Страница 17 из 65
Ненавижу, когда он говорит со мной в таком тоне. Словно я девочка на побегушках! Нашёл тут сосушку, кусок дерьма!
Смотрю на него со злобой в глазах. Старый дурак, сам бы наклонился и лизал свои долбанные яйца! Ах да, из-за своих жиров ты вряд ли сможешь наклониться, даже чтобы разглядеть свой микроскопический член! Про яйца я вообще молчу, не понимаю, как у одного человека может быть столько волос в паху?
Как бы я хотела сказать ему это в лицо, но не могу…
За месяц работы у этого бессердечного подонка, я многому научилась. Например, незаметно сплёвывать слюну на пол, наклонившись, когда он откидывает голову назад. Он так увлечён получением кайфа, что даже не замечает, как я проделываю свои трюки. Хотя, несмотря на все мои хитрости, все эти застарелые мерзости с его гениталий всё-равно попадают в мой желудок, как бы я не старалась избежать этого.
В вылизывании его яиц я вообще не вижу никакого смысла, кроме как поиздеваться надо мной. Даже при сильном надавливании языком, я их с трудом нащупываю. Их невозможно найти среди такой густой шерсти. Иногда мне кажется, что я облизываю старую овцу, которую несколько лет не стригли.
Хотя рукой я вполне могу их нащупать, если постараюсь. Но Геннадий Петрович не всегда позволяет мне делать это. По понедельникам он особенно беснуются и требует, чтобы я всё делала только ртом, параллельно заставляет выслушивать длинную лекцию о том, “как именно” ему нравится и “почему”. Будто эта информация мне будет чем-то полезна в жизни.
Иногда так хочется сказать ему: “Заткнись старый мудак, получай свой кайф и просто молчи! Никому нет дела до того, как именно ты любишь!”
А этот козёл, судя по всему, ощущает себя богом, это я уже давно поняла. Иначе бы не вёл себя так мерзко с подчинёнными.
– Что-то вы, Ольга Сергеевна, сегодня еле живая, неужто не соскучились по моему члену? – издевается он.
Сжимаю кулаки, но продолжаю тщательно слизывать застарелая мочу с его яиц. Хорошо хоть этот придурок жопу вытирает, иначе ещё пахло бы говном.
А иногда, когда он пытается особенно сильно меня унизить, мне хочется взять со стола его длинные железные ножницы и воткнуть их ему прямо в пах. Чтобы это жалкое подобие человека визжало от боли и истекало кровью. Посмотрела бы я, как он будет ухмыляться в этом случае!
Если бы этот кретин знал, какое же он на самом деле ничтожество! Он никому не нужен, его все ненавидят! И могу поклясться, он даже не замечает этого!
Иногда я думаю о нём вне рабочее время и мне даже становится его жалко. Но увидев его снова в офисе и его ухмыляющуюся рожу, словно каждый раз заново понимаю, что таких людей просто нужно расстреливать на месте! Ничтожный червь, который грызет здоровое яблоко, то есть нашу компанию.
Мало того, что он транжирит деньги в личных целях, раздавая их налево и направо за сомнительные услуги, так он ещё и подрывает общий дух работников, которые постоянно думают о том, чтобы уйти в другое место. В общем-то, поэтому у нас такая дикая текучка.
Не знаю, если там кто-то сверху, кто следит за нашей компанией, но иногда реально складывается впечатление, что выше его уже просто никого нет. Может быть поэтому он и возомнил себя таким всемогущим?… Видимо, там наверху над ним реально никого нет, либо всем глубоко плевать, что очень странно, ведь компания не государственная.
– Ну что, какую насадку сегодня выберем? – Шаловливым голосом спрашивает он.
Испуганно смотрю на него, где-то в глубине души я надеялась, что может быть сегодня мы обойдёмся без этой лишней приблуды! Своим вопросом он убивает во мне все надежды.
Он слегка отодвигает меня и склоняется над ящиком, где держит все свои эротические игрушки. Всего в его арсенале семь разных насадок, но он часто рассматривает буклеты из секс-шопа, где такое многообразие этих игрушек, что у меня сжимается порой сердце от страха.
– Пожалуй, сегодня попробуем вот эту, – задумчиво берёт он в руку длинную, но тонкую насадку с ребристой поверхности.
Да! Это самая меньшая из всех, которая доставляет мне наименьшие неудобства! Единственная проблема – эта дрянь очень больно упирается в гортань. И если он привстаёт, то она начинает проваливаться куда-то очень глубоко, тем самым вызывая сильную тошноту.
Ребристая поверхность царапала бы горло, если бы это насадка была больше в диаметре. А так она едва достигает полтора сантиметра в объеме.
Он одевает её из улыбкой смотрит на меня:
– Ну что, дорогуша, готовы приступить к основной работе?
– Готова, – тяжело вздыхаю.
Теперь меня ждёт полчаса жёсткой долбежки и затем этот козёл спустит в меня весь свой яд. И только после этого я смогу спокойно пойти в туалет, выпить два литра воды и как следует прополоскать желудок.
Только осознание того, что я обязательно выкину всю эту дрянь, помогает мне держаться и не сломаться. Да, попала я конкретно…
О, запыхтел, процесс запущен… Схватив меня за уши, он начинает активно натягивать мой рот на свой отросток. Раз... Два... Три… Ощущаю, как сердце ускоряет бег. Этот проклятый страх, что снова заболит желудок – просто сводит с ума!
Раз... Два... Три… Делаю большой вдох и снова пытаюсь не дышать. Сколько бы я не работала языком надо его пахом, мне кажется, этот запах санья и нафталина уже ничем не вывести.
Удар, снова удар, и вот он резко подпрыгивает, чуть не проткнув мне гортань, и начинает делать поступательные движения. Терплю и не сопротивляюсь, меня это радует, потому что ещё чуть-чуть, и он кончит. Скорей бы уже! Так хочется быстрее закрыться в туалете и очиститься от этой грязи!
Порой мне кажется, что я никогда не смогу избавиться от притязаний Геннадия Петровича. А что если мне не удастся уволиться и вообще уйти с этой работы? А что если я буду вечно вот так сосать его поганую кочерыжку до самой смерти?
Стараюсь отогнать негативные мысли. Я справлюсь с этим. Найду решение проблемы! Мне не придётся тратить остатки своих нервов на этого ублюдка.