Страница 12 из 13
– Можно сказать и так, – довольно кивнул Сарецкий. – А вы почитайте диссертацию Алексея или хотя бы автореферат. Там об этом немало написано. Вон, на книжной полке в правом шкафу стоит. Нет, это не реферат. Это полный текст. Есть еще десятка полтора статей в специализированных научных журналах.
– Пожалуй, это будет полезно, – сказал Гуров, доставая указанный томик, аккуратно переплетенный в мраморный ледерин, и рассеянно перелистывая его. – Для повышения общей эрудиции.
Глаза Льва вдруг хищно блеснули: в самом конце основополагающего труда несостоявшегося светоча отечественной педагогики Гуров заметил два небрежно заткнутых меж страниц листочка. Ксерокопии. Старые и потрепанные. Но вот заголовок одного из них и общее содержание Гуров оценил сразу же.
– Значит, это и есть полный текст диссертации? Я, с вашего позволения, заберу его с собой, – сказал Лев ровным и спокойным голосом. – Зачем мне автореферат? Всегда предпочитал первоисточники.
– Да сколько угодно, – покровительственно улыбнулся совершенно успокоившийся Сарецкий. – Ничего секретного там нет, тем более для вас и ваших м-м… органов. Читайте на здоровье. Если разберетесь! Кстати, Лев Иванович, мы с вами беседуем уже более полутора часов, а ведь мне нужно присутствовать на похоронной церемонии! Если все ваши вопросы ко мне исчерпаны…
«А русским языком ты, голуба, владеешь неважно, – внутренне усмехнулся Гуров. – Кто ж так говорит: „вопросы исчерпаны“… Сразу видно, из каких кругов ты, милый, вышел! Комсомольским функционером времен моей юности от тебя за версту разит. Нет, придется тебе задержаться! Хотел я и сам на кладбище съездить, но, в свете некоторых новых данных, полезнее будет вернуться в управление и пошарить по кое-каким закрытым министерским файлам, благо допуск есть. Стаса я отправил на Новокунцевское, справится. А к тебе, милейший, есть еще несколько вопросиков. Пока – несколько. Чует мое сердце, нам еще не раз с тобой беседовать».
– Увы! – сказал он, обаятельно улыбаясь. – Еще с полчаса вашего драгоценного времени я все же отниму. Покойник подождет и на вас не обидится, от него, по словам Высоцкого, «не убудет». Для начала, Анджей Маркович, отдерните-ка занавесочку во-он на том окошке.
Сарецкий, с несколько удивленным видом, выполнил распоряжение Льва. А Гуров вновь склонился над выемкой в дубовой панели, которая точь-в-точь походила на след от вытащенного мощными клещами трехдюймового гвоздя. Да не современного, а старинной ковки.
Все правильно: стальной штырь, пробивший череп Алексея Давиденко, это не пуля! Пуля, она каких только петель в человеческом теле порой не накрутит, особенно если у нее центр тяжести смещен. В таких случаях без грамотной баллистической экспертизы не обойтись, иначе директрису – линию стрельбы то есть, и предположительное место, откуда стреляли, не установишь. Здесь же баллистики и трассологи были без особой надобности: и так все ясно. Разве что подтвердят. Вот она, идеальная прямая! А вот и дерево за окном, старая липа, одна из ветвей которой как раз и ложится на директрису. Именно оттуда прилетел подарочек, завершивший земное существование господина Давиденко. Потому что если продолжить воображаемую линию дальше, то она уйдет в московское небо. До ветки – метров пятнадцать. Плюс метров шесть от окна до стены кабинета.
Гуров решил выйти в сад и присмотреться к дереву внимательнее. Что-то ему не нравилось в этой ветке, что-то было неправильным!
– Проводите меня в ваш очаровательный садик, – сказал он Сарецкому. – Скажите, у Давиденко была привычка оставаться здесь после работы?
– Нет, – решительно ответил Анджей Маркович. – Обычно Алексей успевал закончить все дела в рабочее время. Он был пунктуален, но вот трудоголиком не был. Я сам удивляюсь: что заставило его задержаться здесь тем злополучным вечером? Что-то неотложное? Я бы знал…
До чего же хорошо было в тенистом дворике флигеля! Теплый ветерок, пропитанный терпким ароматом цикламенов, покачивал стебли тигровых лилий, тихонько ерошил волосы Гурова. Стояла глубокая умиротворенная тишина, нарушаемая лишь басовитым жужжанием запоздалого осеннего шмеля. Идиллическая картина! Трудно было представить, что вот именно из этого мирного, уютного и спокойного садика к Алексею Давиденко пришла смерть.
Лев подошел к липе, росшей напротив окон кабинета, слегка подпрыгнул и обеими руками уцепился за приглянувшуюся ему ветку, попытался подтянуться. Не тут-то было! Ветка согнулась и затрещала, Гуров разжал руки. Анджей Маркович смотрел на физические упражнения полковника Гурова только что рот не раскрыв от удивления.
– Это я одну гипотезу проверяю, – бросил ему Лев и спросил: – Как получилось, что охрана не заметила того, что Давиденко так и не вышел из здания до поздней ночи? Почему не подняли тревогу, не поинтересовались, наконец, что там с человеком? Тем более была еще суббота, воскресенье… Ситуация не могла не встревожить ваших вахтеров.
– Но мы уже больше года не пользуемся услугами охранников, – недоуменно пожав плечами, ответил Сарецкий. – И дверь парадного хода, и вот эта, со двора, имеют специальные замки и системы телевизионного слежения. Код не магнитный, а лазерный. У каждого нашего сотрудника, хотя бы у той же уборщицы, есть специальное удостоверение с особым штрих-рисунком, вот, посмотрите.
Он протянул Гурову пластиковую карточку со своей цветной фотографией. На фотографии заместитель Давиденко выглядел еще противнее, чем в жизни… Да, внизу прямоугольной пластинки можно было различить тонкую фигурную паутинку штрих-кода.
– Алексей Борисович считал, – пояснил Сарецкий, – что доверять в наше время частным охранным агентствам неразумно. И с вневедомственной связываться не хотел. Теперь, после случившейся трагедии, задним числом, я понимаю, что это было неверное решение. Но Давиденко в свое время настаивал именно на нем. В каждом кабинете имеется специальная кнопка, когда посетитель дает вызов, то на экранчике появляется его изображение и дверь разблокируется. Давиденко уверял, что такая система надежнее, исключен человеческий фактор.