Страница 10 из 15
Недоверчиво глянув на подозрительно скромную и послушную дочку, сосед снова прикипел взглядом сначала к вернувшемуся на пояс кошелю, а потом и к моей ладони, которой я принялся равнодушно подбрасывать горсть глухо звякающих монет.
– Оно, наверное, и можно было бы, только как бы беды какой не вышло… Молодая, глупая, кто ее замуж потом возьмет, если мы с матерью не уследим за ее девством?!
– Как так-то, – совершенно искренне удивился я, забывшись, где нахожусь, – ей же лет восемнадцать, и все еще девственница?
Лицо девушки полыхнуло смесью возмущения и недоумения, а вот Натан, который вообще-то мог и в морду дать, почему-то остался равнодушным. Хозяин лишь «попытался» изобразить неодобрение, впрочем, без особого старания.
Не дождавшись нужной реакции от отца, Соланж снова заговорила.
– Конечно же, я невинна! – строго сообщила она.
При субтильном телосложении, грудь ее набухла не меньше чем до условно «третьего размера», бедра заметно раздались, и все это – буквально с осени. В памяти Дирка, который в последние два года изрядно заинтересовался окружающими девицами, отпечатался совсем другой образ.
– Прости меня, уважаемый сосед, но советую тебе крепко запомнить это ее выражение лица!
– С чего это? – снова оживился тот.
– Всегда полезно знать выражение, с которым тебе врут, – продолжил я отжигать, уже понимая, что зарвался, но не в силах остановиться.
Сосед вдруг неожиданно заржал. Заливисто и с удовольствием:
– Эк ты ее припечатал, что дошли уже слухи? – отсмеявшись, он заговорил, неожиданно по-свойски, как с равным. – И не говорит ведь, кто это был. Хорошо хоть дитё не приключилось, так бы и вовсе позору не оберешься…
Опасаясь ляпнуть что-нибудь невпопад и все испортить, во время его речи я не разомкнул рта. Так и стоял, сохраняя на лице участливое выражение, и сдержанность оправдалась.
Сосед глянул с явным уважением и сообщил:
– Ладно, давай свое серебро. Я ее сейчас по-отечески наставлю – это наше семейное дело, и другим присутствовать не след, – а ты иди! Она придет немного позже…
Мы ударили по рукам, семь серебряных денье перекочевали в его мозолистую руку, и я покинул их дом, с удивлением осознав, что кажется, переживаю, как бы маг не передумал вселяться.
* * *
По возвращению назад я испытал самое настоящее дежавю* и легкий приступ паники. В доме была тишина, и лишь дядюшка сидел у очага и «тюкал» очередное полено.
– О, все отменилось? – сожаление сейчас скрыть не получилось бы даже у Станиславского.
– Нет, Дирк, все хорошо! – наставник понимающе улыбнулся и снова вернулся к работе. – Болтливый прохиндей ушел за своим хозяином и его имуществом. Сейчас они, наверное, все еще в трактире. Я его предупредил, что время к вечеру и из еды у нас только вчерашняя каша. Она, кстати, вовсе не дурна! Из Эммы получилась не только терпеливая сиделка, но и умелая хозяйка…
«Тюк! Тюк! Тюк!» – руки Жана работали в своем, отточенном годами тренировок ритме, не особо отвлекаясь на разговоры.
– Дядюшка, ты знаешь, я пока возвращался, все посчитал, и получается – не так уж много мы и заработаем. Не хватит даже за лечение расплатиться… – немного подумав, я уточнил. – Наверное, придется попросить родню об отсрочке…
– Гм, «по дороге», ты же к Натану ходил? – дождавшись кивка, он снова отвернулся, и продолжил, уже не скрывая иронии. – Тут же не будет и сорока шагов, что ты там мог насчитать так быстро?!
– А что там считать? – удивился я, и принялся рассуждать вслух.
Один ливр равен 20 солидам, 240 денье или 480 оболам.
Три месяца аренды по половине ливра за месяц – это 30 солидов или 360 денье. Или, если хочешь, 720 оболов. Но последнее – нам, думаю, без надобности.
30 солидов, или полтора ливра – это то, что мы получим.
