Страница 7 из 50
Пользуясь суматохой, нападавшие незаметно подошли к дворцу, бесшумно и ловко убивая на своем пути всех охранников, прежде чем те успевали подать сигнал тревоги и предупредить остальных. Так же незаметно пираты ворвались и во дворец. Царь услышал звуки паники и крики женщин только, когда разбойники поднялись на второй этаж. Однако было уже поздно. Выбежав из спальни жены, он был тут же сражен пиратской стрелой и упал навзничь, успев увидеть лишь лицо нападавшего. Ятон не знал, что это был сам пиратский атаман Кратис, жена которого ворвалась в спальню и, увидев истошно кричащую царицу с младенцем на руках, безжалостно вонзила ей в сердце нож.
Царица тут же замолчала и с широко открытыми от ужаса глазами осела вниз, сползая по стене и оставляя на ней кровавый след, все еще держа младенца на руках. Ее руки постепенно слабели, и в следующее мгновение она бы уронила ребенка, если бы атаманша не подхватила его. Взглянув на мальчика, Армиль вдруг смягчилась. Ее взгляд изменился с гневного на нежный, и когда Кратис вбежал внутрь, она со счастливой улыбкой повернулась к нему, держа плачущего младенца на руках.
– Моя месть удовлетворена. Мы можем идти, – торжественно сказала она.
Посмотрев на жену, Анаконда хмыкнул, и прошипел сквозь зубы:
– Что ж, ладно. Надеюсь, это не аукнется нам чем-то более серьезным.
– Не бойся, дорогой, – ответила атаманша. – Я верю, что теперь справедливость восторжествовала. Они сами виноваты. Ведь это из-за них я потеряла сына, так что, боги будут милостивы ко мне.
Кратис пожал плечами и, выйдя из царской спальни, приказал своим людям.
– Быстро уходим.
Захватывая на пути все красивое и драгоценное, что можно было быстро и беспрепятственно унести, пираты спешно покинули царский дворец и, так и не быв замеченными, убежали на свой корабль прежде, чем царская охрана вернулась с тушения пожара.
Изумленные воины нашли дворец разграбленным, а большую часть людей, безжалостно убитыми. Кто-то был застрелен, кто-то зарезан, кто-то заколот. Лишь несколько человек сумели уцелеть, спрятавшись от нападающих в таких местах, где разбойники не смогли их обнаружить. Но к сожалению, из своих укрытий они так и не смогли ясно разглядеть, кто на них нападал. Одной из таких выживших оказалась родная сестра царицы, принцесса Кайя со своим восьмилетним сыном Дарием.
На торговой площади было, как обычно, людно. Раньше это место под названием Акбария было главным базаром некогда величественного Карфагена. Теперь же, хотя название сохранилось, место принадлежало двум братьям близнецам по именам Вир и Вит, сыновьям богатого римского сенатора Вергилия. Владельцам базара пришлось приложить немало усилий, чтобы сначала расставить приезжающих сюда купцов с их товарами ровными рядами, а затем постепенно упорядочить их по виду самих товаров так, чтобы торговцы коврами были в одном ряду с торговцами коврами, продающие скот вместе с продающими скот, горшечники с горшечниками, художники с художниками и т.д.
Если верить народному преданию, то рыночная площадь на этом месте существовала с незапамятных времен, и видела караваны первых торговцев еще Тира и Сидона.
Сначала купцы роптали, ругая новую римскую власть, наводящую везде и всюду свои порядки, и вспоминая старые добрые времена, когда каждый мог встать, где хотел, и торговать, как хотел. Однако два брата, купившие площадь, были непреклонны в достижении своих целей, кого-то пришлось усмирить, кого-то выгнать, кому-то предоставить лучшую возможность, кому-то пригрозить, но так или иначе, через какое-то время на базаре был наведен полный порядок, и даже расставлены таблички на трех языках, латинском, греческом и арамейском, подсказывающие, где и что продается.
За один день здесь можно было увидеть все народы и племена многонационального Рима, услышать множество разных языков и увидеть все сословия общества, от самого богатого принца и до самого убогого нищего. Всюду то туда, то сюда носились множество рабов, по которым тоже можно было определить, с какого они народа, и чьими рабами являются, а некоторые рабы по своей стати и одеянию превосходили некоторых господ.
