Страница 4 из 7
Много в Караганде достопримечательностей известных, малоизвестных, а то и вовсе неизвестных, но каждой местные острословы дали новые, неофициальные наименования. Вот, к примеру, Карагандинский Дом культуры горняков. Кто помнит, что его зовут так? Разве что директор, но, директору деньги платят за то, что он помнит, где работает. Вся остальная Караганда именует ДКГ 'Семеро непьющих' – по числу статуй, украшающих фасад здания. Излишне дотошные новички, пересчитав статуи начинают спрашивать, мол, почему 'Семеро непьющих', когда статуй шесть. Знай же, читатель, что была и седьмая статуя, да оказалась лишней. Она до сих пор стоит где-то на заднем дворе. Найдутся злопыхатели, утверждающие, что это единственные трезвенники во всем театре, но ты не верь им, друг мой, врут они – в театре есть еще пяток бюстов Ленина, да пара-тройка изваяний Абая Кунанбаева. А теперь, оторви взор от театра, оглянись. Напротив, через улицу, увидишь ты памятник шахтерам. Но так гласит надпись, а любой смотрящий на памятник, не преминет толкнуть локтем соседа и спросить:
– Кто кого обманул?
Именно так и называют сей монумент. Изображает он двух мужиков в шахтерской спецовке, держащих глыбу угля. Фокус в том, что если один из работяг держит глыбу обеими руками, аж коленки подогнулись от напряжения, то второй только слегка оперся о глыбу одной рукой, делая при этом озабоченно-напряженную физиономию. Если ты, читатель, впервые видишь этот памятник, тебя спросят:
– Хочешь подзаработать?
– Хочу – ответишь ты. Тут тебе посоветуют:
– Вот этот мужик в отпуск собрался, постой вместо него!
За спиной мужественных глыбодержателей располагается Центральный парк культуры и отдыха. Лучшее место в парке, конечно же, пруд. А пруд великолепен. С прозрачной, прохладной водой, с пляжами, островами и лодочной станцией.
Когда устанешь ты на работе, замучит тебя скука – приходи туда. Ляжешь на пляже, зароешься в песок – и жди.
Непременно что-нибудь случится.
Дрюня с Фесором расположились на своем любимом месте, неподалеку от лодочной станции. Отсюда открывается великолепный вид, народу немного, потому что далеко от центральных дорожек с продавцами шариков, мороженого, пива и прочих леденцов. А главное достоинство места было в том, что отсюда было видно, как отдыхающие, взяв лодку, нагрузив ее женами, пивом, детьми и мороженым, обливаясь потом, хитрыми галсами пытались выйти на простор. Дети, при этом, визжали и пытались опрокинуть лодку, отцы рычали на детей, а жены и тещи (никогда, друг мой, читатель, никогда не бери с собой в лодку тещу), критиковали флотоводческие достоинства отцов семейств. В общем, создавалась восхитительная катавасия из солнца, песка, воды и недоразумений.
В трех шагах, расстелив на песке покрывало, загорала девушка. Фесор толкнул в бок Дрюню, и, указывая глазами на нее, прошептал:
– Одна. И умная.
– С чего ты взял?
– Рабиндраната Тагора читает – Фесор всерьез полагал, что надо быть умным человеком, чтобы читать серьезных писателей.
– Откуда знаешь?
– Слепой! Сам гляди.
И правда, на песке лежала закрытая книжка под названием: 'Рабиндранат Тагор. Избранные стихотворения'. Дрюня внимательно присмотрелся к девушке и возмущенно зашептал:
– Сам слепой! Не видишь, какая она страшненькая?
Фесор присмотрелся. 'Да – подумал он – и, правда, страшна как атомная война'. Но вслух зашипел:
– Валенок провинциальный! Все тебе фигуристых подавай. А ты знаешь, что в Москве и в Питере как раз такие дохлятины в моде?
Дрюня с большим сомнением посмотрел на Фесора, а тот с убежденностью в голосе шипел:
– Сейчас во всем мире такие хилые котируются. Все артистки такие!
– А Мэрилин Монро?
– Да она, если хочешь знать, померла лет сто назад! А сейчас все худые. Не веришь – модные журналы посмотри.
Ответа он слушать не стал, а подошел к девушке и сказал:
– Здравствуйте. Мы тут с другом поспорили: он утверждает, что знает стихи Тагора, а я говорю что нет. Вы не разрешите наш спор?
