Варяг

– Не помню… Кажется, нет, но что это меняет? Я весь город гнал, как лошадь, чтобы поставить мины и быть готовыми стрелять именно 22-го! Где этот Камимура?

– Чего ты психуешь? У Камимуры сейчас по сравнению с нашим миром проблем добавилось, а крейсеров стало на один меньше. Может, он бункеруется, может, ему надо больше времени, чтобы собрать корабли. Ведь если его крейсера посылали ловить "Варяга", а больше посылать некого, то они были в разгоне по одному-два. Небось, пока все собрались в Сасебо, забункеровались, пока дойдут сюда - вот тебе и денька два-три задержки. А может, вообще операцию отменили, или наоборот - усилят его парой броненосцев и попробуют утопить "Гарибальдей" прямо в гавани. Это будет тебе урок, Петрович.

– На какую тему урок? - не въехал Петрович.

– Не полагайся больше на свои знания той истории войны. Ты ее уже переписал. Непонятно только, в какую сторону… Думай головой, теперь тут все точно пойдет не так, как у нас. Так что все даты по ходу боевых действий можешь смело забыть. Ты мне лучше скажи, почему у меня на телеграфе отказались принять телеграмму в Питер Вадику, сослались на твой приказ? Это ты из-за прикола нашего дражайшего графа Нирода?

– Не. Это уже замяли. Телеграммы ни у кого не принимают. Я запретил отправлять все, что не имеет моей визы. В городе полно японских шпионов, кроме как по телеграфу, они о минной постановке никак сообщить не успеют. Так чем думать - кто и каким кодом чего передает, я решил, что проще заблокировать всю связь на пару дней. Потерпят.

– Ну вот. Это я и называю - думать своей головой! Ведь можешь же! Только мою телеграмму завизируй, да? Я хочу, чтобы Вадик мне из Питера кое-что подогнал. И еще, если у нас задержка на пару дней, я, наверное, успею еще один сюрприз Камимурушке устроить - выдели мне, пожалуйста, с полсотни гильз от шестидюймовых выстрелов с бездымным порохом, и столько же картузов с бурым.

Утром 26-го февраля Камимура все же появился на траверзе Владивостока. Балк в принципе угадал верно. Задержка была вызвана необходимостью собрать разосланные за "Варягом" броненосные крейсера в кучу и добавить к ним пару наиболее быстроходных броненосцев Того. Сейчас к Владику подошли не только броненосные крейсера "Идзумо", "Иватэ", "Якумо", "Адзума", но и броненосцы - "Сикисима" со своим систершипом "Хатсусе". Последняя парочка входила в число сильнейших броненосцев мира, и пока она была в море и сохраняла боеспособность, выход из порта крейсеров Владивостокского отряда был равноценен самоубийству. Сопровождали их бронепалубные крейсера "Касаги" и "Иосино".

Как и предполагалось, японцы, справедливо опасаясь довоенных русских минных полей, о координатах которых им было примерно известно, не рискнули войти в Уссурийский залив. Вместо этого они направились в Амурский залив, и пройдя по недавно разбитому ледоколами льду, любезно вышли прямо на недавно установленное минное поле. Огонь по гавани был открыт японцами с расстояния примерно пять с половиной миль. Руднев успел к этому моменту прибыть на дальномерный пункт, с которого он планировал осуществлять общее руководство боем. Подождав для верности еще пяток минут, чтобы на минное поле втянулась вся японская кильватерная колонна, он приказал замкнуть цепь заграждения и открыть огонь. Японцы кидали снаряды практически без корректировки. Нет, теоретически оставшиеся в виду гавани легкие крейсера должны были давать информацию о местонахождении русских кораблей и падении снарядов, затем они там и болтались. Но на практике из этой затеи ничего не вышло - расстояние было слишком далеко, и с "Иосино" с "Кассаги" было ни черта не разобрать. А подходить ближе - значило подставиться под береговые пушки, что этим безбронным крейсерам было категорически противопоказано. Для закрепления подобной точки зрения артиллеристы береговых батарей дали пару залпов в их сторону. Долететь снаряды не могли физически, но рощица шестидюймовых всплесков выросла примерно в миле от кораблей. Для командиров японских корректировщиков она послужила хорошим напоминанием о возможных последствиях опрометчивых шагов. Поэтому японские снаряды глушили рыбу в гавани, крушили портовые постройки на берегу, но от кораблей пока падали на солидном расстоянии.

Ответный русский огонь был организован не в пример лучше. Определив местоположение японской эскадры, Нирод отсемофорил на корабли всего три цифры - номер квадрата, в котором та находилась. Артиллеристы на крейсерах сами определили дистанцию и курсовой угол. Конечно, такая стрельба не могла быть столь же эффективной, как по непосредственно наблюдаемой с корабля цели. Но первый же залп русских очень неприятно удивил Камимуру - снаряды легли вокруг его трех головных крейсеров, и их было много. Он не ожидал, что русские откроют ответный огонь так скоро, он не ожидал, что в залпе могут поучаствовать с десяток крупнокалиберных орудий и два десятка шестидюймовок. И уж точно он не мог предположить, что первый же залп ляжет столь близко от его кораблей. Это не соответствовало известным принципам организации стрельбы корабельной артиллерии в начале века. Второй и третий залпы русских показали, что удачное падение первых снарядов было не случайно.

Неожиданно заголосил сигнальщик на мостике флагманского "Идзумо":

– Наблюдаю залп береговой батареи, шесть орудий, третья сопка с востока, примерно на две трети от вершины!!!

"Береговые орудия в зоне прямой видимости - это смертельная опасность для кораблей!" - мгновенно пронеслось в голове Камимуры, который тоже, перебежав на край мостика, стал высматривать в бинокль, где именно расположились орудия русских. Точно, вот свежеповаленный лес, бревенчатые брустверы практически не замаскированы, видать, строили в спешке, ага! Вот и залп, точно, шесть орудий. Судя по факелам выстрелов - шестидюймовки, порох бездымный, значит, 6''/45 Канэ. Это плохо - никакой информации об этой батарее нет. Ну да японцы сюда и пришли, чтобы заодно выявить систему обороны Владивостока.

– Поднять приказ "Эскадре перенести огонь на обнаруженную батарею противника"! Обстреливать до полного подавления!