Страница 43 из 44
Вездеход Марианны уже свернул к шоссе.
— Давай лучше подумаем, чем бы нам заняться, — воскликнул я с деланным энтузиазмом. — Ведь мы в центре таких великих событий. Мы делаем историю! Каждый наш поступок может что-то изменить в мирах и во времени.
— Что же нам сделать такого? — осведомилась Сюзанна без особого интереса. — Обратиться в ООН с протестом против международного терроризма?
— Спасти гиппопотамов в Африке от вымирания?
— А может, пикетировать китайское посольство?
— Сюзанна, я чувствую себя таким ничтожеством, — совершенно серьезно заявил я. — Я не могу достойно изменить историю, оставить в ней свой след, даже когда у меня появилась такая возможность.
— Мы слишком добры, слишком честны, — печально согласилась Сюзанна. — У нас уйдут годы на то, чтобы сделать что-то значительное. Какая несправедливость, что два прекрасных человека могут лишь тщетно просить несговорчивую Судьбу дать им право на подвиг! Будь мы негодяями, все было бы удивительно просто. Мы могли бы, например, нажать на ядерную кнопку или убить президента. На это ушли бы считанные минуты.
Мы стояли на краю утеса вблизи города Фалькомба, два незадачливых сокрушителя миров, бессильно потрясающие в гневе кулаками перед ничего не ведающим человечеством.
— Есть повод выпить, — констатировал я.
— Бесспорно, — согласилась Сюзанна.
— Кажется, у меня в машине найдется бутылочка.
Мы спустились вниз и уютно устроились в вездеходе. Менее чем за полчаса с помощью терапевтических доз спиртного я восстановил временно утраченную способность к живому воображению.
— У меня идея! — радостно объявил я, чмокнув Сюзанну в щеку с такой силой, что изрядная доля виски из ее стакана пролилась ей на подбородок. — Я знаю, что надо сделать. Мы не только оставим след в истории, но и символически утвердим приоритет личности над такими банальностями бытия, как войны, загрязнение окружающей среды и взаимные угрозы великих держав. Извини, — закончил я, слегка пошатываясь и неловко помогая Сюзанне выйти из машины.
Я тут же направился к поваленному молнией дереву и, театральным жестом вынув из кармана перочинный нож, принялся за дело. Закончив, я окинул гордым взглядом свою работу и вернулся к Сюзанне.
Слегка покачиваясь, она стояла на останках фундамента разрушенного коттеджа и смотрела на море.
— Что ты делаешь? — задал я дурацкий вопрос. Девушка вытянула вперед руку.
— Я статуя. Я пытаюсь восстановить в памяти то, что произошло здесь неделю или две назад и, кажется, именно на этом самом месте. Уверена, это произойдет снова. Мэйн, я похожа на своего двойника?
— Какая из тебя статуя, — возразил я. — Сойди с пьедестала и посмотри, что я сделал. Видишь? — И я указал рукой на свое творение. — Сейчас это будет повторено во всех параллельных мирах. Мы уже стали знаменитыми. Можно пикетировать посольства и спасать гиппопотамов, но это ничто по сравнению с моей работой. Здесь заключен главный результат всех трудов Исследовательской станции. И я хочу, чтобы об этом стало известно в каждом из миров.
Вдохновленная моей пламенной речью, Сюзанна, наклонившись, попыталась сфокусировать свой косящий взгляд на том, что я вырезал на стволе.
— Мэйн, предатель, ты выдал главную формулу! — воскликнула Сюзанна. — Ну, ничего. Давай отметим это. Что мы и сделали.
Глава 22
Июньское солнце порядком напекло мне голову, и я пожалел, что не последовал примеру Меллорза и не взял с собой шляпу. Он стоял передо мной — крепкий, широкогрудый, в шляпе с широкими полями, словно техасский нефтяной магнат. Его бычья шея лоснилась от пота.
— Что скажешь, Джон, неплохое зрелище, не так ли?
Было непонятно, что он имеет в виду — ослепительную голубизну моря с белыми барашками волн или ревущий бульдозер, откусывающий огромные куски грунта от зеленых холмов в Бухте Морских Звезд. Я промолчал. Пусть у него будет повод усомниться в том, что я разделяю его энтузиазм.