– Если смогу, конечно. – улыбнулась девушка.
Подошел Дрюня и церемонно представился
– Таня – представилась девушка, и снова улыбнулась. Дрюня понял, что за такую улыбку, можно простить даже кривые ноги. (Тем более что ноги вовсе не кривые, а что до веса, так ведь человека и подкормить можно…)
– Так чем я вам могу помочь?
– Вот сейчас Дрюньчик прочтет стихотворение, а мы проверим, все ли верно. Хорошо?
– Хорошо.
– Ну начинай, Дрюня.
Дрюня картинно встал, взлохматил волосы и начал:
Ах, бессмысленно гадать-предрекать
И, тем самым, спорить с мудрой природою
Что есть наша жизнь? Да просто река
Речка с темными-претемными водами
По столицам протечет, по глуши
Покорись, и слейся с тинными струями
Пусть прошепчут 'спи – усни' камыши
Пусть рассвет разбудит рос поцелуями
Жизнь – река. К лицу ли ей уставать?
Машут волны белопенными гривами
Среди волн – бродячие острова
Кто на них, вот те и будут счастливыми
Коль не Бог, то, значит, черт все же есть
Шанс один из миллиона – не десять к двум
Знак был явлен мне. Я знал, что ты здесь
И меня прибило к этому острову.
– Красиво – сказала Таня, чуть помолчав, – только при чем здесь Тагор?
– Ах, да он еще и не джентльмен! – возмущенно подал голос Фесор, подмигивая Дрюне – он свои вирши за чужие выдает!
– Хитрецы – засмеялась Таня – у вас такой метод с девушками знакомиться?
– Нет – выпучив честные глаза, заоправдывался Дрюня – Вы первая. Раскаиваемся, требуем возмездия, уничтожены презрением. Глоточек оранжаду? У нас еще птифуры есть.
– Что такое оранжад? – недоверчиво спросила Таня.
– Айн момент, мадмуазель – Фесор во мгновение ока перетащил поближе к Тане свои вещи и вынул из сумки бутылку апельсиновой газировки – Рекомендую. Между прочим, холодненький!
– А почему оранжад?
– Понимаете, Таня, оранж – апельсин. Напиток из апельсина, стало быть, оранжад. Лимонад – оранжад. Также рекомендую птифуры, – он вынул из сумки коробку – мелкие пирожные, и украшенное штучное печенье называют птифурами.
– Может, мороженого? – спросил Дрюня и достал из своей сумки пенопластовую коробку.
– Ой, какие вы хозяйственные! – восхитилась Таня.
– Могём – ответили ей.
– А, все-таки, ребята, я не верю, что вы не знаете стихов Тагора.
– Конечно, знаем, – захохотал Фесор – только, Танечка, Вы бы не стали с нами разговаривать, если бы мы просто так подошли, и стали навязываться.
– Не стала бы… Ой, правда – спохватилась она – я же не просила вас ко мне перебираться!
Ребята вскочили.
– Так я и знал – с пафосом заговорил Дрюня – не успеешь подойти к красивой девушке, как она тебя отгоняет. Увы мне, увы!
– Вот она, девичья черствость, Дрюнечка. Так ей, так. Только поза недостаточно гордая. Грудь надо сильнее вперед, живот подбери, чего выпятил, плечи назад… Так. Да прекрати улыбаться! Личико-то скорбное сделай.
– Нет, Фесор, нет. Не тронуть нам этого сердца.
Дрюня стал принимать требуемую позу, но не удержался и шлепнулся на песок. Таня хохотала до слез. Наконец она объявила, что разрешает остаться. Ребята тут же улеглись рядышком, и разговор продолжился. О чем? Ну о чем беседуют на пляже молодые, неглупые, веселые люди? О многом и ни о чем – слова как блестящие шары перебрасываются друг другу, а что за кажущейся легкостью словесной игры… не скажу… всегда по разному.
Примерно через час Фесор испарился, да так ловко, что Таня и не заметила его исчезновения. Она болтала с Дрюней, купалась, загорала, снова разговаривала. Только, когда солнце коснулось верхушек деревьев, Таня очнулась.
– Дрюнечка, погляди, который час?
– Без четверти девять.
– Ой, как поздно!