Страница 18 из 26
Дойдя до дверного проёма, он выглянул на улицу. Там никого не было. Молодой человек решил проверить, уехали бандиты или нет, и пошёл вдоль стены к тому месту, где стоял внедорожник. Дойдя до угла здания, он аккуратно высунулся и осмотрелся. Никого. Отчётливо виднелись следы от шин, которые тянулись между небольшими постройками к переезду. В этом месте бетонные плиты были покрыты слоем земли, которую нанёс сюда ветер и водяные потоки дождевой воды. Ким удостоверился, что бандиты действительно уехали, и поспешил обратно.
Там, возле старой вагонетки лежал его отец. Киму было ужасно страшно и больно подходить к этому месту, но он понимал, что отца нужно вытащить отсюда и… похоронить. Иначе его съедят крысы. Киму очень не хотелось, чтобы его отца разорвали на части.
Его надо похоронить.
Утвердившись в этой мысли, Ким медленно пошёл к отцу.
Он лежал на спине.
Руки были раскинуты, а голова запрокинулась вверх. Рот был открыт. Раньше из него текла кровь, но теперь она остановилась. Так же, как и остановилась его жизнь…
Сын присел возле отца. Рыдание клокотало внутри и сдавливало горло. Но Ким держался. Он не хотел, чтобы его горе выплёскивалось наружу и било через край. Отец всегда ему говорил, чтобы Ким умел себя держать в руках: «… Никогда не позволяй эмоциям руководить тобой. ТЫ должен руководить эмоциями! Только ты хозяин своего тела и разума. Если ослабить контроль над собой, то можно совершить роковую ошибку, которая может привести к самому плачевному результату. Будь всегда собран и внимателен. Только так можно выжить в этом мире. Учись замечать мелочи. Самая несущественная деталь может сослужить большую службу. Никогда не позволяй врагу контролировать твои действия. К примеру, крысы. Крысы умны. Один небольшой зверёк может попасться тебе на пути, испугаться и убежать. Он знает, что ты охотник, а он – жертва. Но на самом деле всё может быть по-другому. Это ТЫ жертва, а маленький зверёк – охотник. Дело в том, что эта маленькая крыса может быть подсадной. Её послали крупные особи, чтобы привлечь к себе внимание потенциальной жертвы и завлечь в западню. Ты увидел маленькую крысу. Побежал за ней, потому что знаешь, что это твоя еда. Но за следующим поворотом ты натыкаешься на метровое чудовище, под лапой которого сидит меленькая крыска, та, что привлекла к себе твоё внимание. Только что ты был охотником, но в мгновение ока стал жертвой. И на тебя наступают несколько десятков громадных крыс. Почему это произошло? Потому что ты, не подумавши побежал вслед за одиноким «зазывалой». Поэтому контроль над своими эмоциями и сохранение хладнокровия и здравого смысла – это первоочередное правило, которому нужно неукоснительно следовать…»
Нравоучения отца порой были долгими и нудными. Молодой человек терпеть не мог, когда отец садил его перед собой и начинал рассказывать. «Началось…», всегда думал Ким, но терпел и даже пытался слушать. Ученик не был прилежным, – всё время ёрзал, отвлекался, «считал ворон», но отец постоянно одёргивал его и говорил, как это важно – знать, как устроен мир, и какие опасности могут подстерегать на каждом шагу. И Ким слушал…
И вот теперь, когда отца не стало, Ким сидел около него и вспоминал те дни. В эту минуту он совершенно забыл о бандитах, о крысах, что в любой момент могли подкрасться сзади, о пожаре, что до сих пор бушевал где-то в стороне… Апатия и бесконечное одиночество погрузили его в отрешённое состояние.
Его нужно похоронить. Так учил отец. «Когда меня не станет, ты должен вырыть яму, замотать меня в брезент и опустить в неё…», «…мне очень не хотелось бы, чтобы моё тело сожрали крысы…», «…так делали все люди, когда кто-нибудь из родственников умирал…»
Обычно, после подобных нравоучений следовал длинный рассказ о религии. Отец рассказывал Киму о боге, о том, что раньше были церкви, о том, что в церквях отпевали покойников, провожая их в загробный мир.
Киму казалось странным, что после смерти может быть какая-то жизнь. Он не верил этому. Он всегда говорил отцу: «Человек умер. Так как же он может после этого жить?» На что отец всегда отвечал, что жизнь физическая – это только первая ступенька перед настоящей жизнью – духовной. После смерти душа человека отправляется в иное измерение, где высшее существо определяет судьбу этой души, сопоставляя хорошие и плохие дела.
