Страница 20 из 32
Видимо, хотя он решил, что больше нет необходимости заковывать ее в цепях, он сомневался в ней и не позволял бродить по его кораблю — и не видел смысла ее одеть. Он запер все в своей каюте, не оставив ей ничего, чем прикрыться, за исключением простыни. Не желая запутаться в складках драпировки, если ей придется драться, она предпочла остаться обнаженной.
Усевшись на кровати, скрестив ноги, она пыталась погрузиться в состояние транса — успокаивающей технике, которой безуспешно пыталась ее обучить Пантариста. Как и всегда, в ее голове закружили мысли, но не о битвах и приключениях, как обычно, а воспоминания о том удовольствии, которое ей доставил Джаро. От одной мысли о том, как он ласкал ее, и трахал, снова и снова, ее тело воспламенилось.
Словно ее стремительный всплеск возбуждения послужил сигналом, открылась дверь и вошел Джаро. Эйли держалась неподвижно с закрытыми глазами, поскольку притворялась равнодушной, но ее тело, тот еще предатель, откликнулось на его близость, — ее соски набухли для его прикосновений, а ее киска сильно намокла для его члена.
В ее лицо шлепнулась ткань, и ее глаза распахнулись, когда шелковая масса упала ей на колени. Весь воздух вырвался из ее легких, когда она увидела его, снова одетого в экипировку убийцы публичного дома, узловатая веревка, охватывающая его грудную клетку, совершенствовала его мускулатуру, а плащ, покрывавший его голову, оставлял видимыми только его завораживающие глаза.
— Одевайся, — приказал он грубым голосом.
Разбирая материю, лежащую у нее на коленях, она наморщила лоб, пытаясь понять, что это за тонкие, как паутинка, голосочки.
— Что это?
— Одежда, соответствующая для персонала публичного дома.
Она не думала, просто отреагировала, бросив в него одежду, едко сказав:
— На вот это я не согласна.
Он поймал скомканный комок и направился к ней высокой хищной походкой, которая просто сводила с ума ее плоть. Не позволяя себе отвлекаться на это соблазнительное тело, Эйли вскочила на ноги, встав на кровати, сжав кулаки и слегка согнув колени.
— О, ты наденешь ее, как миленькая. А теперь либо ты ее сама наденешь, либо я надену ее на тебя, но тем или иным способом ты все ровно оденешься.
Она согнула палец крючком и поманила его.
— Тогда подойди и схвати меня, потому что без боя я ее не надену.
— Ты не победишь, — заявил он с дерзкой уверенностью.
— Может и так, но в процессе я сделаю тебе больно. Или собираешься позвать своих кузенов, чтоб помогли тебе?
В его глазах вспыхнул гнев.
— Ты только этого и хочешь, да? В конечном счете, единственное условие, которое ты требуешь, — это сила; между твоих ног подойдет любой мужчина.
Эйли уставилась на него, разинув рот, не улавливая суть его обвинений.
— Прости, что?
— Ты меня слышала. Ты достаточно ясно дала понять, что тебе плевать, от кото забеременеешь, при условии, что он силен. А что потом? Ты вернешься обратно и будешь прятаться в своем родном мире до тех пор, пока тебя не приспичит заполучить следующего ребенка?
Если вопрос сформулировать так, то звучало, конечно, не очень.
— Но это образ жизни зониянок.
— Но ты же не зониянка! — прокричал он.
— Не понимаю, почему ты так злишься. Какое тебе вообще дело до того, с кем я сплю и чем буду заниматься, когда забеременею? Мне казалось, ты будешь счастлив от меня избавиться. Или твоя месть еще не закончилась?
— Ты пыталась похитить мое семя.
— А ты дал мне свое семя, и несколько раз. Я бы сказала, что мы квиты. Вполне возможно, что, благодаря твоим «планам», я уже сейчас беременна.
— От меня ты никогда не забеременеешь. Контроль над рождаемостью, принцесса. Ни один мужчина не покинет свою родную планету без этого.
Раздраженная таким отношением и сбитая с толку его обвинениями, она, можно сказать, наслаждалась следующими словами, которые бросила ему в лицо.
