Список временных смертников

Честно говоря, Вова сразу заметил какие-то несоответствия в мире, кроме чистого воздуха. Позже стало понятно многое. Земля была слишком неравномерной. Каждый шаг как будто засасывал вниз, но не как грязь, а как нечто другое. Похоже на чувство, когда ступаешь по песку. Если наступить сверху, то на жёлтой пыли останется твоя ножка. А если кинуть ту самую ножку под наклоном, пальцами собрав небольшую горсть песочка на фалангах пальцев, то будет похоже на эффект песка, потихоньку падающей со ступни.

Куча насекомых. Их раньше никто и не видел. Единственного учёного не волновали маленькие создания природы. Помимо неизвестных полу-крабов, рассмотреть нормально которых не удалось, появлялись и знакомые создания. Силачи, навозники, майские. Последние – вообще шок, бегали и там, и тут. Весь мир будущего как будто захватили две особи. Люди и муравьи. Ну, и курицы, но они доминируют лишь с помощью человека, по его нужде в пище. Муравьёв тут было мало, как, думается, и клещей. Хотя нет, вон пробежала пара красных муравьёв. Пока Вова смотрел на них – спотыкнулся.

Группа двигалась как в походе. Никакой защиты, а зря. Из кустов выбежал маленький чёрный парнишка. Выглядел он так, словно кости вот-вот выпрыгнут у него из-под кожи. Глаза испуганно бегали, а крохотные босые ножки попытались унести путника отсюда.

Артём непонятным словом окликнул его. Фактически он сказал: «Стоп!», но с каким-то придурковатым акцентом. Такой говор может тренировать профессиональный пародист. Некая смесь испанского и английского. Ещё и французского, потому что главный экспедитор картавил в следующих словах. Такая это была странная речь: немецкие ударения, картавость Франции и кембриджское произношения артикля «the».

– Включите наушник и поймёте, о чём мы говорим! – приказал Палыч.

Интересно, насколько здесь распространено вранье? Артём сказал, что не будет нападать и просто хочет найти конкретного человека с именем Ной. Мальчик подумал и на таком же языке, но с чуть-чуть другим произношением ответил, что старшего в их поселении так и зовут. Также малыш может отвести их туда. Ну и еды попросил в отплату своего времени. Блондинка достала из кармана шоколадный батончик, под пристальным взглядом Артёма убрала обёртку, и отдала сладость.

По пути мальчик матерился. Переводчик не особо понимал, что именно он говорил и транслировал всегда одинаково: «Что-то некультурное, эмоции» – хотя вполне вероятно, что это обычная взрослая песенка. Если наушники настраивал Павел или его сын, удивительно, что у них есть эмоции, иначе как бы они узнали о существовании человеческих чувств.

Деревня постепенно приближалась. Запахло морем. И навозом. А может и просто калом, простой мерзкий запах.

То, что дальше увидел Вова, поражало и оказывалось неудивительным в один момент. Расизм. Рабы на плантациях, но бьют их не белые люди, а чёрные. Это не обратный расизм. Это было что-то новое, или наоборот старое. Дело в том, что современное понимание данной мировой проблемы подразумевает под собой использование какой-то расы для грязной работы и увеличение своей прибыли и роли в обществе за счёт расовой теории. Исторически это чёрные и белые. А евреи и фашисты – почему-то антисемитизм, но неважно.

Так вот. Существует три расы. Монголоидная, европеоидная, негроидная. Это кучу лет преподают в школах и учат различать, дабы никого не обидеть. Тут есть что-то непохожее. Все рабы как на подбор розовенькие, или красные, сложно определить из-за грязи, с вытянутым носом, овальным лицом и неправильными волосами. У них как будто нет пробора. Кажется, что взяли самый мелкий ковшик, надели на голову человеку и сбрили всё под горшок. Больше волос нет. И вот этих несчастных людей бьют накачанные и одновременно худые негры. По пути проехал мужичок на животном, похожем на лошадь, и спросил белых, рабы ли они или торговцы. Похоже, рабочая сила тут была общей. Некая утопия Маркса с рабами. Кто-то заявляет, что его идеи только так и работают.

Плантаций было действительно много. Выращивали что-то наподобие современной капусты, гороха и кукурузы. Ближе к деревне обычные культуры уступили место деревьям с яблоками, грушами, персиками, да всему, что только можно представить. Интересно, где находился скот?

