Страница 4 из 6
– Лина, ты меня помнишь? – А в них что-то такое, что заставило меня опустить свои, все же врать я не приучена, хоть и выросла во дворце.
– Я тебя уже немного узнаю…
Снова подняла на него взгляд. Лишь бы получилось! И ведь практически не соврала – я его действительно узнаю среди прочих, даже Ивана теперь узнавала по запаху, не то что своего мужа. От него, кстати, пахло приятно. Чем пахнет от меня самой, старалась не думать.
– Смотри, что я тебе принес, – тем временем произнес муж. – Может, вспомнишь?
Он провел меня на кровать, усадил и сам сел рядом, достал из кармана камзола, совершенно ничем не украшенного, какую-то бумажку, протянул мне и замер.
На цветной картинке была изображена я сама улыбающаяся, мой муж, не менее радостный и… О Рауда, сколько их? Раз. Два и … И три!
– Наши дети? – неуверенно произнесла я, осторожно прикасаясь к каждому ребенку по отдельности, надо запомнить лица на всякий случай.
– Ты помнишь, как их зовут? – тихо спросил он.
Закусила губу, стараясь не расплакаться. Только не новые уколы, только не новые унижения. Я видела довольное лицо некрасивой женщины и обеспокоенное – врача, вот сейчас они меня и сцапают окончательно.
– Нет, но… Ты мне поможешь вспомнить? – ответила так тихо, чтобы другие не услышали.
Мужчина поднялся с кровати, а я вцепилась в его рукав:
– Дети, оставь мне их… – Не знала, как называется картинка, но муж понял: протянул бумажку, которую я сейчас же прижала к груди.
– Доктор, у нее есть какие-нибудь физические проблемы? – задал он вопрос, а голос такой суровый.
– Нет, в физическом плане у Ангелины все в полном порядке, хоть завтра на Олимпийские игры отправляй, но вот… – Тут врач посмотрел некрасивую женщину.
– Может быть опасно выписывать ее сейчас…
Муж развернулся ко мне, а я что? Слезливое выражение лица и на детей смотрю… Лица запоминаю, а потом прижала к груди и снова сделала жалобное выражение лица.
– Готовьте ее к выписке немедленно!
Он прикоснулся к моей щеке. Стоило больших усилий, чтобы не отшатнуться в ответ на это прикосновение, даже заставила себя улыбнуться, но, кажется, мужа не провела. Он долго смотрел мне в глаза, потом тяжело вздохнул и пошел на выход. И за ним, как пиявка, побежала некрасивая женщина, которая не оставляла попыток объяснить мое тяжелое психическое состояние. Сама она психическая.
– Олиниэль? – задал вопрос оставшийся мужчина. – Вы точно хорошо себя чувствуете?
– О чем это вы, доктор? – выгнула бровь. – Я Лина…
– Но Мария Матвеевна так не думает… Может, вы останетесь, дообследуетесь без спешки, так сказать…
– Тут важно, что думает мой муж, правда? Кроме того, вы сами сказали: я абсолютно здорова!
Неужели он думает, что я попадусь в эту ловушку? Не бывать этому, не будь я Олиниэль из рода Трепетных Лепестков!
На улице дул противный ветер, и я закуталась в то, что муж назвал плащом. Зелени было немного, по сравнению с моим миром деревья маленькие и куцые. Трава проплешинами не закрывала голую землю, на которой кое-где виднелись наросты грязного льда. Под ногами земля была какая-то странная – очень жесткая и… серая. Топнула – в ноге отдалось вибрацией и легкой болью. Что за?..
– Пойдем скорее в машину, а то дождь пойдет, – поторопил меня муж, и я постаралась поспеть за ним. С собой он нес сумку. Никаких слуг. Он у меня что, даже не дворянин? Да уж, попала я.
Стал накрапывать дождь, мелкий и противный, а еще холодный. И казалось, что промозглый холод залезает мне за пазуху. Теперь серым был не только пол, но все вокруг. Хоть плачь, насколько некрасивый мир.
Передо мной что-то щелкнуло, и муж открыл железную дверь, чтобы я залезла внутрь здоровенной кареты на странных колесах. Даже наклонилась, чтобы их потрогать. Ощущения были необычными – вроде твердо, но в то же время мягко. Точно не дерево и не металл. Увидела, что муж смотрит на меня, вытаращив глаза, и поспешила подняться.