— Я же не идиотка. Твой контроль над рождаемостью — это первое, что я отключила после того, как захватила тебя. Так что, смеется тот, кто смеется последним. Благодаря тому, что ты так расстарался показать мне, как ублажить самца, ты наверняка дал мне именно то, к чему я стремилась.
Неподвижность его тела должна была предупредить ее, тем не менее это все равно застала ее врасплох, когда он прыгнул на нее, и его большое тело врезалось в нее, толкнув о стену.
Прежде чем она успела вступить в бой, он схватил обе ее руки и дернул их над ее головой, поймав в ловушку.
Покорная поза должна была бы напугать ее или взбесить. Но, вместо этого от его близости и видимого доказательства его силы ее пронзило желание.
— Да как ты посмела? — прорычал он. Шелковая ткань его головного убора, прикрывавшая его рот, скользила по ее лицу.
— Я никогда не лгала о своей миссии. Не моя вина, что ты считал меня дурой.
— О, дурой я тебя никогда не считал, скорее безрассудной и, пожалуй, слишком наглой, однако, как ни странно, эти черты твоего характера мне нравятся. — Он прижался к ней, и, несмотря на то, что говорил он вполголоса, он не мог скрыть очевидную твердость своего члена, прижимающегося к стыку ее бедер.
— Правда? Мой учитель пыталась выбить из меня эти черты характера на протяжении целого ряда планетных циклов.
— У всех лучших воинов есть жилка безрассудства. Мне ли не знать, ведь я лучше всех. Но ты меняешь тему. Я не разрешал тебе забирать мое семя.
Он оттолкнулся от нее, и, хотя его голос гнева не выражал, судя по напряжению мышц его спины, он кипел внутри него.
— Я зониянка. Мы не спрашиваем. Мы забираем. И, наверное, ты уже не самый лучший воин, не после того, как я, кажется, обыграла тебя.
За свои дерзкие, подстрекательские заявления она ожидала вспышку гнева и немедленную кару.
К ее удивлению, он рассмеялся.
— У тебя получилось, принцесса. Но не надейся снова поймать меня врасплох. А теперь хватит болтовни. Одевайся.
Похоже, он ошибочно принял ее за кроткую и послушную служанку.
В ответ она, скрестив руки на груди, вызывающе заявила.
— Если хочешь, чтобы я оделась, принеси мне мои собственные одежды. Я не надену тряпье проститутки.
Когда он резко повернулся к ней лицом, шелковая ткань его плаща взмахнула вместе с ним, осев на его широких, мускулистых плечах, и она не смогла сдержать дрожь, пробегающую по ее телу.
— Всю одежду, которая на тебе была, я с тебя срезал и утилизировал. Не то, чтобы она намного больше прикрывала, чем это одеяние.
— А что насчет вещей с моего корабля?
— Корабль вместе со всем, что было на борту, продан в порту, c которого я тебя похитил.
Ее средство, чтобы добраться домой, потеряно?
— Ты ублюдок.
— Вообще-то нет, если верить словам моей матери. А теперь ты оденешься, или мне устроить тебе парадное шествия голышом по улицам планеты, на которой мы пристыковались?
Разведя бедра, она положила руки на талию и выпятила грудь вперед.
— Зачем все это скрывать? Я бы с радостью покрасовалась еще до проведения аукциона, чтобы обеспечить непрерывный поток мужчин, желающих отдать мне свое семя. Чем быстрее я забеременею, тем быстрее смогу вернуться домой.
Подкрадывающийся зверь — вот что он напоминал ей, когда приближался к ней медленными, плавными движениями.
Бессознательно она пятилась назад, до тех пор, пока не врезалась в стену.
Он остановился прямо перед ней.
— Ты самая раздражающая женщина, которую я когда-либо встречал.
— Честно говоря, я всего лишь бледная тень по сравнению с настоящими зониянками, — парировала она.
— Но ты не зониянка.
— Возможно, не внешним видом, но во всем, что имеет значение, я зониянка.
— Неужели тебе совсем не любопытно твое происхождение? Согласно моему компьютеру, ты явно человек с варварской планеты Земля.
— Нашему прошлому нет места в настоящем, — повторила она заученные слова, несмотря на внутреннее побуждение, которое прямо умоляло ее выяснить, что еще ему известно.