Тайна Безмолвного Леса

Эдмонд Ланкастер был белым оборотнем средних лет с белоснежной окладистой бородой и суровым взглядом жёлтых глаз из-под кустистых бровей. Его династия была не такой древней, как династия королевы Дельты, однако его предки были самыми настоящими героями. По преданиям Хандроза, они выковали свои мечи, используя для этого вместо огня лёд, который был настолько холодным, что обжигал сталь не хуже пламени, и объявили себя независимыми от алчных дельтян. Жители Дельты испугались, что вервольфы ни перед чем не отступят, чтобы захватить власть Хандроза, и уступили им. Ланкастеры возвели замок, полностью состоящий изо льда, и выносили лютый холод, который был в их покоях. На завтрак, обед и ужин они ели снег, умывались талым снегом и спали, укрывшись снежным одеялом. Их тела и души были настолько закалены холодом, что эти оборотни были непробиваемыми ни оружием, ни болезнями, ни словами. С ними нельзя было ни о чём договориться мирно, всё решалось правосудием – то есть ледяным мечом.

Нельзя сказать, правдой или вымыслом были эти рассказы о бравых Ланкастерах, но одно уж точно было истиной: договориться с нынешним царём Эдмондом Ланкастером – крайне трудно. Он был свиреп, безумен, злился и трансформировался в волка при малейшем неудовольствии. Он мог запросто сожрать того, кто ему не понравился, и обладал нездоровой страстью ко всякого рода казнями. Поэтому все вокруг боялись его, но и уважали тоже. Его супруга, леди Линна, представляла из себя очаровательную даму, гораздо моложе него, всю в зелёном одеянии. Она была дриадой, поэтому и выглядела чужестранкой на фоне своего белого, как снег, мужа и всей планеты в целом. Линна всегда тенью ходила за царём, была его вечной спутницей.

У неё был сын, о жизни которого ничего было неизвестно, кроме того, что мальчик носил титул принца. Принц Сагир был тёмным магом воздуха, но внешне походил на мать. Сагиру уже исполнилось двенадцать. С момента их последней встречи с Лулианной, когда та была ещё малышкой, мальчик заметно вытянулся и повзрослел.

«Но свой дурацкий плащ так и не снимает», — подумала Лулу.

Действительно: это был тот старый потрёпанный алый плащ, который теперь едва доходил Сагиру до колен. В нём волшебник выглядел не величественно, а скорее смешно. Однако Лулу приходилось улыбаться и делать вид, что она ничего этого не замечает. Как и подобает принцессе.

— Добро пожаловать, государь Хандроза, Ваше Величество, Царь Эдмонд Первый. Мы всегда рады принять вашу важную персону в нашем скромном чертоге, — начала было Амасталия своё обыденное приветствие для важных гостей, но царь перебил её.

— Мне не нужна твоя притворная любезность, женщина. Ты обещала отдать свою дочь моему сыну взамен мира и согласия. Луна говорит мне, что сегодня жених должен познакомиться с невестой, — он кивнул на Лулианну. — Это твоя дочь?

— Нет. То есть да, но это не та, обещанная дочь, не Лили. У меня две дочери, Ваше Сиятельство.

— Не пресмыкайся передо мной, женщина. Это утомляет меня. Веди свою Лили. Мой сын уже уснул в ожидании, — царь повернулся и пихнул кого-то сзади.

  Оказалось, что позади царя спал малыш, белокурый мальчик, просто копия Эдмонда, только раз в пять моложе. Он хлопал глазами спросонья и сладко улыбался.

  Лилианна тоже подошла. Она была подготовлена к встрече, одетая в изумительной красоты наряд, расшитый серебром. Сама принцесса прямо-таки светилась от счастья и с неприкрытым восторгом поглядывала на скучающего возле своего отчима Сагира до тех пор, пока Эдмонд не представил своего сына.

— Мой сын, царевич Вольф Ланкастер, первый этого имени. Моя гордость.

— О нет, — простонала девочка. Вся её взволнованная радость резко улетучилась. — Он же ещё совсем малыш!

— Мне уже восемь, — запротестовал Вольф. — У меня даже своя лошадь есть.

  Сагира эта встреча, судя по всему, начала забавлять, а вот царь Эдмонд начинал гневаться.

— Амасталия, Ваше Сиятельство, или как тебя там, ты намерена обмануть меня? Ты сказала, что твоя дочка охотно выйдет замуж за моего сына.

— Да, э-э-э… — Амасталия замялась, и широкая виноватая улыбка вновь озарила её лицо. — Может, мы с вами пройдём в зал для переговоров, а дети пока пообщаются?

— Мы с тобой говорили уже много раз, женщина. Слова – это просто звуки и пустая трата времени. Надо действовать. Ты не сдерживаешь свои обещания, Амасталия. А я утомился ждать, — царь нервно постукивал ногой по полу.

— Ну да, но это очень важный момент. И нам его надо обсудить с глазу на глаз. Возникли э-э-э… непредвиденные обстоятельства, — Амасталия старалась аккуратно подбирать слова, чтобы не разгневать царя, дабы избежать собственной смерти в пасти этого чудовища. И в то же время ей было жалко дочь, которую никто не предупредил о таком форс-мажоре.

— Если с моим сыном что-нибудь случится за это время, — ответил он спустя минуту раздумий уже более мягким тоном, — я сравняю вашу хибару с землёй. Слово царя Хандроза.

  Принц Сагир почему-то начал смеяться, но, увидев гневный взор отчима, сразу же прекратил. Амасталия заулыбалась, как она всегда это делала при неловких моментах, а затем все взрослые удалились в комнату для переговоров.

— Я хочу поиграть, — заныл Вольф.

— Ну, будущая жена должна ублажать своего будущего царя и мужа, — Сагир снова загоготал.

— Ну и во что же ты хочешь поиграть, малыш? — Лили попыталась выдавить из себя улыбку, но лицо её стало таким, будто она наступила на детальку из Лего.

— Не смей называть меня малышом! — Вольф вскочил со стула и топнул ножкой, — И улыбайся. Всем должно быть весело, когда я тут. Улыбайтесь все!

  Сагира уговаривать не пришлось, он и так веселился уже вовсю. Лулу улыбнулась, как ей показалось достаточным, но Вольфу это не понравилось.

— Значит так, — продолжал Вольф, — я очень люблю лошадей. И ковбоев, —жёлтые глаза мальчика засветились ещё больше. — Давай поиграем в ковбоев.