Страница 26 из 33
– Это может быть опасно, – сказала Аната.
– Так или иначе, ее жизнь все равно висит на волоске.
Все были вынуждены со мной согласиться.
На ночь я не стала глотать капсулы от сна, решив, что этим способом я не смогу предотвратить убийства, лишь наврежу себе. Утешало то, что, по крайней мере, я буду в курсе злодейств, совершаемых против меня. И я должна попытаться разглядеть убийцу.
И поэтому бессонница этой ночью была занята кем другим.
==\==
Энтония Крозейронеп прогуливалась по саду. Сад располагался под огромным куполом, который подстраивал наружное освещение так, что преобразованный им солнечный свет становился удобен для роста растений. Сад плодоносил. На ветвях наливались соком плоды.
Она шла и знала, что у выхода ее ждет любимец Чоги – полуптица, полузаяц. Он по давней привычке ожидает от нее гостинца, и Энтония еще ни разу не обманула его ожиданий.
Муж ее улетел устраивать старшего сына в колледж. На этой планете учить детей было негде и нечему. Остальные дети находились под присмотром молодой служанки. Энтония знала, что муж неравнодушен к служанке, но ей было все равно. Она не держала в себе обиду и злость на мужа. Она давно поняла – его не переделаешь. И радовалась тому, что у нее есть увлечение. Без этого сада и детей она давно сошла бы с ума.
Чоги вопросительно защелкал клювом, заметив за стеной купола силуэт хозяйки. Он словно спрашивал, скоро ли она выйдет.
Энтония улыбнулась. Ей нравилось чувствовать, что кто-то в ней нуждается.
Женщина сорвала с дерева три яблока и не торопясь, направилась к выходу…
==\==
Я вдруг проснулась. В каюте было темно. Я прислушалась. Гульсияра продолжала спать. Значит, я не кричала.
Прислушавшись к тревожным чувствам внутри себя, я села и укуталась в одеяло. Тревога в душе усиливалась.
«Он ее убьет, – в отчаянии думала я, – он ее убьет. Что я ему сделала? Дарьян, почему ты молчишь? Он убивает… их! Что мне делать? Подскажи, умоляю…»
Но Дарьян молчал.
До утра я не сомкнула глаз.
Потом встала, накинула халат и вышла из каюты. Никто не мог меня понять. Как понять, что кроме боли чувствует человек, у которого каждый день отрезают какую-нибудь часть тела?
Мне хотелось забыться. Я вошла в солдатскую столовую и заглянула на кухню. Но там не нашлось того, чего я искала.
Случайно вспомнила о маршале.
Он находился в отсеке один. Сидел перед смотровым экраном и смотрел на звезды.
– Лануф, так рано, а ты уже на ногах, – удивленно проговорил он.
– А ты, что совсем не ложился?
– Да, я тут в кресле хорошо высыпаюсь.
– У тебя есть что-нибудь крепкое выпить?
Он долго и пристально смотрел на меня. Лишь потом поинтересовался:
– Совсем плохо?
– Бывало и хуже…
Маршал подъехал к пульту и нажал кнопку. Тут же из-под стола выехал столик с баром. Через стеклянные дверцы бара было видно его содержимое.
– Могу предложить грог.
Я кивнула и, подойдя, пододвинула свободное кресло.
– Составишь компанию?
– Не могу, как говорили раньше – я за рулем.
– Ну, тогда я буду пить одна.
Маршал открыл бутылочку и поставил передо мной бокал.
– Может, объяснишь, что происходит?
– Не могу. Я напьюсь, и буду нести всякий бред, не обращай на меня внимание.
Я выпила первый бокал и даже не поморщилась. Потом опустошила второй. А после третьего на меня навалилась такая тоска, что я зарыдала. Я зарыдала, опустив голову на стол, и долго не могла успокоиться. Даже говорить не могла.
Маршал не спешил меня утешить. Он сам вдруг достал бокал и, вылив в него остатки алкогольного напитка, залпом выпил.
– Я его ненавижу… – сквозь слезы проговорила я. – Как он посмел поднять на меня руку? – я помню, что подняла голову и мокрыми от слез глазами посмотрела на молчаливого собеседника. – Он убил уже троих: Мерису – ну, ты о ней слышал, потом вождя индейцев – он его утопил, а теперь… – я всхлипнула, – теперь он убивает… нет, наверно, уже убил Энтонию. А у нее пять детей. У этого чудовища нет жалости. Георгий, что мне делать? Осталось трое… Ладно гигантское насекомое не жалко. Да и дерево тоже. Но среди них есть мальчик. Он такой милый… – и я опять заревела. Минут десять я захлебывалась слезами.
