Тень его мыслей

– Ваше величество, я никогда…

– Да, именно так. Будучи опекуншей Шири, вы будете первой общаться с ними, прежде чем допустить их к разговору с ней. Вы можете выбирать тех, кого не допускать на встречу с ней, покупая их благосклонность, беря взятки, использовать свой доступ к ней и к ним, утверждая состояние Дома Миро.

Но теперь у вас появилась уникальная возможность, Делази. Мы оба понимаем, что рано или поздно Шири осознала бы, что вы использовали ее. Она благородная душа, и вам почти наверняка гарантирован конфликт на моральной почве. Эта проблема теперь устранена, и этот камешек выкинут из вашей туфли. Как бы вы не пытались, Шири никогда не стала бы менять свои пророчества так, чтобы они были выгодны вам. Если вы сами пророчица, вы сможете говорить все, что вам угодно.

Видя ее реакцию, Лондо понял, что она заинтригована, но все еще насторожена.

– Все еще есть проблема, ваше величество. Как я говорила раньше, я не провидица. Я не могу предвидеть будущее.

Лондо улыбнулся.

– Я тоже. Какая разница? Наша работа – говорить людям то, что они хотят услышать. Только мы делаем это по-разному. Никто на самом деле не хочет услышать правду, милая леди… они на самом деле не хотят знать, как они умрут, что их в будущем ждет печаль и боль, что их имена, их власть, их значимость, в конце концов, поглотит молчание и смерть.

Но именно это и скажем им Шири, потому что это правда. К несчастью, полагаю, это всегда правда. Но с тем, что такие люди, как вы и я, хотят от мира, у истины нет ничего общего. Положение. Влияние. Деньги. Как пророчица, вы можете сказать то, что вы хотите, используя свое влияние в своих целях, не говоря несчастливой или несвоевременной правды.

– А когда мои пророчества не сбудутся?

– Просто будьте артистичной: говорите туманно, так, чтобы они смогли интерпретировать это позже во что-то удобное для вас. Одна пророчица как-то сказала мне: "Ты должен спасти глаз, который не видит", – Лондо пожал плечами. – Прошло уже пять лет, но я до сих пор не знаю, что она имела в виду. note 1

Впервые Делази расслабилась. Лондо подумал, что увидел ее улыбку, но он не был в этом уверен.

– Скажите мне, ваше величество, а пророчица может покинуть Тувейн? – спросила она.

– Они всегда покидали его, когда умирали. Но все когда-то случается впервые. А зачем?

– Ну, через пять лет работы на ваше величество, на такой авторитетной должности, я думаю, что титул и земли могут быть единственной достойной наградой. Присутствие при дворе в роли бывшей пророчицы может быть… очень выгодным.

– Несомненно, – сказал Лондо, и этот раз не ошибся.

Теперь она определенно улыбалась.

Лондо нашел церемонию посвящения на берегах реки Тувейн величественной, красочной и насыщенной. Делази, подумал он, была просто великолепна в своей белой с золотом мантии, когда она посмотрела на него из каменной пещеры на берегу реки, и ее глаза сверкнули как две маленькие серебряные монеты.

Это было наиболее подходящее сравнение. Что там люди говорят о том, что глаза – зеркало души… Неважно, решил он. Они поняли друг друга.

Обратный путь в столицу был короче и прошел без происшествий, если не считать того, что Страж время от времени вмешивался в его мысли.

"Она все еще потенциальная угроза", – шептал голос в его мыслях.

"Верно, но она публично опозорена. Никто не будет слушать ее. Она изгнана из дворца, и никогда не окажется поблизости, так что ваша тайна будет в безопасности. Вы должны быть благоразумными. Вы же не можете уничтожить все потенциальные угрозы".

"Не сегодня, возможно, – ответил Дракх, – но есть и завтра…"

После прибытия в королевский дворец и короткого совещания с министром Воулом, Лондо вернулся в свои покои, где обнаружил ожидавшее его письмо. Хотя он не видел этого почерка ранее, он уже знал, что это от Шири.

"Благодарю вас, – прочел он. – У меня нет подарка, который был бы равен вашему: моя свобода и реабилитация Дома моего отца. Так что я даю вам единственное, что могу, – последнее пророчество.

Однажды, император, вы освободитесь от вашей ноши. Однажды вы спасете наш народ и все жертвы, что вы принесете, окажутся не напрасными."

Лондо опустил письмо, и оглянулся на свой любимый город, обрамленный строительными лесами, выкарабкивающийся из ужасов войны, и был удивлен, почувствовав слезы, текущие по его лицу.

Сон был один и тот же. Всегда один и тот же.

Шакат, лежащий перед ним на земле, его четыре ноги связаны веревкой, рога скребут сухую землю. Солнце припекает голову.

Голос, всегда один и тот же голос, шепчущий позади Лондо. "Ты знаешь, что надо сделать. То, что ты всегда делал".

Лондо посмотрел на животное, и их взгляды встретились. Глаза, что смотрели на него, были полны ярости, гордости и непокорности.

И во сне это были глаза Шири, испуганной и одинокой… это были глаза его народа, когда он шел по улицам… и, наконец, он узнал их – это были его собственные глаза, глядящие на него.

"Это долг, – шептал голос. – Ты не можешь идти против долга".

Лондо посмотрел вниз. В его руке был меч.

"Нет, могу", – подумал он в ответ и взмахнул мечом, разрубив веревки, связывающие ноги животного.

Оно вскочило и в последний раз посмотрело на него. Потом, с такой силой и свободой, которых он никогда раньше не ощущал, Лондо наблюдал, как животное поскакало прочь, исчезая вдали, в лесу, в будущем.

Сон больше никогда к нему не возвращался.