Страница 2 из 6
Он не отвечал секунд тридцать. А потом телефон снова пиликнул оповещением.
«Да ничего. Я всё равно работаю удалённо и особо никуда не хожу».
Я закусил губу, размышляя, с чего вдруг такая доброта. Женя был не особо разговорчивым. В шараге мы общались редко, несмотря на то, что раньше жили в одной деревне и учились в параллельных классах.
«Приезжай, не поедешь ведь ты к бабе с дедом со своим ковидом», — снова написал он.
Было неловко стеснять его, но голова уже настолько сильно раскалывалась от боли, что хотелось заползти на любую мягкую поверхность и забыться.
«Приеду. Спасибо, Жень».
Он скинул адрес — идти пару километров. Я подхватил вещи и на нетвёрдых ногах поплёлся в нужную сторону. Приходилось едва ли не уговаривать себя сделать шаг, и ещё один, и ещё.
Давай же, Иван. Как в детстве — пятьсот шагов, и ты дома. Здесь, конечно, будет больше, чем пятьсот. Но и ты уже не мелкий.
Только бы голова не раскалывалась и кашель не душил так сильно. Моя маска промокла от слюней, пришлось выкинуть её и достать из пакета, который мне любезно сунула Марья, новую.
Упасть и забыться, уже пофиг где. Хоть прямо на разъёбанном тротуаре.
Ещё один шаг и ещё. Досчитать до пятисот.
Я протёр слипающиеся глаза. Хотелось есть и одновременно тошнило. Но больше всего на свете в тот момент я желал сдохнуть.
Невзрачная пятиэтажка, ржавая табличка с — хвала небесам! — нужным мне названием улицы и номером. Какой там этаж? Только бы не последний. Я невидящим взглядом уставился на экран телефона. В глазах потемнело.
***
Бабушкины руки гладили меня по голове, ласково перебирали волосы. От неё пахло лимоном и малиновым вареньем.
Всё хорошо, я в безопасности. И пусть мамы давно нет, а отец уехал и забыл обо мне. Здесь тепло и уютно, здесь обо мне заботятся, здесь пахнет лимоном и вареньем.
Я очнулся на разложенном диване. Ощущал себя каким-то влажным и липким, хотелось срочно пойти искупаться. Слабость никуда не делась, голова всё так же побаливала, но по вспотевшему лбу можно сделать вывод, что температура спала. Свитера, майки и джинсов на мне не было, только трусы.
Я оглядел комнату — небольшая, с новыми обоями, шкафом, просторным компьютерным столом и навороченным геймерским креслом.
— Проснулся? Здорова.
Женя заглянул в комнату и тут же снова скрылся в коридоре. Я продолжал обводить комнату мутным взглядом, цеплялся за плакаты с какими-то мужиками в доспехах, непонятными зубастыми уродцами и красноглазыми чертями.
Мой однокурсник вернулся через несколько минут. Ногой подвинул к дивану табуретку и поставил на неё поднос с тарелкой бульона, кружкой чая и пиалкой с малиновым вареньем.
— На вот, поешь. Давай сесть помогу.
— Бля… Жень, — я вытер ладонью мокрый лоб. Соображалка восстанавливалась с трудом. — Как я тут вообще оказался?
— Так это я тебя затащил. Решил выйти встретить на всякий случай, смотрю, а ты сидишь у стены с закрытыми глазами в обнимку с чемоданом. Хорошо, что на первом этаже живу, на пятый бы тебя не допёр.
Я водил ложкой в тарелке, пока он рассказывал. Чувствовал себя дико некомфортно.
— Уложил тебя на диван, а ты как печка горячий, бредишь чего-то. Я позвонил в скорую, но они вот до сих пор не доехали. Пришлось самому обтирать уксусом. Дал ещё противовирусное, а потом ты отрубился. Я испугался, что температура не спадет, но полчаса назад было уже тридцать шесть и девять.
Я дёрнулся, когда он протянул ко мне руку. Женя явно смутился и спрятал ладонь за спину.
— Да я это, просто потрогать лоб хотел. Ну, температуру, типа… Ладно, давай лучше градусником.
Женя подорвался к столу, схватил градусник и чуть не выронил его из рук.
— Блин… Вот, держи. То есть сейчас, подожди, сбить, наверное, надо.
Мне вдруг стало стыдно и неловко. За то, что сижу у него на диване в одних трусах, и вообще припёрся сюда со своим ковидом. Да, конечно, он сам позвал, а я честно предупредил насчёт болезни. Но эта мысль меня не успокаивала.
