Страница 7 из 9
Профессор Евгений Петрович Бажанов, виднейший специалист по Китаю, отмечает, что именно ортодоксальные коммунисты, националисты-антизападники восхищаются успехами Китая и утверждают, что СССР должен был пойти китайским путем: сохранить социалистический строй и развивать экономику. Но в 1978 году китайское общество находилось в состоянии хаоса. Культурная революция, затеянная Мао Цзэдуном, закончилась полным разочарованием в марксизме. Партийно-государственный аппарат пострадал очень сильно. Не мог и не хотел сопротивляться реформам. А советский аппарат все держал в руках и противился переменам. Руководившийся Китаем Дэн Сяопин, обладая огромным авторитетом, мог позволить себе решительные реформы. Горбачев, молодой политик из провинции, вынужден был маневрировать, действовать постепенно, шаг за шагом, оглядываясь на старую гвардию…
Демократы хотели, чтобы генеральный секретарь Горбачев ушел, потому что он слишком медленно осуществляет политические реформы. Аппаратчики требовали ухода президента, потому что он допустил демократию и гласность.
Собственная партия встала к Горбачеву в оппозицию. Он долго возражал против создания отдельной компартии РСФСР, понимая, что, во-первых, ее появление угрожает единству КПСС, а во-вторых, тон в новой партии будут задавать реакционеры, которых сдерживает пока только страх перед полномочиями генерального секретаря. Своя партия была нужна им для борьбы с Горбачевым и Ельциным.
Помощник президента Анатолий Черняев записал в дневнике слова Горбачева: «Вновь и вновь повторяет: если Россия поднимется, вот тогда начнется. Что начнется? Железно он стоит против образования компартии РСФСР, против придания РСФСР полного статуса союзной республики. На политбюро так и сказал: тогда конец империи».
Даже маршал Сергей Федорович Ахромеев, бывший начальник генерального штаба и советник президента, говорил:
– Если будет Российская коммунистическая партия с теми же функциями, которые у нас имеет каждая республика, то резко увеличивается опасность того, что наша партия станет федеративной, а государство станет конфедерацией. И об этой опасности надо четко всему народу сказать.
Но компартия России появилась. Иван Кузьмич Полозков, недавний хозяин Краснодарского края, стал первым секретарем республиканской компартии и членом союзного политбюро. Он обещал, что под его руководством КП РСФСР «будет партией социалистического выбора на марксистско-ленинской основе». Его избрание само по себе стало ударом по КПСС. Начисто лишенный личного обаяния, он производил тяжелое впечатление на интеллигенцию.
Даже выдержанный член политбюро Вадим Александрович Медведев не смог скрыть своего огорчения:
– Худшее трудно было себе представить.
Многие члены КПСС и даже целые партийные организации заявили, что не хотят состоять в полозковской партии и не станут перечислять взносы на счет ЦК КП РСФСР. Можно даже сказать, что появление Полозкова во главе компартии России привело к массовому бегству из партии. Когда люди увидели на экранах телевизоров Ивана Кузьмича под ручку с соратниками, появилось ощущение, что состоять с ним в одной партии невозможно.
Впрочем, Полозков недолго продержался в первых секретарях. Весной 1991 года он завел разговор с премьер-министром Павловым: нельзя ли подыскать ему место в аппарате кабинета министров как опытному специалисту в области сельскохозяйственного производства и заготовок?
«Я был приглашен на один из последних в истории КПСС пленумов ЦК, – вспоминал писатель-фронтовик Даниил Александрович Гранин. – Сидел я на балконе рядом с группой генералов. Выступали яростно, обвиняли Горбачева в том, что он дал слишком большую волю печати, радио, в том, что интеллигенция распоясалась. Нападки ожесточались, и в какой-то момент Горбачев не выдержал, сказал, что он готов уйти со своего поста. И вот тут генералы стали кричать: «И уходи! Убирайся!» Я видел рядом их багровые от злобы физиономии, стало ясно, что они способны на любые силовые действия».
