Страница 7 из 8
К примеру, тема зоозащиты – это тема о человеке, которому приходится в утрированной форме соприкасаться с жестокостью людей и ее последствиями – брошенными и искалеченными животными, а также с непомерной добротой и отзывчивостью тех, кто спасает бездомных. Казалось бы, сама по себе тема достаточно исчерпывающа. Но как сделать проблему определенной кучки людей всеобщей проблемой? Задать вопрос – что лежит в основе этого явления – и получить ответ, что речь идет о вечном противостоянии архетипичных сил: женской созидающей, сберегающей (в зоозащите больше женщин) и мужской агрессивной, разрушительной (среди садистов больше мужчин), об остросоциальном конфликте законодательно побеждающего гуманизма и распоясавшихся пороков, охватывающих всю теневую сторону мира. И тогда тема зоозащиты будет нести в себе вечную идею.
Писатель из жизней людей создает образы, а жизненные конфликты отдельного человека утрирует до общезначимых идей.
Идем дальше, идеей называли мысленный прообраз действия, предмета, явления.
Идея – это отчетливая мысль, выраженная в образе, когда читатель буквально видит мысль. Данное определение нельзя считать непреложным правилом, но можно взять на вооружение.
Например, «Замок» Франца Кафки – книга-образ. Бюрократическая система способна поломать жизнь человека. Можно было написать книгу, в которой человек сражается с системой, подробно описать, как ломается жизнь из-за ошибки в бумагах, но создать образ – неприступный замок, в который невозможно проникнуть и, где обитают служащие бюрократы, словно небожители, разбирающие мир по бумажкам – вот что дало незаконченной рукописи концентрированную в образе силу.
«Атлант расправил плечи» Айн Рэнд – образ бизнесменов-атлантов, сильных, прекрасных, создающих новые технологии из чистого эгоизма и жажды проявлять свой ум и таланты, на чьих плечах покоится весь мир обывателей-пользователей, мир, который атланты скинули с плеч. Плохо написанная книга, с повторяющимися монологами на десятки страниц, с персонажами, как из сказки, хорошими, значит, красивыми и умными, нехорошими, значит уродливыми и тупыми, но, книга, которая стала библией Америки. В ней была идея, переворачивающая коммунистическое сознание того времени с головы на ноги.
Специально беру в пример книги – одна недописанная, другая жутко сделанная. Примеров можно приводить много, но суть – четкий образ идеи. А проблема большинства писателей в неспособности выразить идею, неспособности создать образ.
Давайте возьмем «Идиота» Ф.Достоевского – попытка показать, каким был бы Иисус среди обычных людей настоящего времени – образ абсолютно чистого, честного, невинного человека, которого окружающие считают идиотом.
Да, сложно, но вопрос об идее в принципе сложен, относится к невидимому миру явлений, как мысли о существовании бога, о смерти и вечности, о спасении человечества. Это всегда соприкосновение с великим, большем, чем человек. Поэтому написать книгу не так просто, как учат в современном обществе и уж точно дано не каждому. Надо сильно постараться не умом, не талантом, не трудом – все вторично – прежде всего духом.
Идея книги отвечает на вопрос, не о чем книга, а зачем эта книга.
Понимаете, насколько извращено понятие идеи в наших современных головах? Поэтому использовать это замызганное, захватанное слово для такого значительного явления и действия кажется невозможным. В дальнейшем я буду говорить ультраидея, подразумевая, что в книге должна быть первооснова – нечто из мира первоначального бытия, идеального интеллектуального поля, еще не омраченного физическим воплощением (ультра – крайняя степень какого-либо признака).
Обещала сказать, КАК наполнить книгу идеей, а получилось настолько абстрактное правило по созданию идеи, что будто и нет никакой рекомендации. Но я вас уверяю – есть. Вот так и выглядит существование идеи в действии:
Ультраидеи согревают нас, освещают наш путь. И никогда правильный, реальный подход не менял искусство или историю, а вот доведенная до крайности мысль, мысль в ее абсолютной степени – да. Сложно воспламениться чем-то срединным, человечески ровным, выверенным по правилам, а все формы крайностей делают из людей фанатиков: феминизм, коммунизм, религии, экозащитники и прочие, прочие одержимости, меняющие наш мир в лучшую или худшую сторону. Писателю, его книгам нужны страстные читатели, книгоманьяки, для которых книга станет ультраидеей, а вовсе не такие читатели, которые перелистнут тысячи страниц ради поста в блоге о прочитанном.
Итак, давайте снова, но с другого конца: что же мы назовем идеей книги? Выше я перечислила ее свойства, по которым мы можем судить о наличии идеи. Но! Это лишь ориентир, созданный на основе множества прочитанных книг. Вряд ли сам писатель сидит с микроскопом и изучает степень собственной «идейности» и граммовку идей на единицу текста. Я вам более того скажу, возможно, вы даже не знаете, что в вашей книге есть идея, а она там есть. Идея первична, она залетает в наши головы образом, героем, фразой, концовкой текста или первым предложением, сценой или мыслью, мы цепляемся за нее, потому что нечто в ней не дает нам покоя, и разворачиваем, разворачиваем до целой книги. Мы не отдаем себе отчета в том, что наша детская сказка для школьников семи лет или автобиография об отношениях, фантастический рассказ или фэнтезийная повесть young-adult или что угодно иное несет в себе образ идеи, способной изменить жизнь как минимум одного читателя. Мы так же не знаем, как подействует идея на читателя. Специально надумать ее невозможно! Если нас захватила идея, мы с такой же страстностью (у всех это выражается индивидуально – у одних в методичной разработке плана, у других в хаотичных записях, у третьих в светлом воодушевлении, у четвертых – в тяжелой депрессивности и озадаченности «как выразить») передаем идею читателям.
Почему я тогда пишу о том, как вычленить идею, если это такой «мистический» процесс, не поддающийся логике и нашему волевому намерению? А вот почему. Вот вы написали первый черновик книги, потому что вас посетил некий образ, фраза и тд, Казалось бы, там в принципе должна быть идея. Зачем же ее вычленять или специально о ней задумываться? А потому что большинство книг идею не выразили, то есть остались на уровне черновика, даже если при этом текст приглажен и вычищен! Как ни парадоксально. Зачастую она оказывается погребенной в сюжете, только очень тонко чувствующий читатель способен ее увидеть в ворохе букв. Но мы-то знаем, что в своей массе читатель далеко не тонко чувствующий, и мы не можем не учитывать, что современность с ее главной особенностью – бешеным темпом – просто не дает внимательно и досконально выискивать то, что писатель не потрудился донести ясно и четко. И писателю важно еще и еще перечитывать свой черновик, чтобы прежде всего САМОМУ понять, какая идея его посетила, ради чего он писал свою книгу, что его побудило создать целую книжную жизнь. Когда писатель отыщет первопричину своих букв, он сможет углубить созданную книгу уже сознательно.
Глава 3. Герой будущего времени. Работаем на опережение
На повестке два вопроса:
Почему в наше время нет персонажей, чье имя стало бы нарицательным.
Герои нашего времени скучны, думаем на опережение – кто в скором времени станет настоящим героем.