Страница 66 из 99
Надо полагать, собрат посетил уже редакцию «Психопата» и корпел теперь над рубрикой «Отрывки из сочинений классиков».
Вот жизнь пошла! Поработать негде.
Артём прислушался.
– Тургенев… – в искреннем недоумении бормотал собрат, вздергивая плечи. – Нет… Не знаю такого писателя… Толстой – писатель. Плохой. Но писатель… Чехов? Чехов – да, Чехов – согласен… Тургенев… – тревожно запнулся, взвешивая, должно быть, на внутренних весах литературные достоинства Ивана Сергеевича. – Да нет такого писателя! – решительно, почти возмущенно заключил он. – Нет и не было… Откуда он родом? Да и фамилия самая калмыцкая…
Симптом мышления вслух, если кто не знает, наблюдается при некоторых формах психопатий.
Опасаясь наступать на предательски звучную дорожку, Артём предпочел удалиться на цыпочках по газону. В противоположном закоулке парка имелась еще одна лавка. Если не доломали.
Пока шел, несколько раз почудилось, будто за ним кто-то подглядывает, перебегая от дерева к дереву. А это уже бред преследования. Интересно, который из двух его вариантов: мегаломанический или депрессивный?
Скамейка (во всяком случае, левая ее часть) была целехонька. В нестриженой траве валялся вскрытый картонный ящик с надписью «Не вскрывать!». Правильно, ребята! Так их! А то, ишь, придумали: не вскрывать… Стратополох смёл ладонью с брусьев воображаемый сор (аматофобия – навязчивый страх, боязнь пыли) и, присев, приступил к публичному посечению больничного режима и лично доктора Безуглова.
Итак…
«За Родину болеет душой один Президент. А мы с вами – лишь синдромы его душевной болезни».
Это мы восстанавливаем. Это у нас пойдет первым номером.
Дальше.
«Можно ли довериться психиатру, если он считает этот мир нормальным?»
Тоже пойдет…
А вот «Время – лучший лекарь…» и «…спешно принялся втыкать вырванный волосок…» – к лешему! Чтобы никакого мелкого зубоскальства… Чтобы уж куснул – так куснул. Скажем, так: «На самом деле никаких галлюцинаций не бывает. Просто эти психиатры верят всему, что им ни расскажи…»
Давно не работалось Стратополоху с такой злобной легкостью. Потратил часа полтора, но подборочка вышла – загляденье. Хоть сейчас вызывай «неотложку» и отправляй автора в психоприемник.
Злорадно представляя заранее, с какой болезненной гримасой будет все это читать завлитдиагноз (а там, глядишь, и редактор!), Артём поднялся со скамьи – ив этот самый миг из-за древесного ствола навстречу ему шагнула, будь она неладна, все та же моложавая мегера из «Последнего прибежища».
Неужели следила? Да наверняка! А может быть, даже и подслушивала – кабинетик Валерия Львовича на первом этаже, окна приоткрыты…
– Вы взяли выписку из поликлиники? – прожигая его темным инквизиторским взглядом, процедила она.
Пуговка. Какая, к черту, пуговка? Пуговки – маленькие, кругленькие…
Еще и к ответу требует!
– Нет! – злобно бросил он. Лицо ее судорожно исказилось.
– Ненавижу!… – прошипела она, уже привычным рывком ослабляя узел его галстука.
– Где это ты так извалялся? – не понял завлитдиагноз.
– «Скорая» сбила, – досадливо отвечал Стратополох, отряхивая локоть.
– Хорошо хоть на газон, – соболезнующе заметил тот. – Наладонник, надеюсь, не пострадал?
– Нет, – глухо отозвался Артём. – Я его отбросить успел. Так оно, кстати, и было.
Сократовское лицо завлитдиагноза выразило уважение и сочувствие.
– Герой, – оценил он. – Кроме шуток – герой. Ну-с, и как поживает наша подборка?
– Вот! – с вызовом сказал Стратополох.
Бывший друг и соратник, а ныне работодатель скопировал файл и, выведя на монитор, приступил к чтению. С каждым новым афоризмом он становился задумчивей и задумчивей: нижняя губа оттопырилась, надбровья нависли неандертальски. Прочел, помолчал.
– Ну что ж, – промолвил он наконец. – Спасибо.
– Не стоит благодарности, – с аптекарской точностью отмерив дозу яда, отозвался безукоризненно вежливый Стратополох. – Я так понимаю, что услуги мои больше не понадобятся…
– Да почему же не понадобятся, – расстроенно возразил завлитдиагноз. – Давай теперь новую порцию…
– А эту куда?
– В номер, куда ж еще?
– В номер – в смысле в печать?! Завлитдиагноз молчал.
– Всю как есть?! Завлитдиагноз молчал.
– Ты что… – Артём невольно понизил голос. – И редактору даже не покажешь?
Завлитдиагноз вздохнул.
– Редактор тут ничего не решает…
– А ты?
– А я еще меньше, – уныло признался бывший друг и соратник.
Реакция Артёма была, выражаясь по-нынешнему, аффективно-шоковая, гипокинетическая. Проще сказать, офонарел Стратополох.
– Неужели… селедка? – хрипло выговорил он секунды три спустя. Глаза его были незрячи.
– Что за селедка?
– Удивительно вкусная… – упавшим голосом известил Артём. – А водка – так себе… – Встряхнулся, опомнился. – Слушай, у вас тут есть какая-нибудь… моментальная химчистка… или что-нибудь в этом роде?
Старательно причесанный, в безукоризненно отутюженном костюме без единого пятнышка, подходил Артём Стратополох к родному дому. У дверей подъезда стояли и напряженно смотрели вослед чему-то давно уже скрывшемуся за углом сладкоголосая соседка и ее серенький невзрачный супруг.
– Здравствуйте, – сказал Артём. – Что-нибудь случилось?
При виде его женщина просияла, затем спохватилась и пригорюнилась. Глазенки, однако, продолжали сиять. Яркий пример хайрофобии – навязчивого страха проявить чувство радости в неподобающей обстановке, например, на похоронах.
Что до соседа – тот, напротив, насупился, отвернулся и принялся недовольно высматривать что-то в стене. Из кармана плащика этаким намеком торчал сегодняшний номер газеты «Будьте здоровы!», причем «Литературным диагнозом» наружу.
– Хорошего, хорошего мальчика воспитали, – умильно запела соседка, то ли глумясь, то ли вправду радуясь. – Настоящий юннат, побольше бы таких!
– Что случилось? – холодея, повторил Артём. От сегодняшнего дня он уже ждал всего чего угодно.
– Маму родную санитарам сдать – это еще ведь не всякий решится…