Страница 4 из 8
Даже в самых смелых мечтах я не думала стать журналистом. У меня был диплом библиотекаря-библиографа и большая чистая любовь к деревенскому парню. Она не поддавалась магическим ритуалам, призванным выселить его из моего сердца. Я рвала фотографии, сжигала письма, но ничего не помогало. Поэтому после институтского выпускного я собрала сумку и приехала в маленький городок Вятанск. Парень встретил меня на вокзале. Дотронулся губами до щеки, молча взял сумку и отнес ее в желтый «Запорожец», сияющий как муляжный лимон.
Когда я рассмотрела красный деревянный вокзал, построенный еще в начале прошлого века, маленькую привокзальную площадь, чуть покосившуюся автобусную остановку, усеянную шелухой от семечек, мое сердце впервые тоскливо защемило. Как мышь из-под шкафа промелькнула мысль: «Зачем я приехала сюда?!» Вспомнились мамины печальные глаза и тихое напутствие: «Ты, главное, не унывай, Ася!» Да уж, уныние было не за горами. Возможно, оно приедет на старом автобусе, типа «ЛАЗ» по одному из двух городских маршрутов. Но я и не подозревала, что оно уже приехало на «Запорожце».
Наконец-то ключ состыковался с замком, и я попала в свой кабинет. Когда-то его занимала директор типографии Зоя Николаевна, большая и добрая женщина. О том, что это бывший директорский кабинет, напоминал зеленый несгораемый шкаф, навсегда привинченный к стене железными прутьями. Ключ от него был утерян, и что хранилось в его утробе, было неизвестно. Решетки на окнах тоже подчеркивали важность кабинета. Хотя зачем они на втором этаже? Ничего ценного в этом кабинете уже не было, как и самой Зои Николаевны.
Я включила компьютер и отправилась ставить чайник в наборный цех, где лет двадцать назад стояли линотипы – наборные строкоотливные машины, а сейчас помещение приспособили под редакционную столовую. Соня ждала от меня новостей. Личных. А редактор – статью о фестивале молодежных субкультур. У журналистов не бывает спокойного отпуска, как и выходных – обязательно случается что-то такое, о чем написать надо было еще вчера.
– О, сразу видно – человек в отпуске! – то ли похвалил, то ли съязвил единственный в редакции мужчина-корреспондент Сашка Листов. Вообще-то, даже вот так: Листоff. Но статьи в газете так подписывать ему не разрешали.
Он шумно, будто в компании громкоголосых людей, поднимался по лестнице с первого этажа из типографии. Оказалось, он слушал на ходу диктофон и кивал невидимому собеседнику. Черные короткие кудряшки торчали во все стороны, как маленькие антенны, трехдневная щетина покрывала его по-детски пухлые щеки, а клетчатая рубашка распахнулась, обнажая смешную надпись на черной футболке: «Будущий олигарх».
– О, сразу видно – человек зарабатывает гонорар! – подхватила я его тон. Как Сашка ни старался, ему редко удавалось заработать желанное вознаграждение. Я часто спрашивала, что он делает в провинциальной редакции в своем прекрасном 30-летнем возрасте и с мечтой стать олигархом? Он вздыхал и намекал на любовь к профессии. Но его статьи не подтверждали эту версию. Мы пересеклись возле раковины. Сашка попытался ухватить меня за бок, но я увернулась, угрожая полным чайником. На том и разошлись.
Газета “Вятанская Новь” была родом из прошлого века. Когда-то читаемая и почитаемая “районка” сейчас стремительно теряла тиражи каждые полгода. Пожалуй, только в российской глубинке и остались такие динозавры. Казалось, кому нужна печатная пресса в 2018 году, когда в смартфонах новостные ленты обновляются несколько раз в час? Разве что тем, у кого их нет. Но даже 80-летних пенсионеров уже научили на компьютерных курсах открывать браузеры с последними новостями. И все-таки у районной прессы при всех недостатках обнаруживалась особая миссия, которая не даст, возможно, ей умереть совсем. Это истории о людях, провинциальных и никому неизвестных, оседающие на пожелтевших страницах в архивных подшивках.
В редакцию я пришла по объявлению. Тогда, в начале 2000-х, мониторы компьютеров были еще выпуклыми, особенно сзади. Системные блоки издавали утробные звуки, загружая операционную систему, а модемы противно пищали, соединяясь со Всемирной паутиной. Я так думаю, от отчаяния. Управлять этими волшебными действиями могли только избранные, о чем выдавалось удостоверение, которое открывало широкие возможности трудоустройства по замыслу центра занятости. И в моем случае центр не ошибся.
Редактору газеты приглянулись мои компьютерные навыки, видимо, с прицелом на будущее. И он дал мне первое задание, почти боевое. Написать заметку о праздничном митинге у Дома культуры в честь Дня Победы. Через два дня я принесла свою первую корреспонденцию, как школьное сочинение, на тетрадном листочке. Дома у меня еще не было компьютера, и даже в редакции журналисты писали тексты по старинке – от руки. Потом их набирали операторы электронного набора и компьютерной верстки, бывшие машинистки. Но все шло к тому, что журналисты должны научиться набирать свои тексты сами.
Редактор “Вятанской Нови” Вениамин Аркадьевич Факелов три минуты изучал мой кудрявый почерк. Он два раза быстро моргнул и разок потер руки, будто в кабинете было минус двадцать. Потом еще раз взглянул на листок и сказал:
– Ну… Можно будет опубликовать.
Я обрадовалась и удивилась, что так просто можно попасть на страницы газеты. Но это было первое и обманчивое впечатление.
– А рисовать умеешь? – Вениамин Аркадьевич чуть наклонил голову вбок и пару раз опять быстро моргнул.
«В чем подвох?» – подумала я, но кивнула утвердительно.
– Хорошо, – потер руки редактор и огорошил еще одним вопросом:
– Учиться будешь?
– Рисовать? – вырвалось у меня.
Вениамин Аркадьевич сложил руки в замочек, покрутил одним большим пальцем вокруг другого и ответил:
– Ну да, газету.
«Всё, приехали!» – пронеслось в моей голове, и я взяла театральную паузу. Вениамин Аркадьевич, видимо, тоже.
Он встал из-за массивного полированного стола, на котором аккуратно лежали стопки распечатанных текстов, и подошел к небольшому столику с подшивками газет возле окна. И застыл, как над планом боевых действий. Наконец он махнул рукой в мою сторону, мол, подходи. Я зашла с правого фланга.
– Какая из газет, на твой взгляд, оформлена лучше всего?
Я смотрела на однотипные серые газеты и не могла выбрать лучшую. Ее здесь просто не было. И тогда я решила показать на ту, что ближе.
– Смотри-ка, молодец! Это лучшая районная газета области.
«Уф, кажется, я еще не проиграла в неведомой игре», – с облегчением подумала я и похвалила свой внутренний голос за оперативность.
Вениамин Аркадьевич принялся листать подшивку и объяснять, что газету верстают по специальной композиционно-графической модели и что делает это ответственный секретарь. Сейчас все стало слишком просто – три “простыни” текста на полосу и одна фотография, вот в 60-х годах умели макетировать с фантазией. Но это ж надо считать и примерять так и этак, а нынешние ответственные секретари – лентяи, им бы все попроще.
– Так вот, учиться надо как раз этому, – подытожил Вениамин Аркадьевич. Я молча кивнула, еще до конца не осознавая, на что подписалась.
– В понедельник приходи, будем принимать тебя на работу, – он вернулся за редакторский стол и уселся в кресло с высокой спинкой, будто спрятался в ракушку.
Перед ним лежал лист чуть больше альбомного, разлинованный на квадратики. В квадратиках были линии, стрелочки и заголовки. А за ним на стене висел портрет вождя мирового пролетариата В.И. Ленина, который читал газету «Правда». Если бы у Факелова вместо черной шевелюры была лысина, то сходство получилось бы почти стопроцентным. Взгляды на жизнь – комсомольско-пролетарские – тоже угадывались.
Сейчас портрет Ильича оказался закинутым на сервант в столовой редакции, и когда мы пили чай, он продолжал читать свою «Правду» и косился, будто укоряя, что зря тратим рабочее время. Вениамин Аркадьевич тоже корил нас за это и никогда сам не пил чай. Любил повторять: «Вот так всю страну и пропили!» Но, кажется, он перепутал напитки. Новое начальство чаепитие уважало, но в своем кабинете и гордом одиночестве.