Страница 2 из 22
К детям, играющим за окном, подошла Наррита. Даме Орисе неслышно, что она говорит им, но видно, как ласково подруга улыбается своей дочери и как та просияла ей навстречу. Наррита бросает быстрый взгляд на окно кабинета Орисы и, кажется, кивает ей. Видно, пришла увести расшалившуюся ребятню, чтобы они не мешали работе экономки. Дети убегают куда-то по дорожке. Наррита с дочерью уходят вслед за ними, держась за руки. Лирри что-то рассказывает на ходу, заглядывая матери в лицо. Наррита почти не говорит, только слушает. Они так похожи, мать и дочь! И не только цветом волос и чертами лица. Жесты, наклон головы, улыбки – словно отражаются друг в друге. Червячок сомнений, поселившийся в Орисе последнее время, холодным тельцем обвивает сердце. Сосущая пустота поселяется там.
Дети – это ещё одна причина, по которой Ориса не хотела выходить замуж. Не видела смысла идти на такой риск. Вдруг у неё будет мальчик, отнимающий силы у матери. Вон, леди Джема, после рождения Леони прожила совсем недолго. Не всем же везёт с Истинным браком или рождением дочери. Так что Ориса выбрала работу и бездетность. Монахиней она не жила, но постоянных связей избегала. Заводить роман с кем-то из слуг в поместье считала неуместным, а в город вырваться удавалось нечасто. И до сих пор такая жизнь её вполне устраивала.
Вот только теперь, когда все Эрриа перебрались в столицу, дом опустел. Нет, слуги работали почти в том же составе, что и раньше, но словно душа улетела вместе с уехавшими хозяевами. И ночами на Орису стал нападать страх одиночества. Она лежала, перебирала в памяти все заботы и предстоящие дела, но в тишине спальни они начинали казаться какими-то бессмысленными и пустыми. А перед глазами вставала Наррита, уходящая с работы рядом с мужем. Дочь держит её за руку и чуть забегает вперёд, что-то взахлёб рассказывая отцу.
Глава 2. Приезд в столицу
Элория Эррия
Недаром переезд сравнивают с пожаром. Казалось бы, какие проблемы? Ехать не дилижансом, упаковкой вещей занимаются слуги, да и уезжаем не навсегда. Всего-то делов, – войти в один портал на холме, и выйти в другом, что расположен во флигеле парка городского особняка семьи Эрриа. Но суматохи и нервотрёпки хватало! То уронили, там разбили, это забыли. А главное, ломался уклад жизни, к которому я только-только стала привыкать.
Леони бесконечно ныл, упрашивая взять с собой Бинго. На слова, что псу лучше остаться в поместье, он дулся и в конце концов заявил:
– Лучше учителя Вестера в поместье оставить, а Бинго взять!
Я не выдержала:
– Если ты не прекратишь нытьё, мы тебя дома оставим!
Леони замолчал, но смотрел так обиженно, что я сто раз пожалела о горячности, но всё же собрала волю в кулак и не отступила.
Элида, напротив, радостно взбудораженная предвкушением столичных развлечений и новых впечатлений, постоянно о чём-то рассказывала, задавала вопросы. Но этот её настрой настолько не совпадал с моим, что щебет девушки раздражал почти также, как нытьё Леони.
В поместье до самого нашего отбытия ко мне почему-то шёл бесконечный поток вопрошающих, как будто напоследок ожидали разрешения всех своих проблем разом. А в особняке, когда мы туда прибыли, я никак не могла запомнить кто есть кто среди слуг, и к кому уже мне обращаться с вопросами. В характере здешней экономки я пока не разобралась и даже имя не очень хорошо запомнила – то ли Аматти, то ли Амаррати. Впечатление эта немолодая даргиня производила хорошее: в доме царил порядок, на мои вопросы и пожелания отвечала быстро и по делу. Правда, при этом заметно нервничала – руки нервно мяли фартук.
Как я поняла из наших прежних разговоров с Элидой, здесь в особняке давно не жило всё семейство. В основном останавливались братья на время, когда дела в столице не давали вернуться на ночь в поместье. Прошедший месяц Рэй безвылазно оставался в Илларии, и это стало исключением из порядка, принятого последние несколько лет. Так что волнение экономки из-за появления лорда Александра с новой хозяйкой я понимала. Сама в непривычной роли нервничала.
Хотя что врать самой себе? Все мои переживания имели одну причину – Александр. Последнее время муж переменился, избегал меня. Тот лёгкий флирт, атмосфера чувственности и соблазнения, что будоражили мне кровь, напрочь исчезли из наших отношений. Он вновь напоминал ледяную глыбу, как в начале знакомства. Нашу эмоциональную связь Александр тоже прервал, поставив непроницаемые щиты. Думаю, при необходимости связаться с ним телепатически я бы смогла. Вряд ли он отрезал меня настолько. Но проверять не хотелось.
Только одно меня обнадёживало – перчатки. Он носил их теперь практически непрерывно, опасаясь случайно прикоснуться ко мне. Если бы муж был действительно равнодушен, нужды скрывать от меня чувства у него бы не возникло. Я решила, что сегодня вечером обязательно поговорю с ним. Как только разделаюсь с делами.
Экономка дама Амаррати позаботилась о том, чтобы комнаты для всех прибывших были готовы. Но я и Леони впервые заселялись в этот дом надолго, и нам предстояло обжить выделенные покои. Мои вполне ожидаемо примыкали к спальне Александра. Наверняка и в них раньше обитала Джема, но в этот раз здешняя экономка проследила, чтобы следов прежней хозяйки не осталось. Причём в старании убрать возможные следы первой жены лорда пошла так далеко, что и спальня, и гостиная, и маленький кабинет выглядели теперь настолько безликими, что напомнили дорогие гостиничные номера.
Но глупо упрекать в этом даму Амаррати. Превратить их в уютное и удобное пространство – это задача для меня. Потому я наблюдала за служанками, расставлявшими и раскладывавшими привезённые из поместья вещи. Кто, как не я, могла решить, куда и какие поставить книги, где будут лежать бумаги, ручки, карандаши, определить, какие цветы принести. Я мысленно составляла список, чем срочно нужно дополнить своё маленькое хозяйство. Это было приятно, и настроение постепенно улучшалось.
Примерно тем же занимался и Леони, обживаясь в детской. Ему помогала Элида, которая была когда-то последней её обитательницей. Поэтому когда она появилась на пороге, я сразу спросила:
– Что-то с Леони?
– Ничего такого… Мы говорили о том, что он забыл в поместье все учебники и тетрадки, – тут Элида хихикнула, но тут же посерьезнела. – А потом он вдруг резко расстроился. Сидит, чуть не плачет, а мне ничего не говорит.
– Это из-за Бинго?
– Нет, не думаю. Он о нём даже не вспоминал. Ему очень нравилось всё разбирать, расставлять, и вдруг!
– Ладно, разберёмся.
Леони сидел, нахохлившись, в большом кресле у окна. В нём он смотрелся особенно маленьким. Дрожащие губы и слипшиеся от влаги ресницы, напоминающие длинные иголочки, выдавали искреннее огорчение. Сердце при взгляде на ребёнка сжалось. Хотелось обнять его покрепче и пообещать хоть Бинго, хоть что, только чтобы он улыбнулся.
Кресло было таким вместительным, что позволило и мне сесть на его край, немного потеснив мальчика. Леони не возражал. Наоборот, подвинулся, словно предлагая сесть поглубже и потеснее. Я обняла его за плечи:
– Что случилось, Леони?
Он молчал, пыхтел и прижимался ко мне поближе. Потом наклонил голову и признался:
– Я забыл дома мамину куклу.
– Как и учебники?
Он глянул искоса:
– Не как учебники. Я правда забыл.
Погладив его по голове, поторопилась утешить:
– Не переживай! Составь список забытого в поместье, и завтра отец отправит Питера, чтобы всё привёз. Куколка тебя дождётся, с ней ничего не случится, – а завершить решила моралью. – Это урок, Леони, что о важных вещах ты должен заботиться сам. Ни я, ни Элида, ни слуги не можем знать, что именно для тебя было важно взять с собой, что тебе дорого.
– А может Питера папа отправит сегодня?
– У них обоих сегодня много дел. Питер должен разобрать все остальные твои вещи, да и самому слуге тоже надо устроиться. Пока он всё сделает, будет уже вечер. Почему он должен отправляться в поместье в ночь из-за твоей ошибки?