Медовый Спас

– Ещё пироги и пряники с освящённым мёдом на Медовый Спас следует печь, – включилась в разговор немногословная супруга Фёдора.

– Главное, что вода на Медовый Спас освящается. Смываются разные грехи и хвори. Испокон веков в этот день в воде купаются. И вовсе это не язычество. Ведь в освящённой воде омовение происходит. И в тот день бывает крестный ход к воде под колокольный звон. Старые колодцы чистят, а новые в этот день освящают, – сказал Фёдор.

– Судя по всему, Медовый Спас вы тут все празднуете – и старые, и молодые, и посещающие церковь и те, кто на службу не ходит, – заметил Павел.

– Это так и есть. Медовый, Яблочный и Ореховый Спас все празднуют, впрочем, как Рождество, Пасху, Троицу и другие праздники, – согласился Фёдор.

Когда все прихожане вышли из церкви, к беседующим вышел кареглазый священник.

– Молодцы, что вы одного из наших гостей в храм привели, – сказал священник.

– Павел сам пришёл, – сообщил Фёдор.

– Это славно, – проговорил отец Савелий и обратился к Павлу:

– Ты чаще заходи в церковь. Молитвы да богоугодные дела часто людей излечивали от тяжёлых болезней. А ты болеешь сильно, судя по твоей худобе. А как здоровье раненого гостя?

– Анатолий под утро в себя пришёл. Ему лучше стало. Он даже есть попросил. Съел несколько ложек овсянки с мёдом, – сказал Фёдор.

– Зря вы раненого одного оставили, – покачал священник. – Я с вами сейчас к нему схожу, – решил отец Савелий и крикнул, обращаясь к сутулому молодому белобрысому человеку, который вышел из храма:

– Серёжа, оставайся в церкви! Приберись.

В сутулом юноше Павел узнал звонаря. Сгорбленная фигура звонаря, его немного выпирающий живот, детские черты лица, серые невыразительные глаза, приоткрытый рот, резкие движения рук и непроизвольные нервные кивки головой вызвали у Павла чувство жалости. Он удивился – откуда только взялся талант звонаря у этого нескладно сложенного больного молодого человека?

Звонарь скрылся за дверью храма.

– Как ловко этот юноша управляется с колоколами! – сказал Павел. – Сразу и не скажешь, что это он сейчас был на колокольне.

– Сергей уже не молод. Просто внешность у него такая. Болен он с самого рождения. Лицо у него детское. Разговаривает он мало, зачастую – сам с собой. Зато Серёжа исполнителен и не чурается никакой работы. Талант у него от Бога. Вот сегодня он свою музыку на колоколах наиграл, – отметил отец Савелий.

– Не может быть! – изумился Павел.

– Он часто наигрывает свою музыку. И вот что интересно: не только молитвы, но и звон от церковных колоколов исцеляет душу и тело. Проверено. Несмотря на то, что Сергей часто не духовную музыку исполняет, а свою. Хотя по праздникам он так Благовест играет – заслушаешься! А трезвон и перезвон исполняет – просто душа замирает от счастья.

– Серёжа играет так, словно душа его с небес спустилась, – добавила Арина.

– У нас на Звон-острове всё целебное – и колокольный звон, и воздух, и ароматы хвои, трав и цветов, – с гордостью произнёс Фёдор. – Пасечник говорит, что неспроста мёд на Звон-острове такой ароматный и вкусный. Да и лечебными свойствами он обладает небывалыми. Родион считает, что мёд такой славный из-за душистых местных полевых цветов. А я полагаю, что сам наш Звон-остров – святое чистое место, а мёд такой из-за того, что пчёлы слушают небесную музыку, которую Сергей наигрывает на колоколах. Действительно, колокольный звон пчёл успокаивает. Я это замечал, когда бывал на пасеке у Родиона. Когда колокола звонят, он даже дымом пчёл не обкуривает. Спокойно они себя ведут. Здесь, на Звон-острове, место особое – травы и ягоды лечат тяжёлые хвори.

– У нас живёт много бывших горожан, которые сюда попали больными, и вскоре выздоровели, – взглянув на Павла, сказала Фотиния.

– Только Родион считает, что это он мёдом со своей пасеки, прополисом и пергой, а также земляникой, собранной на Медной горе, тех больных вылечил. А я думаю, что больные поправились, потому что никакого лечения не чурались и в выздоровление своё верили. Вот и ты, Павел, не отказывайся от Божьей и людской помощи, и верь в своё выздоровление, – посоветовал Фёдор.

– А я и не отказываюсь. Наоборот, чувствую себя здесь, на Звон-острове, намного лучше, нежели в городе. Даже про свою болезнь уже стал забывать, – признался Павел.

– Павел, вы к нам придёте завтракать? – спросила Фотиния.

– Приду, – с готовностью согласился Павел.

– Только сначала ты сходи к пасечнику. Родион тебя ждёт, – сказал Фёдор.

– Можно я провожу гостя на пасеку? – спросила Фотиния.

– Проводи, – разрешил Фёдор.

– Я вас всех жду на вечернюю службу, – пригласил отец Савелий и направился к храму.

Фёдор с супругой пошли по дорожке к селу, а Фотиния повела Павла через овраг по узкой тропке. Они перешли по мостику ручей, выбрались из оврага и стали подниматься на соседний высокий холм, склоны которого поросли высокой шелковистой травой, в которой прятались спелые крупные ягоды земляники. Над мелкими розовыми гвоздиками, разбросанными среди травы, кружили мерно гудевшие шмели и пчёлы. Местные пчёлы были настроены миролюбиво, и Павлу показалось, что он попал в прекрасный иной мир.

Павел и Фотиния поднялись на вершину холма, на которой росли редкие берёзы и кусты орешника.

– Это и есть та самая Медная гора? – спросил запыхавшийся из-за крутого подъёма Павел.

– Нет. Медная гора далеко отсюда, за пасекой, – пояснила Фотиния.

Она набрала пригоршню спелой душистой земляники и протянула Павлу пряные сочные тёмно-красные ягоды. Павел с наслаждением съел ароматные ягоды и сказал:

– Никогда не ел такой вкусной земляники.

Он посмотрел на плывшие по небу кучевые облака, подсвечиваемые золотистыми лучами поднявшегося над островом солнца. Затем Павел перевёл взгляд на бирюзовую гладь озера, лежащего посреди тёмно-зелёной тайги.

– Правда, хочется подняться в небо и полететь над озером? – спросила Фотиния.

Павел кивнул и с восхищением посмотрел на девушку. Фотиния была красива. В столице он уже давно не встречал таких красавиц. Белое платье подчёркивало её стройную фигуру. Павла восхищали её бездонные синие глаза, светлые волосы, прядка которых выбивалась из-под платка, милая улыбка и ямочки на щёках.

Он взял её за руки, притянул к себе и поцеловал её в мягкие губы, которые пахли мёдом и земляникой. Фотиния отстранилась.

– Какая же ты красивая, Светлана! – сказал Павел.

– Почему ты меня снова так назвал? – удивилась Фотиния.

– Мне кажется, будто это твоё настоящее имя. Оно больше тебе подходит.

– Странно. Именно так хотела назвать меня мама. Однако отец настоял, и при крещении меня наименовали Фотинией.

– Фотиния тоже хорошее имя. Я тебя так буду называть при людях. А Светланой стану называть, когда мы будем наедине.

– О чём ты говоришь? У нас так не принято… Я и так удивилась, что меня отец с тобой отпустил. Видно он считает тебя больным, а ты, я гляжу, выздоравливать начал.

– У вас тут суровые обычаи?

– Нет. У нас тут не суровые обычаи. Просто тебе слишком много лет.

Павел грустно посмотрел на Фотинию.

– Прости, я не хотела тебя обидеть. Хотя, мне ты очень нравишься и мне наплевать на разницу в возрасте. Вот только если узнает Пётр…

– Это кто такой? – поинтересовался Павел.

– Сын Игоря, который тебя сюда привёз. Пётр за мной давно ухаживает. Все считают его моим женихом.

– Вот как? – грустно произнёс Павел.

– Но я его не люблю. Он скучный. Пётр никогда не будет долго стоять на берегу озера, смотреть при свете луны на набегающие на берег волны и рассуждать, как шепчут звёзды, – сказала Фотиния и попросила:

– Пожалуйста, назови меня ещё раз Светланой.

– Светлана, нам ещё долго идти?

– Нет. Спустимся с холма, пройдём по мосту, переброшенному через узкий залив, а там, за перелеском, находится пасека, от которой недалеко до Медной горы. Мост можно и обойти, но в тех местах сплошные заросли кустарника, да и идти в обход далеко.