Страница 40 из 46
Последний мертвец, ранее уже лишившийся руки как это едва не сделал Кирк при встрече с Литым Рыцарем, упал на гору трупов вокруг, тем же следом внутренней силы на плече столкнувшись с кристаллами окто Кози. Кирк встал впереди всех, чуть подойдя в сторону Литого Рыцаря, и там же резко остановился, наблюдая довольно внезапную картину. Призрак дочери Рыцаря медленно, будто в тихой молитве, поднял руки, и тела, окружавшие ближайшие пять метров вокруг ее отца, начали шевелиться. Их движения уже не были хаотичны - они медленно ползли по полу в разные стороны, к стенам, будто неведомая сила тащила их подальше, дабы они более ни у кого не путались под ногами. Та алая, изрубленная завалившем ее оружием площадка, которая появилась вокруг Литого Рыцаря теперь, имела более чем очевидный для наших героев вид. Они не могли, и не собирались вмешиваться, и потому просто отошли чуть в сторону. Пофисс уже закончил со своими врагами, и так же присоединился к группе в центре, с небольшим усилием отодвигая назад не желавшую уходить Филони. Она не хотела, чтобы все закончилось так, как она себе это представляла теперь, но Кирк был уже достаточно во всем уверен, и не собирался отступать. Взмахом сбросив с меча капли крови, он прошел вперед, сопровождаясь тихим взглядом «судьи злодеев». Он остановился лишь в трех метрах от Рыцаря, изредка поглядывая на напуганное лицо призрака его дочери. Лицо, которое, все это время, нарочно сопровождало его на этот последний суд к ее отцу, уже зная, что его ждет, но также следуя его воле.
- Она была беззаботным и счастливым ребенком, пока не пришли твои головорезы. – совсем тяжелым и грубым голосом, отражающимся от частично уничтоженного шлема, заговорил Литой Рыцарь. – Я все время сомневался, можно ли верить этому Подчинителю. Но теперь я вижу, что он не врал. Ты выжил, и пришел сюда за мной.
Кирк слушал молча и внимательно, не отвлекаясь ни на что из вдруг воцарившейся вокруг совсем мертвой тишины. Мертвой, как тишина на кладбище, ни на одном из которых никогда не было столь много мертвых тел, как тогда в хранилище Шеагральминни. Несмотря на эффект ледяных стрел Филони, внутри все еще было жарко, и не то от жары, не то от волнения, с лиц оставшихся в ожидании по центру помещения героев начали медленно стекать капли горячего пота. Всех их, кроме Филони, волновал вопрос «выполним ли мы задание». Несмотря на мощь своего окто, Литой Рыцарь, стоя перед Кирком, трясся вовсе не от злости, а от бессилия и усталости. Его доспехи сотрясало тяжелое дыхание, которое вполне можно было назвать отдышкой – он сражался слишком долго, до того будучи обычным человеком, никогда особо не сражавшимся с другими людьми. Его силы, буквально, таяли на глазах.
- Хотя бы напоследок…Скажи, стоило ли оно того? Стоили ли все эти жертвы твоих планов? – поднял дрожащие руки с мечами, указывая на все окружающее его месиво Литой Рыцарь.
Кирк сглотнул, но не отвечал. Он просто не знал, что ответить.
Лишь пару секунд подержав руки в том положении, Рыцарь чуть опустил голову и руки, и насупившись, одаряя Кирка презрительным взглядом опущенных под шлем горящих злобой глаз покачал головой.
- Если ты герой, который должен переродиться в пламени, встретив смерть, да будет так. Пусть все души, навечно оставшиеся здесь, будут нам свидетелями. Ты познаешь их боль прежде, чем твое тело заберет пламя. – завел правую ногу чуть назад и чуть пригибаясь, прошипел Рыцарь.
- Слишком многое зависит от меня. Не важно, какую боль ты терпишь, я не могу погибнуть здесь. – крепко сжимая меч, также принимая положение для мгновенной атаки, едва не выпуская пар из искаженного злостью рта, прорычал Кирк. – Мне жаль твою семью, но одержимому призраком никогда не победить того, кому еще есть, кого защищать!
Пускай воля Кирка была не столь сильна, и его все еще мучали эмоции, но все, кто молча, наблюдая за каждым его движением, стояли не так далеко, с почти остановившимся дыханием ожидая начала боя, верили в него, и были уверены – тот, кто спас все человечество от гибели, пожертвовав самим собой, не был злодеем, и он не был виноват в том, что происходило вокруг. Его совесть была чиста, и ведь не зря про него, все те столетия, слагали легенды. Филони не слышала тех легенд, и боялась. Все мои друзья были в предвкушении – вот-вот, они увидят бесподобного воина Кортя в действии.