– Садись. – Он помог мне устроиться на сиденье, а затем продел и пристегнул меня каким-то ремнем. Сам обошел и сел рядом. – Замерзла? – Покрутил что-то, и сразу стал подаваться теплый воздух. Прямо какая-то магия!
– Спасибо, – тихо произнесла я.
Муж хмыкнул и улыбнулся:
– Поехали домой.
Карета с рыком, как горные рашелки, тронулась с места и покатила так, что замельтешили передо мной сменяющиеся ветки, даже в глазах зарябило с непривычки. Никаких лошадей, никого в упряжи. Просто удивительно. А когда железный механизм вдруг заговорил, я вообще вздрогнула:
– Питерское радио «Номер один» на FM-волне встречает вас песней Аси Черной «Весна в городе».
Из больницы, которую окружал парк, мы выкатили на серую улицу, где было много таких же, как и у нас, железных карет. Они стояли на перепутьях, пропуская других, затем вдруг разом, словно по щелчку, ехали дальше, и теперь другие ожидали своей очереди проехать чуть вперед. Все действовали в одном им известном ритме. Я уже поняла, что это не просто кареты, а какие-то механизмы. Гномы в нашем мире любили подобные штуки творить. Помню, однажды приехала к нам в столицу гномья ярмарка. Чего там только не было! Мне очень одна штучка понравилась: маленькая шкатулочка с ключиком. Открываешь крышку – там будто русалка в озере. А вставишь ключик и повернешь несколько раз – начинает звучать музыка и русалка плывет по озеру. Чудо, а не шкатулка. Но отец не разрешил мне ее купить.
Но таких огромных механизмов, как в этом мире, разнообразных форм и расцветок, не было даже у гномов. Некоторые огромные тащились медленно, и в них сразу находилось много людей. По обе стороны стояли удивительные дома: некоторые высоченные, в стекле сверху донизу, а другие наоборот – всего лишь в несколько этажей с узкими окнами. И ни одного дома в дереве. Деревья вообще были мелкими и совершенно терялись в сером пейзаже. Бедные, как они живут-то тут?
Мы заехали в небольшой карман, где рядом, чуть ли не друг на друге стояли другие железные механизмы. Было тихо, только несколько немолодых женщин сидели на скамейке и о чем-то яро спорили.
– Приехали, выходи, – сказал муж и помог мне выбраться наружу.
– Такой большой дом? – кивнула я на то, что возвышалось впереди. – И это все наше?
– Наша только квартира, ты уж прости, дом пришлось продать, чтобы оплатить больничные счета. – Кривая улыбка осветила лицо мужчины, а затем он снова посерьезнел. – Но ничего, ты пришла в себя, а это главное.
Он взял сумку и мягко подтолкнул меня к двери.
– Третий этаж, – сказал он мне, когда затащил в маленькое помещение, которое освещалось одной лампой. Когда я не шелохнулась, он снова вздохнул и нажал на панельке цифру. Двери сомкнулись, и мы взмыли вверх. От неожиданности я даже за руку его схватила.
– Да, лифты тебя всегда раздражали, – усмехнулся он и достал из кармана ключи. – Пойдем, покажу тебе нашу квартиру.
Заходила я внутрь с осторожностью. Небольшой коридор, где вешают одежду. Чисто. Светло. Я бы даже сказала уютно, но тесно как-то, непривычно. На стенах фотографии детей в смешных позах. На некоторых снимках заметила и себя. А один привлек к себе внимание. Я на нем в два раза стройнее и явно моложе, в белоснежном платье, рядом муж. Выглядели они… мы… Счастливыми.
– Какого черта ты поперлась в обуви, я только полы помыла?
Недовольный голос заставил вздрогнуть. В проеме двери стояла молодая женщина вполне приятной – даже с точки зрения эльфов – наружности в аккуратном переднике, коротеньком платье в мелкий цветочек и буйной копной черных волос. Она кривила ярко накрашенные губы и злобно смотрела на меня.
Я остановилась как вкопанная. Так-так, в этом мире, как и в нашем, приняты гаремы?
Глава 6
– Полина, не злись, – ответил за меня муж и принялся стягивать с меня сапоги, которые я с трудом напялила на себя в больнице. Три часа провозилась с этой дурацкой застежкой, пока разобралась, что к чему.