Выбор сделан

Осторожно сгрузив меня на кровать, Девятый встал рядом, сложив руки на груди, и внимательно посмотрел на улыбающегося Наблюдателя. Кинрил подошёл к туалетному столику, открыл одну из выдвижных полок, достал небольшой сундучок и порылся в нём. Как оказалось, это была аптечка. Найдя необходимое, он налил в стакан воды из гранённого графина, а затем передал и стакан, и лекарство… Девятому. Тот принял их, осмотрел таблетки и только потом передал мне пару со стаканом.

— Как быстро они должны подействовать? — решила поинтересоваться я, когда ушла откинулась обратно на подушку.

— В течение пяти минут. Это лекарство снимет как боль, так и все отягощающие процессы, так что тебе не о чем волноваться, — мягко улыбнулся Кин, а потом посмотрел на Девятого. — Всё в ваших руках, — сказал ему. — Отдыхай до следующего Выбора и обращайся, если что, — это уже мне и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.

Неопознанный стоял неподвижно, сложив руки на груди и словно прислушиваясь к шуму за дверью. Как только всё утихло, мужчина взял табурет у туалетного столика и сел рядом с кроватью ко мне лицом. Всю осмотрел. Приметив голые ступни, поспешил укрыть их, воспользовавшись нижней частью одеяла. И снова осмотрел.

Я же чувствовала под таким пристальным взглядом себя всё менее уверенной и спокойной. Кажется, спокойствие ушло вместе с Кинрилом, оставляя неловкость, напряжение и смущение. Как мне вообще понимать сложившуюся ситуацию? Как совершённый Выбор? Или просто у Девятого такой сильный инстинкт защиты и ответственности?

И почему я его так называю? Лучше думаю познакомиться, а там уже осторожно всё разузнать. Да, так будет правильней.

— Как тебя зовут? — спросила самый бональнейший из вопросов, молодец!

— Алуáр э́шти Кри́ду, — представился мужчина. Да таким приятным хрипловатым низким голосом, что у меня мурашки по всему телу пробежались.

Алуар — это имя, а Криду — имя рода, как я понимаю. Что же тогда Эшти?

— Ладышева Евгения Александрова, — представилась я в ответ. — Может называть меня просто Женя.

А объяснять про то, что у меня является фамилией, а что отчеством пришлось как и Кину. Чуть подумав, мужчина кивнул, правда, и он произнёс моё сокращённое имя как и Кин — Шена. Исправлять я его не бралась, не поможет. Таким ходом я просто привыкну к нему, ведь, так и оставшись Шеной.

Алуар достал планшет что-то на нём написал, и снова вернулся в прежнее положение. Он уже не смотрел так пристально, скорее поверхностно. Отвлекать его от мыслей не хотелось, но другого не оставалось. Разговор продолжать надо.

— Скажи, — мужчина тут же посмотрел мне в глаза, заставив сбиться голос, — В-выбор свершён, да? — и тяжело вздохнула от его кивка. — А…а ч-что произошло во время Выбора? Почему он напал? Не из-за этого?

Ноздри Алуара едва заметно затрепетали, и только тогда он ответил:

— Нет. Ты пахнешь кровью. Слишком сладко для таких как илган, — смутил так, что всё моё лицо тут же заполыхало, заставив мужчину заволноваться. — Что-то не так?

— Нет, нет! — отмахнулась я. — Всё нормально и лекарство подействовало, просто… — теперь у меня горят и уши с шеей. — Просто неловко.

Значит, расу, похожую на вампиров, называют илганы? Надо бы запомнить или лучше записать куда-нибудь.

— От чего? — слегка удивился он.

— От твоих слов про запах, — буркнула и повернулась на бок, чтобы уткнуться лицом в подушку.

— Это плохо? Это что-то плохое? — Алуар напрягся, и в голосе снова начал проскальзывать рык.

— Нет, ничего плохого в этом нет, — посмотрела на него. Весь напряжён и внимательно случает. — Просто смущает очень, — но уловив непонимание, смутилась ещё больше, думая, как правильно рассказать об этом…совершенно постороннему мужчине? Только, боюсь, если не расскажу, он не отстанет. Да и раз Выбор сделан…Выбор сделан!?

Удивлённо вскинувшись, я приняла сидячее положение, неверяще уставившись на мужчину.

— Выбор сделан? — тихо переспросила я.

