Страница 4 из 6
Тут я так ахнул, а Лешка так взвизгнул, что чуть нам опять не пришлось собирать наш новый дом по частям. Потому что папа достал из сумки желтый кожаный футляр, а из него – настоящий большой бинокль.
Оказывается, ему подарили этот бинокль на работе. За успешную операцию по обезвреживанию международной банды каких-то жуликов. Именно в этой операции папе и повредила ногу бандитская пуля.
– Вообще-то, – сказал он, – я хотел отдать бинокль маме. Чтобы она всегда знала, где вы шляетесь и чем занимаетесь.
– Вот еще, – усмехнулась мама. – Я и так все про них знаю. Они, например, крутятся возле этого недостроенного дома. Привидения ловят.
– Вот как? – Папа как-то странно взглянул на нас. – И что там интересного?
Пришлось рассказать.
Особенно папу заинтересовали вовсе не вопли в доме, а прихрамывающий человек с фонариком.
– Что же он там делал? – с задумчивой улыбкой спросил папа. То ли нас, то ли себя самого.
– Клад искал, – сказал Алешка, не выпуская из рук бинокль.
– Очень может быть, – неожиданно согласился папа. – У этого дома сложная биография. Я кое-что об этом слышал. Пятнадцать лет назад его начал строить один директор магазина. Кажется, по фамилии Громов. Но достроить не успел, его посадили в тюрьму за разные махинации. Дом конфисковали и решили кому-нибудь продать. А Громов, когда его уводили, сказал: «Тот, кто купит этот дом, очень об этом пожалеет!»
– И что? – Мы слушали очень внимательно.
– Так и случилось. Дом купил и стал достраивать один кооператор – ну, это как сейчас «новые русские». Очень скоро он тоже проворовался и отправился следом за Громовым.
– А дальше?
– А дальше дом купил владелец какой-то фирмы.
– И тоже проворовался? – спросил я.
– Да. Он провернул какое-то дело, связанное с контрабандой, и тоже...
– Отправился следом за ними?
– Так что у этого дома уже четвертый хозяин. Господин Грибков.
Тут и мама заинтересовалась разговором:
– И ты считаешь, что и его ждет та же участь?
– Откуда мне знать? – пожал плечами папа.
А я подумал, что он хитрит. И знает гораздо больше.
– А чем он занимается? – спросила мама.
– По-моему, видеокассетами торгует.
– И чего же он там орал как резаный? – спросил Алешка.
– От страха за свое будущее, – сказала мама. – Я бы ни за что в таком доме не стала жить.
Я бы тоже.
Наш новый дом нас вполне устраивал. Никто в нем до нас не жил, над ним не тяготело никакое родовое проклятие, нашлось у него и еще одно преимущество – у дома был чердак.
Когда мы с Алешкой туда слазили, то очень его оценили. Такой укромный, недоступный, с отдельным входом – по приставной лестнице через узенькое окошко. А из этого окошка был виден весь наш дачный поселок во главе с Мрачным домом.
И мы в один прекрасный вечер изо всех сил заныли за ужином о том, как нам хочется иметь свою комнату.
– Хотеть не вредно, – сказала мама, думая о чем-то своем. – Хоть две хотите. Если найдете.
– Мы уже нашли. Нам чердак нравится.
– Там может жить только кошка, – грустно сказала мама.
– И Лешка, – весело сказал папа.
– И Дима, – ехидно сказал Алешка, – на четвереньках.
Вопрос был решен. Мы забрали со своих раскладушек матрасы, одеяла, бинокль и переселились на чердак. Где получился прекрасный наблюдательный пункт. Безопасный к тому же. И уютный. Только в дождь там было очень шумно. Будто сидишь под мостом, по которому изо всех сил грохочет тяжеленный железнодорожный состав.
И на нашем чердаке мы проводили больше времени, чем на свежем дачном воздухе.
– Что они там все время торчат? – как-то раз забеспокоилась мама.
– Да хочется ребятам иметь свой угол. Свои тайны.
Угадал папа. Тайны у нас появились. Потому что мы не спускали с этого дома глаз. Вернее, бинокля. И по очереди наблюдали за домом и его обитателями. За их сложной и загадочной жизнью.
А загадок становилось все больше и больше...
