Страница 1 из 7
Данис Маннапов
Иван Петрович. Бытие алкаша
Иван Петрович ангел хранитель
Рок, Ангел смерти, готовился в этот день знатно пошалить, потирал костяные ручища, скалился, трясся в предвкушении. Были планы на десяток смертей, несчастных случаев и других жутко приятных ему вещей. Погода располагала. После вчерашней капели на улице звенел мороз. Кожа щек первых прохожих, сонных, с полузакрытыми глазами, спешащих на раннюю смену, трещала под укусами стужи. Онемевшие носы краснели, синели, белели. Не посыпанные песком дороги отражали январское, вымораживающее Землю солнце. Крыши домов тянулись зубастой сосульками пастью. Снег искрился и резал глаза.
Глаза Ивана Петровича медленно приоткрылись. Мутные, без искры сознания. Дневной свет жгуче кольнул их. Закрылись. Затем вновь приоткрылись узкой щёлкой. Привыкали. Пенсионер откинул одеяло, сел, опустив ноги на пол. Ступни мерзли. Сделав над собой усилие, Иван Петрович тяжело поднялся, крякнул.
Рок уселся поудобнее на диспетчерскую вышку в аэропорту «Пулково», свесив крокодильи лапы с когтями и перепонками и весело болтая ими. Его глаза горели. На змеиной морде оскал. Чёрные крылья, горделиво полураскрытые, с шипами наверху, блестели в лучах негреющего солнца, перья вибрировали на северном ветру. Он предвкушал праздник. Сотни невинных душ совсем скоро окажутся в его распоряжении. Ровно через час самолёт, наполненный пассажирами, взлетит в направлении Москвы. Ещё через две минуты, на пути следования лайнера пролетит стая гусей, чьи жирные тушки угодят в оба двигателя, выведя его из строя. И самолёт, не успев набрать высоту и скорость, со всей дури рухнет на землю. Бац! Полные баки с топливом взорвутся, создав огромный факел. Всё будет кончено. Рок торжествовал!
Командиром злополучного самолёта являлся пилот Рамиль Шакиров. Он должен уже ехать в аэропорт. Ангел смерти подключился ко всем информационным базам таксопарков Петербурга. Пилот заказал такси, машина ожидает уже как пятнадцать минут. Он не едет, опаздывает, ужас пробежал по морщинистой морде Рока, глаза расширились. Расправил широкие крылья, взмахнул, оттолкнулся лапами, полетел к дому Шакирова выяснить, в чём заминка, почему не спускается?
Пилот застрял в квартире, не может выйти. Дело в том, что Рамиль Шакиров сосед Ивана Петровича по лестничной площадке. Пенсионер, накануне вечером, возвращаясь домой навеселе, просто-напросто не запер металлическую дверь на защёлку, оставив её слегка приоткрытой. Дверь Рамиля при открытии в аккурат упиралась в неё. В обеих квартирах стальные двери были установлены давно, в начале девяностых, неким сварщиком Яшкой. С красными глазами на шатающихся ногах он заверил родителей Рамиля и моложавого Ивана Петровича, что такая установка самая верная.
Щёлкнул замок, и деревяная дверь отворилась. Через дверную щель в ноздри Рамиля хлынул знакомый утренний перегар.
– Иван Петрович, ну наконец-то, – обрадовался пилот.
– А, Рамильчик, полетел?
– Рад бы, да не могу.
– Чего ж так?
– Ваша дверь заблокировала мне выход. Я уже опаздываю на пятнадцать минут.
– Это мы сейчас мигом поправим, – пробормотал пенсионер, – и толкнул дверь.
Зацепившись за ручку соседской, дверь звякнула, но не открылась.
– Не открывается.
– Иван Петрович, Вы пока не толкайте дверь. Я свою закрою, тогда Вы свою открывайте. Хорошо?
– Без проблем, – икнул пенсионер.
Дверь открылась, пилот оказался на свободе.
– Я побежал, – крикнул Рамиль, сбегая вниз по ступенькам.
– Лети, – помахал ему рукой Иван Петрович.
Ангел смерти побледнел от злобы, заскрежетал зубами, глаза налились кровью, осанка уже не столь прямая, ссутулился, крылья плотно сжаты, трясутся.
Иван Петрович вышел во двор и направился, косолапя и кряхтя, в сторону алкогольного магазина. Дабы не свалиться на блестящем, ничем не посыпанном льду, держался рукой за припаркованный старый BMW, занявший место для скорой или пожарной. Приехал хахаль к Людке с третьего этажа, о чьей неразборчивости надписи в подъезде красноречиво сообщали. Пенсионер уже раз пригрозил владельцу, что разобьёт немецкую машину, если ещё раз поставит на месте для спецтранспорта.