- Ты думаешь, что мне нужна твоя жалость!? – вдруг буквально разразился громоподобным криком Рыцарь. - Это ТЫ отнял у меня все, что было мне дорого! Призрак или нет, это все еще моя дочь. И я буду защищать ее, пока не паду сам!
Все вокруг, подчиняясь его пламенеющей воле, затряслось, а воткнутые в пол позади него окровавленными мечи затрещали, будто вот-вот треснут. Сердца всех собравшихся теперь точно пропустили хотя бы один удар, и застучали с новой силой.
- Я сдержу обещание…И ТЫ СДОХНЕШЬ!!!
Около шести мечей мгновенно вырвались из каменных тисков пола, бросившись в Кирка, как с ними в руках на него кинулся и их владелец. Кирк был сосредоточен, все его чувства были напряжены до предела, а время для него шло теперь совершенно по-особенному, едва опережая его движения. Он мгновенно рванул вперед, будто в одно вращательное движение меча перед собой отбив все подконтрольные телекинезу противника мечи, столкнувшись уже напрямую с Литым Рыцарем. Они бросились друг навстречу другу, оба с немалого замаха нанеся удар с так быстро сократившейся дистанции, оросив окружающий тяжелый воздух снопом искр, залив уши почти ревом столкнувшихся мечей. Удар Кирка отбил левый меч Рыцаря, в то время как его правый меч пошел вдогонку рубящим ударом справа, который едва не задел угольные волосы вдруг присевшего перед ним Кирка. Не теряя полученной от первого удара энергии, продолжая вращение уже в полуприседе, Кирк нанес мощный вертикальный удар снизу-вверх из нижней стойки, которым вполне мог разрубить Рыцаря пополам, но едва видимые маленькие призрачные руки остановили клинок, будто были это руки не человека, а великана Гротвала. Рыцарь также не растерялся, и на Кирка со спины бросились мечи, лежавшие на полу дальше, от которых Кирк ушел прыжком, подпрыгнув мощными как пружины ногами из полуприседа вверх над врагом на добрых два метра. Еще в прыжке, Кирк занес меч справа над собой, готовясь обрушить на Рыцаря рубящий удар в приземлении. Рыцарь понял этот маневр, и, вместе с дочерью, отскочил назад. Кирк понял, что остался уязвим, находясь в воздухе, и тогда, не теряя ни мгновения, едва опускаясь на землю, в воздухе достал скрываемый под гамбезоном арбалет, и выстрелил заранее заряженным в нем болтом прямо в голову Рыцаря. Окто, контролируемое отдельно дочерью врага, перехватило стрелу, но сам Рыцарь был на секунду ошеломлен от внезапности, и Кирк успел спокойно приземлиться, бросив теперь пустой арбалет на пол, и, занеся меч за собой с левого бока, молнией проскочил к врагу снизу, нанеся ему еще один сокрушительный удар. К сожалению, удар тот не достиг цели, заблокированный сразу двумя мечами в руках Рыцаря, которые будто сами под него подскочили, частично направляемые окто его дочери.
Все собравшиеся рядом мои друзья наблюдали за происходящим в изумлении. Некогда окто Пофисса даровало ему титул «Неуязвимого», ведь с ним он, инверсией времени, мог исправлять допускаемые им в будущем в бою ошибки, и уже без них проводить любой бой для окружающих безошибочно и идеально. Теперь, даже он был поражен, насколько велико было мастерство ведения боя легендарного Кортя, и никак не смог бы с ним сравниться. Среди всех воинов нашего мира, его владение мечом не знало равных, разве что кроме не менее великого воина Думы, после Великого Спуска занявшего чужую сторону, став нам почти врагом. Даже таким большим и тяжелым мечом, могучий Кирк наносил удары по постепенно меркнущей от усталости защите Литого Рыцаря с невероятной силой, скоростью и ловкостью, поражая его в мгновенно замечаемые острым умом слабые места то в прыжке, то во вращении, ни давая врагу ни малейшего шанса для атаки. Призрак дочери Рыцаря умело отражала атаки Кирка по ее отцу поднимаемым ее окто оружием, и так же часто атаковала им сама. Но Кирк, вращаясь среди всего того словно в неистовом танце, был совершенно неприкасаем, и уже несколько раз слегка ранил Рыцаря мечом, которому не была страшна никакая броня. От касаний этого острейшего меча из Сколы, также хорошо разрубавшего внутреннюю силу, даже поднимаемое в воздух стальное оружие разлеталось в дребезги, теряя свою связь с контролирующей их внутренней силой.