже гудел о пришедшей со Шульманом женщине.