Глава III
ПОДОЗРИТЕЛЬНО И ТРЕВОЖНО
Этот самый Грибков, который тащился от ужастиков, в доме, оказывается, не очень-то и жил. Он приезжал раза два в неделю, выходил из машины, входил в дом и... исчезал.
И как мы ни старались, никак не могли понять, куда он девается. Окна раскрыты, ветер отдувает занавески – в бинокль хорошо просматриваются все комнаты... А Грибкова нигде нет.
Часа через два-три он появляется в большой комнате, садится за дачный столик на шатких ножках и никаких ужастиков не смотрит. А долго пьет пиво, тыкает пальцем в калькулятор и что-то записывает в толстую тетрадь в черной обложке.
Потом – откуда ни возьмись – появляются еще двое, толстый и тонкий, оба в темных очках и в длинных цветных трусах. Поговорят с Грибковым, посмотрят в его тетрадь. А потом выходят из дома, забирают из машины коробки. В бинокль хорошо видно – с пивом, с водой и с пельменями. Уносят их в дом. А чуть позже несут эти коробки обратно и аккуратно укладывают в машину. Грибков садится за руль и уезжает.
Ничего не поймешь. А непонятное всегда тревожно. Ну зачем, скажите, одни и те же коробки таскать взад-вперед?
А один раз мы видели, как Грибков отсчитал им пачки денег. Это за то, что они коробки из машины вытащили?
Но самое странное – когда уезжает Грибков, дом вообще замирает. В нем не горит свет по вечерам, закрыты окна, будто никого там нет. А где же эти двое? В очках и трусах? Куда они деваются?
Отчасти наши сомнения разрешил Пал Данилыч во время традиционного вечернего обхода. Разговор завел я, а Лешка обменивался приветствиями с его зверями, которые в нем души не чаяли.
– А чего? Он там и не живет. У него дача в другой местности.
– А кто же там живет?
– Это, я тебе скажу, парень, вроде как охрана. Сторожат вроде. А чего там сторожить? Стула приличного не привезли.
– А чего-то их не видно.
– Не видно, – Пал Данилыч сердито хмыкнул. – Он их в комнаты, Грибок этот, не пускает. Они в подвале живут.
– Ничего себе!
– А чего? Подвал хороший. Большой, сухой. Свет есть. Чего еще? Он им пиво привозит.
– И обратно увозит, я видел.
– Это, я тебе скажу, парень, бутылки пустые, банки.
Чушь какая-то. Но кое-что прояснилось. И когда Алешка распрощался со своими друзьями, я рассказал ему о разговоре с Пал Данилычем.
Он рассеянно выслушал меня, потому что смотрел вслед зверям, которые тоже все время оборачивались на него и махали ему хвостами, и сказал:
– Все ясно. Они там водку подпольную делают. Он им пустые бутылки привозит, они их заливают – и обратно в город, на рынок.
– Участковому скажем?
– Хватит уже. Говорили.
Да, еще раз позориться не хотелось. А вдруг там ничего такого не делают? И все объясняется очень просто. Это еще наш любимый Шерлок Холмс заметил. Он говорил, что некоторые факты всегда могут сложиться так, что будут чрезвычайно загадочны. А на самом деле все объясняется очень просто, и они «не таят в себе никаких преступлений».
Забегая вперед, скажу, что Лешка был довольно близок к истине, но действительность оказалась куда ужаснее.
Наступил летний вечер. Мы сидели в семейном кругу возле своего нового дома и мирно беседовали.
На небе сияли звезды. За Мрачным домом поднималась багровая луна. Звенели комары, и квакали лягушки.
Трава была влажная от росы. Роса даже капала тихонько с листьев березы. Было прохладно и очень хорошо.
Мама, притулившись к папиному плечу, сказала мечтательно:
– Хочется, чтобы такой вечер никогда не кончался.
Алешка, притулившись к маминому боку, сказал ворчливо:
– И всю ночь не спать, да? До завтрашнего вечера?
– Ты совершенно неромантичный человек, – обиделась мама. – Ты лишен полета фантазии.
Как все-таки родители, даже самые хорошие, ошибаются порой в своих детях. У Алешки насчет фантазии как раз все в порядке. Даже, я бы сказал, большой перебор.