— Это, Жень… Прости, что я так ввалился. Хуёво было просто жесть, думал, сдохну где-нибудь в канаве. Мне бы пару недель перекантоваться, я тебе бабло отдам за проживание. И… Ну, за это, — я кивнул на тарелку с супом, а после зашёлся болезненным кашлем.
Женя усмехнулся.
— Да забей. Мы же из одной деревни, типа надо помогать своим.
— Спасибо, Жень, ты меня правда пиздец как выручил.
— Ешь суп давай, — Женя расплылся в улыбке, но тут же отвернулся и выглянул в окно. На улице уже темнело.
Я поднёс ложку ко рту. Вкуса и запаха не ощущал, словно глотал не бульон, а просто горячую воду. В руках чувствовалась слабость, поэтому, как я ни старался есть аккуратно, всё же в комнате у Жени насвинячил, расплескав немного супа на пол, табуретку и себе на голый живот. Виновато глянул на Женю, а он махнул рукой — мол, ничего страшного. Забрал пустую тарелку, а я взял в ладони кружку ещё горячего чая. В нём плавал кусок лимона и ошмётки малинового варенья.
***
Ночью мне опять стало плохо. Я лежал на диване и смотрел сверху вниз на Женю — он постелил себе на полу.
Спорить с ним сил не было. Поэтому пришлось остаться на диване и смотреть, как он бросает на пол плед, подушку и ложится на них, а потом крутится, пытаясь устроиться поудобнее.
«Да ничего. Я с детства привык. Отдыхай, выздоравливай», — хмыкнул он в ответ на предложение поменяться местами.
Я перекатился на бок, попытался в темноте рассмотреть свой пакет с лекарствами. Но вместо этого залип на силуэт Жени.
Он изменился со школы, стал чуть выше меня ростом, хотя раньше на физре стоял последним. Но всё такой же худой, белобрысый и с небольшой россыпью веснушек на носу и под глазами. В строительном колледже, куда мы оба поступили после девятого и где учились вот уже три года, я как-то и не обращал на него внимания — на потоке сорок человек, да и не то чтобы мы с ним часто посещали пары. Я работал в единственном местном кинотеатре, у Жени, как выяснилось, тоже была какая-то подработка.
В голове снова болезненно запульсировало, заставляя вернуться в реальность. Я кое-как встал, одёрнул собравшиеся на бедре в гармошку боксеры и поковылял к своему стоявшему в углу чемодану. Опустился на пол рядом с ним, и мне вдруг показалось, что встать уже не смогу. Снова стало холодно, горло раздирало, и я зашёлся хриплым кашлем.
— Вань, ты чего там лежишь? — Женя поднялся и на четвереньках подполз по мне.
— Да таблетку искал, — прохрипел я сквозь кашель. — Бля, Жень, точно тебя заражу.
— Забей. Как заболею, так и оклемаюсь, — он потрогал мой лоб. Ладонь у него была прохладной и приятной. — Сказал бы мне, я б принёс таблетку.
— Да не хотел будить. И так вот свалился тебе на голову, — прошептал я, пока он поднимал меня с пола. Хватался за его футболку, пытаясь устоять на ватных ногах. Было неловко ещё из-за того, что на мне ничего, кроме трусов, нет. Стоило бы вытащить из чемодана майку и шорты.
— Успокойся. Ты мне помог когда-то, теперь моя очередь.
— Что?.. — но сил удивляться не было. Поэтому я улёгся на диван и устало прикрыл глаза, но из-под полуопущенных век понаблюдал, как Женя роется в шкафу, а затем кладёт передо мной противовирусное.
— Сейчас воды принесу, лежи. Тебе пить надо больше, — изрёк он, после чего скрылся на кухне и вернулся с кружкой.
Я выпил лекарство и откинулся на подушку. Закрыл глаза и снова почувствовал ладонь Жени у себя на лбу.
— Ты противовирусное не забывай пить. Я оставлю на табуретке, если что, напомню, — он убрал прядь волос с моего лба.
Проваливаясь в сон, я чувствовал, как Женя гладит меня по голове, едва касаясь кончиками пальцев.
***
Мне опять снился запах малинового варенья. Бред какой-то, как вообще может сниться запах?
Когда я открыл глаза, Женя сидел в своём навороченном кресле за компьютерным столом. Ноут у него, насколько я мог судить, тоже был какой-то хитровыебанный, ещё и с подсвечивающейся клавой.