Горбачев сознавал, что теряет поддержку общества, а симпатии на стороне Ельцина. Это ставило Михаила Сергеевича в тупик. Его помощник Георгий Шахназаров вспоминал, как на заседании политбюро Горбачев вдруг задумался, пожал плечами и, явно недоумевая, обращаясь к себе и присутствовавшим, произнес:
– Странные вещи в народе происходят. Что творит Ельцин – уму непостижимо! За границей, да и дома, не просыхает, говорит косноязычно, несет порой вздор, как заигранная пластинка. А народ все твердит: «Наш человек!».
12 июня 1990 года первый Съезд народных депутатов РСФСР поименным голосованием принял Декларацию о государственном суверенитете Российской Федерации. «За» высказались 907 депутатов, «против» – всего 13, воздержались – 9. Принятие декларации депутаты сочли настолько важным событием, что 12 июня объявили праздничным днем.
Ныне кажется, будто в тот день решили, что Россия станет самостоятельным государством. Но в декларации – ни слова о выходе из состава СССР! Депутаты всего лишь провозгласили верховенство российских законов над общесоюзными в том случае, если они входят в противоречие. Это был шаг в противостоянии Горбачева и Ельцина, о котором молодое поколение имеет весьма смутное представление.
Началось с того, что Горбачев решился на опасный шаг – поднять статус автономий внутри РСФСР до статуса союзных республик. В надежде сделать их союзниками в борьбе против Ельцина. Верховный Совет СССР 26 апреля 1990 года принял соответствующий закон.
На территории России – два десятка автономий. Если бы они получили равные права с самой РСФСР, российская власть лишилась бы возможности влиять на их жизнь. Именно поэтому, стараясь привлечь автономии на свою сторону, Ельцин сказал в Уфе, что Башкирия может взять столько власти, сколько она «проглотит», а в Казани, что Татария получит столько власти, сколько сможет «переварить».
Декларация 12 июня воспринималась как защитная мера, спасающая Россию от распада. За декларацию голосовали и коммунисты, и демократы, и сторонники Ельцина, и его яростные противники.
Хватались за соломинку – положение в стране становилось все более отчаянным. В российских областях прилавки опустели, исчезли сигареты и папиросы, пропала водка. Жизнь становилась все трудней. Уставшая, голодная, изверившаяся толпа очень опасна. Казалось, что если нельзя спастись всем вместе, то надо, по крайней мере, спасти себя.
Декларацию о суверенитете 12 июня поддержал и главный противник Ельцина Иван Полозков. Валентин Александрович Купцов, один из будущих руководителей российской компартии и яростный оппонент Ельцина, говорил:
– Моя личная оценка: принятие Декларации о суверенитете – главный итог работы первого съезда народных депутатов Российской Федерации. Важно, что этот принципиальный документ поддержан практически всем народом России.
Летом 1990 года продукты и товары в Москве стали продавать при предъявлении паспорта со столичной пропиской, чтобы ничего не доставалось приезжим. Москвичи были довольны, хотя еды от этого не прибавилось.
Перипетии противостояния Горбачева и Ельцина давно ушли в прошлое. Красный день в календаре остался. Каждый год сограждане недоумевают: что, собственно, празднуем 12 июня? Придумали нечто витиеватое: День России.
Люди вокруг Ельцина со все большим раздражением смотрели на Горбачева. Слишком осторожен. Ни на что не может решиться. Только говорит, но ничего не делает. На его фоне Ельцин казался настоящим лидером, которому просто не дают развернуться.
Выборы народных депутатов России, избрание Ельцина главой республики наполнили многие души эйфорией. Даже лучшие умы не осознали масштабов постигшей народ катастрофы, глубину ямы, из которой предстоит выкарабкиваться.
Первое ельцинское правительство возглавил Иван Си-лаев, до этого союзный министр авиационной промышленности. Иван Степанович рассказывал мне, как сразу после заседания Верховного Совета он оказался в своем новом кабинете в Белом доме: