Может?..

— Знаешь, что общего у тебя и стены?

Брэд опешил. По крайней мере, так показалось Анне, на это и был рассчёт.

— Вы оба, — она приблизилась ещё ближе, —может и правда не стоит пить? — вплотную к чужому боку, — просто… Непрошибаемые.

Последнее слово было сказано в самое ухо Брэда. С придыханием, с жаром, с едва коснувшимися кромки уха губами. Что за пойло добавили в этот коктейль?

— Вот как, — Брэд снова усмехнулся, выпрямился во весь рост, склонил слегка голову в её сторону. — Прямо совсем непрошибаемый?

— Ага, — Анна кивнула в знак подтверждения.

— В таком случае…

Брэд опустил ладонь ей на плечо, дёрнул на себя и прижался к горчащим от алкоголя губам своими. «Всё не так», — подумалось Анне. Не так, как она нарисовала в своём воображении накануне ночью. Не так, как она привыкла в тот единственный раз недоотношений. Не так, как хотелось бы вообще.

Этот поцелуй был горьким, очень горячим из-за чужих губ, что, казалось, были ничем иным, как раскалённым металлом, и почему-то болезненным. Ещё никогда поцелуй не был именно болезненным. Те, что случались у Анны раньше, непременно оказывались нежным и мягкими, даже сладкими. Не в этот раз.

Она дёрнулась под чужими губами, прогнулась назад, практически отпрыгнула, скинув с себя руку. Ладонь прижалась ко рту, Анна пыталась усмирить огонь, которым сейчас были охвачены губы. На железной подставке между ними расплескался напиток, перемешанный осколками бокала. Она перевела взгляд на разбитое стекло и упустила момент, когда её снова дёрнули за плечи, в этот раз за оба сразу. Из-за рывка голова запрокинулась, а губы остались без защиты. Брэд снова прижался к ним своими, целуя жарко, жадно, больно, прикусывая нежную кожу и заставляя раскрыться большему. Когда влажный язык проник внутрь рта, Анна поняла, что бежать уже поздно. Лучше сдаться, поддаться, на время правда. И убеждая себя в необходимости этого, опустила ладони на талию Хейла. В голове мелькнула последняя связанная мысль о том, что не бывает таких горячих людей, в прямом смысле этого слова. Она сдалась и закрыла глаза, не столько позволяя себя целовать, сколько отвечая на касание чужих губ.

Может, эта стена не такая уж и непрошибаемая?

Может, вообще никакой стены нет?