Маршал достал еще бутылочку и откупорил.
Услышав журчание напитка, льющегося в бокал, я снова подняла голову.
– Всего трое, Георгий, понимаешь? Он убьет их и придет за мной. Я не хочу умирать. Ты понимаешь меня?
Маршал лишь кивал, время от времени подливая мне грог. Он ни о чем не спрашивал, но очень внимательно слушал.
– Ну почему мне так не везет? То одно, то другое. И Дарьян куда-то запропастился. И от Трокрва… трокбро… тро… бру…ума… – я попыталась правильно произнести имя трехликого божка, – ну, как же его… ну, в общем, от него никакого толку.
Мой язык все больше заплетался. Потом я начала безостановочно икать, пытаясь при этом заглушить икоту напитком.
В каюту неожиданно вошла Аната. Я удивленно уставилась на нее и сказала: «Привет».
– Лануф… Боже… ты же пьяна.
– Да, у меня горе. Большое такое… – я, покачиваясь, развела руками.
Потом икнула.
– Что случилось? – Аната обратилась к маршалу.
– Единственное, что я понял – это опять кого-то убили.
– Уби-и-ли… – захныкала я, – гад, он, гад! Он ничтожество! Он оставил детей сиротами.
Моя рука вновь потянулась к бокалу.
– Лануф, хватит, – Аната остановила мою руку. – Тебе достаточно. Я понимаю, что тебе плохо, но нельзя же так опускаться.
– Ан, я схожу с ума, – пожаловалась я. – Этот гад не выходит из головы… Этот последний честно… – я кивнула в сторону бокала и жалобно посмотрела на подружку.
Аната переглянулась с маршалом, и тот, кивнув, убрал бутылочку со стола.
После этого Аната позволила мне взять бокал. Я с тоской посмотрела на бокал. Каким маленьким он мне показался. И прежде чем выпить, произнесла:
– Этот маньяк – коллекционер. После каждого убийства он забирает по кольцу. У Мерисы – синее, у индейца – белое, а у Энтонии… – я задумалась.
– Какое у нее? – участливо спросила Аната.
Я пожала плечами и, опустив бокал, проговорила:
– Я не знаю. Я проснулась раньше.
– Вставай, я провожу тебя в каюту, – Аната забрала у меня бокал и взяла за руку.
– Мне и здесь хорошо, – воспротивилась я.
– Лануф сюда могут прийти посторонние люди, а ты в таком виде, – Аната рассчитывала на мою благоразумность.
– Плевать, – пробурчала я, – мне жить осталось три дня. Я что не могу их прожить, как хочу?
– Лануф, не выдумывай. Вставай.
– Я помогу, – отозвался, вставая, Георгий.
В общем, они меня подняли, отвели в каюту и уложили в постель. Во время всей этой процедуры я их обзывала и грозилась обидеться на них до конца своих дней.
– Сволочи вы, – последнее, что сказала я Анате, которая, несмотря на мою грубость, терпеливо поправляла постель.
– Засыпай. Я делаю вид, что ничего не слышала, – Аната улыбнулась в ответ, – а то когда проснешься, тебе будет очень стыдно. Уж я знаю, можешь мне поверить. Засыпай, пусть тебе приснится Айрен. Как он и Армонда ловят сачками бабочек.
И я уснула. Айрен мне не приснился. Мне приснился Татхенган. Он вместе с Армондой бегали за бабочками. Оба весело смеялись. Смеялась я. И смеялась Ирлиса, стоя рядом со мной. Все мы были счастливы…
==\==
Проснулась я поздно от мучительной головной боли.
В каюте никого не было. На столике стоял графин с водой, а рядом с ним капсулы от похмелья. Вода и лекарство избавили меня от страданий.
Потом целый час, лежа в постели, я пыталась вспомнить, что я творила, когда напилась. Даже становилось стыдно. Хоть провались. Но вскоре вернулись мысли о несчастной Энтонии и ее убийце. Проснувшаяся было совесть, вновь задремала. Я преисполнилась гнева и уже не в первый раз пообещала убить ее убийцу. Я насылала на него проклятия и верила, что самое страшное для него проклятие – это я сама.