Хроники Вечности

Он оглядел беспорядок в квартире, возникший буквально за несколько минут. Убирать вещи на прежние места не было никакого желания. Недосып явно давал о себе знать, но Витя понимал, что заснуть всё равно не получится. Появились новые обстоятельства и нужно серьезно всё обдумать. «Получается, – размышлял Виктор, – Оксану подослал Учитель, чтобы она выкрала мои дневники. Но кто такой этот непонятный Учитель и что ему от него, от Виктора, нужно?» Он решил не сообщать пока информацию о секте в полицию. От обвинений без фактов могут просто отмахнуться. Это в лучшем случае. А в худшем – посчитают ложным доносом и засунут в изолятор до прояснения обстоятельств. Кто его знает, насколько всесильна эта организация. Вон скольких людей в стране разные секты по-миру пустили, лишили здоровья, а то и до самоубийств довели. И ничего никакая полиция с этим сделать не может. Нужно подойти к решению проблемы с другой стороны. Может быть он в силах самостоятельно вернуть всё на свои места? Вот только как теперь без дневников и знания местоположения адептов Вечности понять, что делать? Он прошерстил интернет в поисках адреса секты, но ничего не нашёл. Были только последние новости об исчезновении людей и краткое описание идеологических верований «Вечности». Официальных страниц не нашлось ни в социальных сетях, ни просто в поиске. «Гена?» – скривившись понял Витя, что других вариантов нет. Нужно ехать к инженеру. Он вспомнил их встречи и устыдился своему мнению о нём. Получается, что сейчас единственный, кто может помочь – душевнобольной чудак. Скорее всего вполне безобидный. Ну ладно. Чтоб решить задачу, которую раньше не решал, придётся делать то, чего раньше не делал.

– Ну привет, – усмехнулся Геннадий в лимонного цвета рубашке с длинным рукавом, – мальчик, ищущий правду. – В этот раз он впустил Витю, не выполняя никаких ритуалов вокруг него.

– Я бы хотел извиниться за своё поведение, – вместо приветствия начал Витя. Почувствовав витающий в никотиновом мареве запах канифоли, глянул в левый угол, где на столе что-то легонько дымилось. На секунду промелькнувшая мысль, что душевнобольные люди могут вести себя непредсказуемо, а паяльник крайне опасное устройство, заставила Виктора слегка напрячься.

– Да ладно, – ответил Геннадий, – забыли. – Он подошел к рабочему месту и вместо паяльника воткнул в сеть электрический чайник.

Витя аккуратно пробрался к дивану, стараясь не наступать на хлам на полу. Один раз что-то хрустнуло, он поднял ногу и увидел сломанную плату. Гена повернулся на треск и махнул рукой озадаченному Виктору, мол «неважно». Инженер повернул стул к дивану, сел напротив. Витя обратил внимание на глубокие синяки под глазами и до боли печальный взгляд мужчины.

– Начнём? – спросил Гена, наклонив голову.

– Что начнём? – не понял Витя, не ожидая такого вопроса.

– А знаешь, – не ответил инженер, достал из мягкой пачки сигарету и закурил, – что самое страшное? – Он выпустил дым к потолку, – что все мы полностью зависим от тебя и ещё от пары человек в этом мире. – Он стряхнул пепел на пол, – Вселенная наделила нас самоосознанием, но не обременила правом что-то менять в чужих мирах. Ну ладно, начнём, – он встал, подошёл к Вите, не уловившему никакого смысла в прозвучавших словах, и резко ударил его основанием ладошки по лбу.

«Надеюсь, выживет» – услышал Виктор отдаляющийся глухой голос, но ответа не узнал. Он уже нёсся куда-то, словно по скоростному шоссе – справа и слева мелькали смазанные силуэты. Витя посмотрел вверх, потом вниз – жжжух, жжжух, там, так же как и по бокам, разноцветные полосы. Вдруг без всякого торможения резко стал падать вниз. Он очень боялся высоты и уже начал прощаться с жизнью, но внезапно снова, без разворота, понёсся резко вверх. А вокруг него всё такие же полосы скоростного движения, будто некий механизм в конце огромной трубы всасывает его, притягивает к себе.

Внезапно простор. Свобода. Парение.