Отец рассказывал про рай и ад. Но Ким всё равно пытался спорить: «А если сдохнет крыса? У крыс тоже есть рай и ад?» Отцу всегда не нравился этот вопрос. Ким чувствовал, что отец и сам не знает ответа на него, но пытается как-нибудь выкрутиться, и начинал говорить о реинкарнации, мол, некоторые души людей, не попавшие ни в рай, ни в ад, перерождаются в виде животных. Ким в эти моменты всегда улыбался, – он не верил, а отец начинал нервничать…
Его нужно похоронить…
Эта мысль заставила Кима выйти из мира дум; воспоминания улетучились, и молодой человек вернулся в реальность.
Нужен брезент и тачка. Отец несколько раз водил приёмного сына на ту полянку, что располагалась в километре от их жилища. Вдоль железнодорожных путей шла широкая дорога, заканчивающаяся возле небольшой посадки, внутри которой была уютная полянка, поросшая высокой травой. Отец хотел «лежать» там.
Хорошая одноколёсная тачка, к сожалению, сгорела в пожаре, но была ещё одна – старая, железная и тяжёлая, что стояла в другом крыле здания, где они жили. Взрыв пощадил то крыло, и туда можно было зайти.
Отец любил хранить свои «ценности» в разных местах; он всегда говорил сыну, что ценные вещи нужно хранить не в одном месте.
Отец оказался прав. Впрочем, как всегда. И Ким теперь понимал это. В разных местах завода были небольшие склады, где хранились всевозможные вещи, что добывали отец с сыном. В одном таком складе хранился большой кусок брезента.
Ким поднялся и пошёл к горящему зданию.
Зайдя с другой стороны, он подошёл к воротам. Они были закрыты, но зато толстое стекло широкого окна было разбито – острые осколки торчали в окне, словно клыки неведомого чудовища. Ким вырвал эти осколки и запрыгнул внутрь.
Дым резал глаза, и дышать было тяжело. Но он знал, где стоит старая тачка, поэтому быстро побежал туда.
Изогнутая железная ручка была приварена к листу металла, под которым были три колеса. Управлять такой тачкой было делом нелёгким. Ким подкатил её к воротам и открыл засов.
Теперь – брезент и лопаты. Ким выкатил тачку на улицу и побежал к второму складу. Как и следовало ожидать, ворота были закрыты. Ключи от них остались в сгоревшем здании. Ким вздохнул. Надо снова бить стекло.
Гора арматуры валялась поодаль. Молодой человек выбрал прут поувесистей и подошёл к окну. Размахнувшись, он изо всех сил ударил по стеклу. Через пять минут он уже вылезал из окна на улицу, держа в руках четырёхметровый обрез брезента, скрученный в рулон. Он кинул его на тачку и поспешил к отцу.
Пришлось катить тачку к переезду, так как у Кима ни за что не получилось бы перетащить её через железную дорогу. Покрытые мокрой землёй бетонные плиты до сих пор сохранили следы от внедорожника. Ким отчётливо видел две полосы от колёс, уходящие вдаль – к бывшей проходной. Он остановился. Он ненавидел эти следы и ненавидел тех, кто их здесь оставил. Привычная, спокойная жизнь разрушилась в одночасье, после появления тех людей. Отец убит. Дом разрушен. Всё нажитое имущество сгорело. Остались лишь жалкие крохи, хранящиеся в запасных складах отца.
К горлу снова подкатил ком. Плач изо всех сил стремился вырваться наружу, но Ким стойко подавлял его в себе. Отец всегда говорил ему: «Будь мужчиной. Никогда не плачь, если тебе больно. Какова бы ни была боль, знай, ты сильнее её! Держись, и не показывай свою слабость». И Ким держался. Он проглотил отвратительный комок и стал толкать тачку дальше.
Вдалеке показалась та самая вагонетка, под которой лежал отец. Ким снова остановился. Ему очень не хотелось туда идти, – было больно, невыносимо и страшно. Он не представлял себе, как будет грузить тело, ведь для этого нужно было прикоснуться к мёртвому. Ким вдруг почувствовал такой же непреодолимый страх, какой чувствовал перед той женщиной, сидящей на кухне перед раскрытым ноутбуком. «Это особые мертвецы, – подумал молодой человек, – и я не могу себя заставить прикоснуться к ним».