Но из них еще надо будет платить натановской дочке по одному денье в день. Если округлить, то три месяца – это 90 дней и значит – 90 денье расходов. Один солид – равен 12 денье, а значит 90 денье, которые ей причитаются – это 7,5 солидов.
Крупы у нас достаточно, а вот мяса на столько едоков хватит разве что на полмесяца. Поэтому думаю, будет разумно купить хорошего бычка.
За двухлетку потребуют не меньше 2 солидов.
От 30 су дохода отнимает 7,5 су (за обслуживание) и 2 су (на мясо), в итоге нам остается лишь 20,5 солидов.
Правда, это всего лишь – 1 ливр и 6 денье, а нам нужно отдать за лечение 1,5 ливра. И значит, не хватает – 9,5 су или 114 денье. Даже если они проживут у нас не три, а четыре месяца, то с учетом еды-стирки-уборки-готовки, все равно не получается…
– В оболах-то считать? – мой последний вопрос уже просто сочился ничем не прикрытым сарказмом.
– Да ты будто не в кровати провалялся, а у кого-то из купцов в подручных полгода пробыл… – голос дядюшки, когда он пришел в себя, показывал высшую степень изумления. – Вот это удивил, так удивил… Да тебе и правда можно в торговцы!
Немного помолчав, и даже на время отложив топор, дядюшка Жан вздохнул, и поделился воспоминаниями о моем спасении, чего в остальное время избегал. Наверное, из-за сожалений о потерянной ноге:
– Эх, мы пока тебя устраивали на коня, срубили парочку самых шустрых гоблинов. Будь возможность, обязательно бы распотрошили их и, глядишь, подзаработали. Но там они так отчаянно поперли на нас, что был риск самим остаться…
…Сначала пришло удивление: мол, какие еще «потроха». Но через секунду у меня случилось очередное и уже привычное прозрение. Память выдала новый, прежде не доступный «пакет» воспоминаний Дирка, и там было, отчего удивиться.
Оказалось, большая часть подручных у всех этих демонов, богов и полубогов, та, что не боялась колоколов и более-менее противостояла святости, в новом мире чувствовали себя не самым лучшим образом.
Те же гоблины, например, лучше всего подходили для прислуживания. Они мало того, что сами по себе были откровенно слабы и трусоваты. Так они еще и плодились здесь не очень охотно. Но их можно было «усовершенствовать».
При малой толике магии и строгой мясной диете – лучше всего тут была человечина – их самки способны были всего за три месяца выносить вместо обычного детеныша, куда более сильного, агрессивного и сообразительного «хобгоблина».
Как и родители, он мог приближаться к храмам, не боялся солнечных лучей и святости, опасаясь лишь обычного человеческого оружия, или персонально на него направленной магии. Вырастал такой вот «усовершенствованный гоблин», как и обычный – всего за год, но был, к сожалению, стерилен.
Еще более высокими бойцовскими качествами отличались и точно такие же магически измененные «орки-урукхаи». Да, они тоже были стерильны, но зато сильны, легко обучаемы, и достаточно храбры, чтобы воевать строем, почти как люди.
В общем, чтобы усилиться, племенам зеленокожих нужна была человечина. Но и люди, оказывается, не брезговали плотью чужаков. Правда, чтобы правильно заготовить и потом использовать, люди тоже не могли обойтись без помощи магии. А это «товар» еще более редкий.
В нашем городке, например, обработкой добытого могли заняться всего двое. Довольно талантливая знахарка, что вылечила нас с наставников, и здешний священник. Очень старый и с еле заметным даром, но зато очень опытный.
Но двое – это потому, что город наш пусть и небольшой, а торговый. В обычных поселениях с этим было куда хуже.
«…Блин, дядюшка-то не об упущенной прибыли печется, – неожиданно сообразил я. – О ноге он своей переживает! Ну да, печально, что не удалось ее сохранить, и вдвойне грустно, что возможность ведь такая была…»
* * *
Жильцы объявились через пару часов, уже ближе к закату.
Заранее проконсультированный наставником, посланец сам распахнул ворота, и двор наполнился верховыми и вьючными животными. Путешественники тут же принялись снимать с них поклажу, заносить и распаковывать поклажу в заранее назначенных комнатах. Уж чего-чего, а пустых помещений в доме хватало, и появление в нем шумной компании и всей этой суеты, неожиданно зацепило меня.