Снова кивнул. А пока я осознавала, как влипла, он быстро поднялся и плавно покинул комнату, чтобы через несколько секунд вернуться с полной тележкой еды. Остановил её рядом с чайным столиком, установил приборы и посуду, а потом, подойдя ко мне, подхватил на руки и понёс в кресло. Сам же потом уселся на поднесённую к столу табуретку. Быстро и умело расположил первые и вторые блюда на столе, замер в ожидании.

А ждёт-то он чего? Еда перед ним, он может спокойно есть. Но Алуар смотрит на меня и ждёт.

— К-как, — голос дрогнул, — ты понял, что он сделан?

— Инстинкты, — спокойно и, на его взгляд, исчерпывающе ответил Ал.

— Инстинкты? — не поняла я.

— Иллира может вызывать только желание защитить, заботиться, дать всё, что ей необходимо для жизни, — пояснил мужчина, продолжая неотрывно за мной наблюдать.

Иллира — странное слово резануло слух. Я поняла, что после манипуляций докторов могу понимать здешние народы, но, видимо, не все слова.

— И как ты понял, что я вызываю такие… инстинкты? — проинформирован, значит, вооружён, верно?

— Их пробудили. Твой вид, взгляд, запах, — опять краснею. — Что с ним не так? Откуда кровь? Ты ранена?

— Это… это естественный процесс женского организма, — скороговоркой выпалила я, быстро принимаясь за еду. Налила себе горячего супа в тарелку, взяла кусочек хлеба и начала есть. Мужчина тут же последовал за мной — значит, всё-таки ждал, когда начну я.

— Естественный процесс? — спросил лишь тогда, когда суп я уже доела. И на этом спасибо. Не хотелось бы подавиться. — И почему он тогда смущает тебя?

Откинувшись на спинку кресла, тяжело вздохнула, чтобы собраться с мыслями. Выбор ведь уже сделан, его не изменить, раз там подмешаны какие-то расовые инстинкты. Да и какая этого раса?

— Процесс естественный для женщин моего мира, — опустив глаза на колени, ответила я. — Он происходит каждый месяц и длится несколько дней. Обычно четыре или пять. Он говорит, что в этот раз, в этом месяце зачатия, — кажется, теперь от смущения горит уже всё тело, — не произошло, но ты на это ещё способна.

— И что в этом тебя смущает? — мягко спросил мужчина, заставив меня вскинутся и увидеть его мягкую улыбку. Не знала, что он так может. Она так странно смотрится на его лице, но так ему идёт. Вот только зрачки глаз были вытянуты в тонкую полоску, выдавая его напряжение.

— У нас не принято открыто об этом говорить, — я потянулась за привлёкшей мой взгляд мягкой булочкой и чашкой, уже наполненную чаем. — Это считается противным для большинства, мешающим и грязным, особенно для мужчин.

И мы замолчали. К еде Алуар не притронулся, а я грела замёрзшие от упадка железа пальцы о чашку, смотря куда-то в пустоту.

— Прости, если это обидело тебя, — подал он голос, вырвавший меня с прострации.

— Ничего страшного, — усмехнулась и отхлебнула чай. — Думаю, у ваших женщин такого не бывает, от того это действительно важно было объяснить, — и получила кивок на свои слова.

— Больше не смущайся этого, — вновь заговорил Ал, накладывая себе в тарелку второе из чего-то напоминающее картофельное пюре и большой кусок жаренного мяса. — Я не считаю это грязным или противным. Это естественный процесс, показывающий важный аспект твоей жизни. Если подумать, именно он показал мне, что ты моя Иллира.

О, точно. То странное слово.

— А что обозначает это слово? Я хоть и стала понимать ваш язык, но всё равно это слово не поддаётся переводу.

— Это на древнем языке моей расы. Оно обозначает «Единственная», — сердце странно йокнуло в этот момент, а под ложечкой засосало. — Твоя Пара, которую ты будешь желать всегда. Желать защитить, быть рядом, дать всё, что попросит, даже если это будет твоя жизнь.

Вот же я попала! Как будто в любовный роман какой-то! Теперь точно от Выбора отвертеться не получиться.

— Твоя раса, — я подняла глаза от чая на него, столкнувшись с пристальным взглядом, но отступать от слов было поздно. И чтобы голос не сдал моего волнения, решила отхлебнуть уже остывший чай. — К какой ты принадлежишь? Если остальных я смогла более менее различить, то ты… Ты похож на земных мужчин. Только они не рычат как звери, — усмехнулась я.