— Трудно найти лучшее место для яхт, — невозмутимо продолжал Уолл. — Не понимаю, как до сих пор это никому не пришло в голову.
— Он улыбнулся своей грубоватой, но не лишенной обаяния улыбкой.
— Учись, Джон. Если чего-то хочешь — добивайся, пока не получишь.
Слева от меня готовилась площадка под строительство основного комплекса зданий. А здесь будет причал для прогулочных яхт.
Такова была цена победы Меллорза. Но за это пришлось побороться. Не так просто в наше время завладеть общественной землей. Однако Меллорзу, благодаря его влиянию, настойчивости и деньгам, это удалось. Помнил ли он о том, как гневно осуждал когда-то Исследовательскую станцию за посягательство на общественные угодья. «Да было ли это на самом деле?» — усомнился я, глядя на Меллорза.
Воспоминания о станции ушли в прошлое. Страттон и его сотрудники бесследно исчезли, уродливое здание было передано городу. В нем предполагалось открыть приют для престарелых. Этот акт благотворительности свидетельствовал о незаурядной смекалке Меллорза и немного подсластил горькую пилюлю, какой была для горожан потеря любимого места прогулок.
— Вас ждут будущие клиенты, — сказал я Меллорзу, указывая на четырех мужчин, с интересом наблюдавших за происходящим на строительной площадке.
— Да, у нас уже есть клиенты, мой мальчик, — поправил меня меня Меллорз. — В этом деле будет и твоя доля, Джон. Дела идут отлично, а я не так глуп, чтобы не признать твоих заслуг. Я очень обязан тебе, Джон, и твоей красотке жене.
Он снова широко улыбнулся, а я попытался вспомнить, всегда ли я доверял ему. Помнится, что когда-то меня одолевали немалые сомнения на сей счет.
Память то и дело зло шутила надо мной, безжалостно напоминая, что я уже не тот, кем был прежде, а в далеких уголках сознания сохранились разрозненные обрывки воспоминаний, принадлежащих не мне, а моему двойнику. В момент конвергенции миров мы с ним стали одним целым. Поэтому порой мне кажется, что многое из того, что сейчас происходит, я уже видел, во многих незнакомых местах побывал и заново переживаю то, что уже пережил однажды… Интересно бы знать, происходит ли такое еще с кем-нибудь, кроме меня, в нашем городке, где шла такая с виду спокойная, ничем не обремененная жизнь.
Я часто встречаю инспектора Баскаса. На прошлой неделе он заходил в наш отель, чтобы продать билеты на танцевальный вечер в местном полицейском клубе. Я купил два билета, и он вежливо поблагодарил меня и выразил надежду, что мы еще увидимся. Он вел себя так, будто до этого мы не были знакомы.
А юный Тим? Вспоминает ли он что-либо, когда мы встречаемся на причале, где он частенько ловит рыбу? Он не узнает меня, и в его глазах нет больше благодарности. Стоит ли напоминать ему о том, чего, возможно, никогда с ним не случалось? Швейцар Картер исчез, да и существовал ли он когда-нибудь? Как-то месяц назад, разбирая старые счета, я обнаружил, что швейцар Роббинс работает у нас в отеле уже более года.
Я попытался расспросить обо всем Билла Страттона перед его отъездом. Мне все еще трудно поверить, что он жив. Тогда, онемев от удивления, что я осведомлен о его экспериментах на Исследовательской станции, он решительно отрицал наше прежнее знакомство.
И тем не менее Страттон тут же заявил, что знать об общепринятой концепции конвергенции миров — это еще не значит знать все. По его мнению, важнее доказать периодичность, с которой это происходит. Последнее, увы, ему не удалось.
Моя жена стояла у поваленного дерева и смотрела, как взмокшие от натуги рабочие пытаются приладить к нему канаты, чтобы убрать дерево со строительной площадки.
Марианна улыбнулась мне, и я, как всегда, испытал то сладостное чувство, которое именуют счастьем, и законную гордость, что она так красива и желанна. Теперь более, чем когда-либо. Ее располневшее тело под легким платьем напомнило мне, что скоро она станет матерью нашего первенца. Я был бесконечно благодарен ей. Без нее и ее любви я едва бы пережил прошлую зиму.