Деревня, в классическом понимании, что-то вроде дачного кооператива, но со своими свинками, кроликами и яйцами. Тут же был город. Этажей в максимуме два, но какая разница. Да и «замок» управляющего казался слишком отвратным. Чисто дача вот той бабушки, которая не хочет делать ремонт и переезжать, потому что ждет, когда за эту землю заплатят двойную цену для постройки многоэтажки в современном уродливом квадратном стиле футуризма. Казалось, что тут есть только одна улица. Нет развилок или переулков, просто дома, а между ними – дорога. Однако за домами находились шалаши, для менее богатых граждан. Рабы, скорее всего, жили где-то там, на поле. Вдали находилось тоже что-то вроде шалашей, но из дерьма и палок. Неудивительно, если и правда, использовался именно такой клей.

В доме Ноя довольно светло. Это странно, учитывая нехватку стекла и искусственного света. Сам «Тронный зал» был украшен парой шкурок животных, большими кучками соломы по бокам, и деревянными кольцами. Последних очень много. Они крепились к стенам, и выглядело это так, что по залу можно растянуть большую сетку, привязав её к тем самым колечкам, а потом лечь отдыхать на столь большой гамак.

Посередине стоял огромный стул со ступеньками. Похоже, императоры, даже такие маленькие (в плане государственной важности), представляли жизнь короля по-европейски. На троне из дерева и шкуры сидел толстый чёрный мужчина без одежды. Когда зашли гости, главу деревни ублажала какая-то полуголая девушка. Ной ничуть не смутился и поприветствовал гостей.

– Белые, – произнесла туша.

– Здравствуйте, – Артём попросил всех кроме него молчать, – мы пришли чтобы…

– Стоять, – неучтиво перебил «король». – Сначала наше гостеприимство.

– Хорошо, а потом приступим к делу?

– Да, белый.

Чего ожидала группа? С чем вообще ассоциируется гостеприимство? К вам приходит гость, и ты его кормишь, показываешь, где уборная, даешь ему прикурить, наливаешь выпить и, если надо, укладываешь у себя. Всё так? Тут также?

НЕТ!

Ной щелкнул пальцами и девушка, сидевшая на нём, слезла. Он что-то произнёс ей на ухо и пошёл ближе к гостям. Увидев Ксению, он онемел.

– Это мне?

– Извините, что Вам?

– Белая с жёлтыми.

Артём не понимал, а вождь уже успел спуститься и трогал волосы девочки своими жирными и потными ручищами. Под пузом стала заметна эрекция, странно как её не было раньше, всё после того как толстяк понюхал волосы Ксюши. В комнату вошло много чёрных женщин и одна розовая, когда та самая Ксюша онемевшее тряслась испытывая страх, вошедший в её топ 3.

– Белые, я знаю, вы это любите! – уродливо рассмеялся толстяк, – берите. Эту дайте мне.

Дальнейшая сцена не имеет место быть в современном мире вообще. Сексизм, расизм, унижение, избиение, принуждение. Ни в одной порнографии нет такого сюжета. Вошедшие девушки были полностью голыми. Плохо отмытые, побритые везде, кроме волос на голове, в которых была куча ила, они стояли посередине комнаты, и когда те пытались прикрыться или начинали плакать, их бил рукой накачанный мужчина. Хотя нет. Одежда была. Ошейники из верёвок, нужные лишь для одного. Пока группа стояла в ступоре, местный сутенёр это продемонстрировал. Верёвка проходит в колечко и привязывается к нему, как собака, оставленная хозяином у двери в магазин. С собаками слишком много общего у этих бедных дам. Скорее всего, их брили чем-то похожим на собачью расчёску, ничего хорошего не обещающую человеку.

Пока жирная рука не обхватила таз блондинки, вступился Артём.

– Подождите. Дело в том, что это женщины нашего царя. Вот он. Конечно же, показал на единственного негра в экспедиции.

– И что, он не поделится? – обратился Ной в Вове.

– Он не знает языка, давайте я буду ему переводить, – обратился капитан к толстяку на вымышленном языке и продолжил уже на нормальном, обращаясь к «царю», – скажи что-нибудь, любое.