– Ух, я тебе покажу, – потряс Иван Петрович кулаком над бело-синим логотипом, сокрушаясь ненормативной лексикой.
Нерасторопная мамаша с сыном-крохой, младенцем в коляске, выбралась на утреннюю прогулку. Капюшон натянут до бровей. Уткнулась в экран смартфона. Над её и сына головами уже взгромоздился ангел Смерти, возбуждённо хихикая. Раздался треск под его мощной лапой. Метровые, многопудовые, словно клинки, острые сосульки устремились вниз. Одна из них падала аккурат на голову мамаши, вторая предназначалась ребёнку.
Иван Петрович поскользнулся. Чтобы хоть как-то удержать равновесие, он инстинктивно схватился за первое, что оказалось под рукой, ручку детской коляски, повалив её и вместе с ней мамашу. Ребёнок заорал, мат негодования полился на старика. В это мгновение полтонны льда с грохотом обрушилась буквально в сантиметрах от них. Сосульки насквозь пронзили чудо немецкого автопрома, от капота до багажника, сотворив сталагмитовый ирокез.
Иван Петрович, краснолицый, испускающий алкогольные клубы пара, глядя на это усмехнулся:
– Вот так гораздо лучше.
Ангел смерти рвал и метал. Перья и космы с головы чудища летели в разные стороны. В крыльях показалась проседь. Никто не имеет права рушить его планы.
На мосту Александра Невского он приготовил ещё одну забаву. Вот-вот должна была произойти страшная авария. На выступление на концерте в местном театре по нему летел на высокой скорости автобус, наполненный мальчиками и девочками, членами детского ансамбля песни и танца. Концерт для питерских школьников начнётся через тридцать минут. В старом наглухо затонированном чёрном «Мерседес» с противоположной стороны моста мчался Абдул, владелец пары небольших павильонов на местном вещевом рынке. Любовь к эффектному старту, превратила резину в лысое, смертельно опасное оружие. По задумке Рока водитель «Мерседес» не справится с управлением, машину на большой скорости вынесет на встречную полосу, где она со всей дури ударит в бок мчащегося автобуса с детьми. Того повернёт, и он с размаху врежется в металлическое ограждение, пробив его. Автобус рухнет в ледяную воду Невы. Водитель, дети и их руководитель неминуемо погибнут. Кто при сокрушительном ударе автобуса об воду, кого-то разрежет стеклом или зажмёт крышей, остальные утонут.
Ангел Смерти уже сидел на мосту, давясь смехом. На этот раз никто не мог помешать.
– Умоляю, гоните, – торопил таксиста пилот Шакиров, – заплачу в три раза больше, только привезите меня вовремя в аэропорт.
– Э, делаю, что могу, дорогой, – сокрушался водитель с армянским акцентом, для убедительности вскинув правую руку с оттопыренными пальцами, – не видишь что ли, что с дорогами делается, скользко.
Таксист слегка подрезал чёрный «Мерседес» и проскочил на мигающий зелёный. Немец не успел. Кавказская кровь вскипела в жилах Абдула.
Ангел смерти подавился слюной. Смех прекратился. Задергался глаз. Уж половина перьев поседела. Ломило шею, затекла.
Автобус с детьми благополучно преодолел мост.
Загорелся зелёный, и «Мерседес» рванул с места. Абдул во что бы то ни стало хотел нагнать наглого таксиста и наказать его. Промчавшись вдоль моста, горячий горец не снизил скорость, чтобы повернуть направо, машину занесло, раскрутив юлой. Последовал удар в снегоуборочный «КАМАЗ». Приехали. Абдул живёхонек, с разбитым носом и губой, перебирает громко русский мат. Камазист и испугаться не успел. Его рабочий день закончен.
Ангел смерти истощён, измучен, на себя уж не похож. Два щуплых крылышка, словно попугай, страдающий маниакальным расстройством. Сидит понурый, никуда уж не глядит.
Под колёса упомянутого «КАМАЗа» через два часа должен был угодить и быть раздавленным, словно кошка, ученик шестого класса средней школы номер восемьдесят шесть, Толя Зубков. Мальчик уже накачал оранжевую «ватрушку» и, чавкая, дожёвывал испечённый бабулей пирожок с капустой, запивая сладким чаем.