Страница 1 из 6
Валерий ГУСЕВ
Под девятой сосной в чистом поле
Глава I
Она как бы есть...
Ну, началось...
Мама сначала объявила забастовку (выключила пылесос и стиральную машину), а потом объявила голодовку. Правда, не для себя, а для нас. Отказалась нас кормить.
Мы голодали очень долго. Наверное, целый час. А потом мама нашу голодовку не выдержала и пошла на кухню. Погремела там сковородками, пошвыряла кастрюли и позвала нас суровым голосом:
– Идите ужинать. Ненасытные!
Мы робко, во главе с папой, просочились на кухню и скромно уселись за стол, все из себя виноватые. В общем-то, без вины.
– Отец! – мама грохнула на стол сковородку с котлетами. – У нас есть дача? Или ее у нас нет? Убери газету, ты не на работе!
– Дача? – задумался папа, с интересом поглядывая на сковороду. И туманно пояснил: – Она как бы есть. И ее как бы нету.
– Вот именно! У всех людей есть дача...
– Как бы, – вставил Алешка.
– Это у нас – как бы! – вспыхнула мама. – Сколько лет вы ее уже строите? Сколько там берез выросло вместо смородины и апельсинов? – Мы сложили руки перед собой, как примерные первоклашки, и стали слушать – интересно ведь. – Я для вас все делаю!
– Стираю посуду, – серьезно подсказал Алешка. – Пылесосю белье.
– Да! Вот именно! – Мама, похоже, в своем горячем пылу его не расслышала. – Бегаю по кухне. Не вылезаю из магазинов! А вы мне за это хоть раз построили дачу?
– Хорошо, – подозрительно легко согласился папа. – Можно сначала покушать? А то на голодный желудок дачу не построишь. Ни разу.
– Ага, – поддержал его Алешка. – Сейчас поедим и построим дачу. Два раза. И апельсины посадим. Вместо смородины.
Мама успокоилась и включила стиральную машину. А потом и пылесос.
Словом, папа решил так. Пока им с мамой не дадут отпуск, мы с Алешкой будем жить на нашей даче, которая как бы есть. И сторожить стройматериалы, которые папа будет привозить время от времени. А как только нагрянет их отпуск – ну, тут сразу начнется строительство... апельсинов, как сказал Алешка.
Нас такое решение очень обрадовало. Пожить на свободе, под летними березами, которых там теперь хоть пруд из них пруди, – это не слабо!
– Вот тогда вы узнаете, – мстительно произнесла мама, – что такое бегать по кухне и по магазинам.
Алешка рассмеялся. Потому что кухни у нас там не было. Был только уютный строительный вагончик с газовой плиткой. А магазин был всего один – в соседней деревушке. Довольно маленький – по нему особо не побегаешь.
Дача у нас, в самом деле, – как будто она есть, а на самом деле – как будто ее и нет. У всех вокруг уже стояли высотные дома с подземными гаражами, а у нас стояли высотные березы и вольные травы по пояс.
– Задание на неделю, – сказал папа, когда мы выгрузили из машины всякие пожитки и продукты. – Выкосить траву! Выполоть...
– Березы? – спросил Алешка.
– Грядки, – сказала мама.
– А где они?
– Где-то здесь, в траве. Поищите хорошенько.
– Дальше! – продолжил папа. – Прибраться в доме.
– А где он? – спросил Алешка.
– Они дурака валяют, – догадалась мама. – Поехали, отец. – И решительно хлопнула дверцей.
Нет, правда, наши родные березы так, оказывается, подросли, что наш родной вагончик спрятался под ними, как гриб-подберезовик. Мы его еле отыскали. Вошли внутрь.
Алешка распахнул окно, высунулся по пояс:
– Помашем родителям, Дим? Им приятно будет.
Но машина уже торопливо скрылась за домами поселка.
Первым делом мы собрали среди трав и под березами все грибы, которые выросли тут за время нашего отсутствия, и сделали на нашей одноконфорочной плитке прекрасную жаренку. Гулять так гулять!
На запах жареных грибов к нам заглянули ближайшие соседки: две молодые блондинки. Одна, в шортах, – Люсьена. А другая, в длинных брюках, – Люська. Или наоборот. И стали они нас, брошенных деточек, во весь голос жалеть и предлагать свою помощь.