Кроме того, здесь были выставлены на продажу множество видов животных, начиная от вьючного скота, волов, ослов, коней, мулов и верблюдов, продолжая простой скотиной, такой как коровы, козы и овцы, и заканчивая экзотикой, такой как обезьяны, гепарды, еноты, орлы, змеи, попугаи, и тому подобное, вплоть до страусов и крокодилов.
Для продления времени провождения на базаре владельцы торговой площади не поскупились устроить несколько увеселительных учреждений досуга. Здесь были и простые таверны с вкусной и сравнительно дешевой пищей, и более дорогие, с хорошо выдержанным вином, и очень дорогие, где кроме выпивки и закуски танцевали еще и полуобнаженные красавицы, и играла живая музыка.
Для многих торговая площадь подобная этой была самым подходящим местом для встреч, поскольку часто здесь без специального на то планирования собирался цвет общества, где они проводили довольно долгое время, общаясь друг с другом. Случайно зайдя на обед в одно из соответственных своему уровню заведений, можно было встретиться с таким же как ты по статусу человеком, и даже завести полезное для себя новое знакомство.
Предугадать подобные встречи было несложно, поскольку слухи о том, что на базар пришел новый караван с какими-нибудь южными пряностями или офирскими драгоценностями, моментально разносились по окрестностям, притягивая сюда различных покупателей из всех сословий.
Однажды, как раз тогда, когда на базаре расставляли свой товар купцы, прибывшие из Афин, на торговую площадь подъехали на своих красивых белых лошадях несколько богатых по виду покупателей. Судя по размеру повозки и впряженных в нее лошадей, можно было предположить, что эти люди собираются закупиться основательно.
К вновь прибывшим сразу же подбежало несколько рабов, специально приставленных ко входу базара, чтобы предложить всем приезжим свои услуги, и рассказать о товаре своих господ.
По виду покупателей было непонятно, откуда именно они приехали. Один из рабов, разглядывая их, предположил, что они из Фессалоники, а второй, что из Филипп.
Так или иначе, но приезжие держали себя достойно и размеренно, никуда не торопясь, и не обращая внимания на суетливо снующих вокруг них рабов.
Один из покупателей по имени Месал остался у повозки, а двое других, наняв носильщиков с двумя тележками, отправились вдоль рыночных рядов. По тому, как они это делают, было очевидно, что они здесь уже бывали, и знают, куда идут и чего хотят.
Как выяснилось из их разговора, одного из них звали Атэс, а другого Серт.
Неспешно двигаясь вдоль проходов, они покупали товары разного рода, загружали их в тележку, и когда она была полна, отправляли одного носильщика с тележкой к повозке, в то время, как другой оставался с ними, и они наполняли теперь уже его тележку.
Вскоре эти двое подошли к оружейной лавке, где продавалось множество разных ножей, коротких мечей, арбалетов, луков со стрелами, и других видов некрупного вооружения.
– А ну-ка, притормози, Серт, – сказал Атэс, остановившись возле стола с кинжалами и взяв один из них в руки.
– Настоящая дамасская сталь, господин, – тут же начал расхваливать кинжал продавец, говоря с сильным восточным акцентом. – Вы можете попробовать его в деле, и перерубить им вот этот кусок дерева.
С этими словами продавец поставил перед Атэсом небольшую дубинку на подставке, жестом приглашая покупателя на деле испробовать оружие.
Не обращая внимания на его слова и даже не взглянув на дубинку, Атэс с любовью рассматривал кинжал, крутя его в своих руках, пробуя на ощупь удобную рукоять, искусно вырезанную из слоновой кости и поглаживая блестящее лезвие.
– Сто вяленных каракатиц, Атэс, – негромко сказал его спутник. – У тебя же уже с десятка два почти таких же!
– Ты же знаешь, Серт, что ножи и кинжалы, это моя страсть. Посмотри, какая резьба! А какое лезвие! – Он легонько щелкнул ногтем по острию кинжала, и тот отозвался характерным мелодичным звоном.