Он не чувствует ничего – ни страха, ни боли, ни радости, ни тревоги. Он парит. Он завис где-то в тёмном мрачном пространстве. Единственное, что осталось – безмятежное безусловное спокойствие. Он оглядывается и видит вокруг себя звёзды. Разного размера, цвета, яркости. Маленькие и большие, жёлтые и красные, тусклые и насыщенно сияющие. Он хочет посмотреть на свои руки, но видит лишь жёлтые лучи разной длины. Мыслей нет. Желания ускользают. Никаких активных действий. Просто парить в пространстве. Вечно.

Он чувствует тонкую, тянущую, как боль, нить притяжения. «Нет, не хочу. Мне хорошо» – пытается он кричать. Но всё сильнее и сильнее его куда-то тянет. Он поддаётся. У него нет воли, он не вправе хотеть или не хотеть. Он должен повиноваться. Впереди видит что-то круглое. Он чувствует, что за ним наблюдают. Слышит эхо «де…», но не понимает смысла. Его скорость всё больше и больше, он оборачивается. Видит за собой длинный жёлтый хвост. «Я умираю» – понимает он и разбивается яркой вспышкой о круглое стекло в широкой стальной оправе.

«Дедушка!» – кричит маленькое существо и бежит к нему. «Я знал, что ты не умер!» – говорит оно, протягивая свои мерзкие ручонки. «Неужели такова жизнь после смерти?» – ужаснулся он. Существо прильнуло всем телом. Оно тёплое и, кажется, не опасное. «Я дедушка!» – вдруг подумал он с гордостью – «Здравствуй, Витя, ты поймал налимов?»

15

Перед глазами коричневые ромбы с точками. Какое-то старое покрывало. Тело лежит неровно на боку, таз проваливается в выемку, а в голову упирается пружина. Старый неудобный диван. Зябко. Витя не глядя щупает рукой вдоль тела, находит куртку и укрывает ей плечи. Так лучше. Намного. А с пружиной и проваливающимся задом можно смириться. Хотя нет, нельзя. Постепенно просыпается осознание самого себя и он понимает, что всё тело затекло. Особенно ноги, которые, судя по всему, были долго прижаты почти к груди. Витя аккуратно переворачивается на спину и видит серый потолок, который когда-то, наверное, был белым. Поворачивает голову влево – высокие стеллажи с кучей хлама. У стены, над столом ссутулился Геннадий всё в той же лимонной рубашке, во всю орудует отвёрткой. Ощущение будто всю ночь пил. Виктор, медленно подложив под голову руки, чтоб пружина давила в них, а не в затылок, вспомнил ночное видение. Он поводил глазами в разные стороны и тихонько цокнул. Хотел спросить «Что произошло?», но не смог – во рту пересохло и слова отказывались выскакивать наружу, удалось издать только хриплое сопение. Заскрипел стул, Гена аккуратно сложил инструменты и подошел к Вите, молча посмотрев на него сверху.

– Что видел? – вопросительно кивнул инженер.

Витя пытался прокашляться, но не вышло, он прижал руку к горлу и пощупал его, со злостью глядя на Геннадия.

– Зато жив, – пожал плечами Гена, налил в пластиковый стакан воды из остывшего чайника и протянул Виктору.

«Ах ты, долбанный псих, – подумал Витя, – убить вздумал?».

– Мне нет смысла травмировать тебя, – прокомментировал Геннадий агрессивный взгляд Вити, – воды выпей и всё пройдёт. – Он присел на край дивана, протянул свободную руку и помог подняться.

Никогда в жизни Виктор не пробовал такой вкусной воды. С каждым глотком он ощущал чистоту, свежесть, даже блаженство, чувствовал, что это живительная жидкость. Он прикрыл глаза от наслаждения и увидел себя, пьющего из быстрого горного ручья, а вокруг лес с высоченными соснами и вдалеке снежные вершины, дух захватывает. Выдохнул, произнес восторженное «эх» и с удивлением глянул на Гену, протянув пустой стаканчик. Инженер улыбнулся, отчего морщины вокруг глаз стали глубже и вернулся на стул. Витя медленно сел, пощупал голову и облокотился на колени, глядя инженеру в глаза, которые, как оказалось, были разного цвета. Один светло-коричневый, а другой серый. Он пристыдил себя, что не заметил такой интересной детали раньше, но потом оправдал – не до этого было. Обернулся и глянул в маленькие окошки под потолком – судя по всему, глубокая ночь. «Эх, была не была, – подумал Витя и махнул ладошкой, – расскажу что видел во сне».