– Да, – сказал Алешка, не растерявшись, – помогите нам. Нам так одиноко вдвоем. Помогите нам вымыть полы и окошко, выбить матрасы и одеяла, выкосить всю траву, прополоть березы, принести с колодца воды побольше и вскопать вот здесь грядку под апельсины... Поширше.
– Ну нет, – сказала блондинка в длинных брюках, – я лучше вскипячу вам чай. У вас есть чайник?
– Есть, – сказал Алешка. – Только его надо сначала запаять, он за зиму прохудился. Его мыши прогрызли.
– Тогда мы проверим ваши грибы, – сказала блондинка в шортах. – На вкус. Чтобы вы не отравились.
– Мы уже проверили, – сказал Алешка. – Так себе грибы. Разного действия на вкус. У Димки от них запор, у меня – понос. Еще чем поможете?
Блондинки посмеялись, молча, с надеждой посидели возле сковородки и вслух позавидовали нам: какой у нас очаровательный участок.
– Сплошная природа, – ворковали они. – Березки. Грибы. Травы. Ромашки. У нас же – один кирпич и теплицы. И забор.
– Ничего, – пообещал Алешка. – Папа тоже привезет нам один кирпич, а мама – теплицы. И забор. Из апельсинов.
Не помыв полы, не накосив травы и не сходив за водой (и грибы не проверив), блондинки вскоре ушли и скрылись скучать в своих каменных особняках. А мы с Алешкой пошли знакомиться с окрестностями и их обитателями.
Наш дачный поселок, как и наши березки, сильно разросся за последнее время. И не только вверх и вниз – этажами и подвалами, но и во все стороны. Он раздался в поле, прошагал к лесу и спустился к реке, где почти соединился с местной деревней, которая начиналась сразу за мостом.
Дома в нашем поселке были все разные. Но очень одинаковые. Будто какие-то пластмассовые, собранные из конструктора «Лего». И только один дом отличался от всех других. Он был построен, как старинный боярский терем. Весь в крытых узорных крылечках, в резных столбиках, в разноцветных окошках. А крыша была набрана из узких фигурных дощечек. И огражден был дом не бетонным забором, а заостренными, как громадные карандаши, бревнами – вроде как древний крепостной тын.
На воротах, стянутых коваными полосами черного железа, висела большая табличка: «Писатель К.Л. Марусин. Прошу не беспокоить». А под табличкой болталось железное кольцо – вместо дверного звонка, как мы догадались.
Ну, кто-то, может, к этой табличке и прислушивался и не беспокоил писателя Марусина, не отрывал его от работы. Но только не наш Алешка. Когда мы проходили, глазея, мимо, он сразу же загорелся:
– Пошли, Дим, в гости к этому Марусе. Очень хочется на живого писателя посмотреть. А то ведь я их только на стенах видел.
Потом, когда вовсю развернулись ужасные события, я вспомнил наш разговор и подумал: Алешку будто кто-то толкнул в этот дом. Какая-то неведомая сила. Ведь если бы мы тогда прошли, глазея, мимо, вся эта история ушла бы совсем в другую сторону и закончилась бы совсем не так. Плохо она закончилась бы... Может, даже для всей страны.
Не успел я схватить Алешку за руку, как он подбежал к воротам и стал гулко колотить в них тяжелым кольцом. Обернулся, предупредил:
– Дим, ты в разговор не вмешивайся. А если я тебя спрошу о чем-нибудь, отвечай: «Я забыл!» Понял?
Я послушно кивнул, а за воротами послышались шуршащие шаги по гравию и раздался где-то вдали визгливый, дребезжащий голос:
– Жорик! Если это опять Поля, гони в шею! И Леню – тоже!
Калитка в воротах распахнулась, и в ней возник здоровенный детина. Хорошо, что Алешка не «Поля», а я не «Леня»!
Детина был здоров во все стороны. Только голова у него была другого размера – неподходящего, маленькая, словом. На нем были полосатые, как на древнем крестьянине, портки, из которых далеко вылезали босые ноги подходящего размера, и рубаха до колен, подпоясанная веревкой. Он уставился на нас круглыми, острыми и злыми глазками: