Медовый Спас

– Хорошо, что я недалеко ушёл и вовремя вернулся, – сказал Павел, рассматривая мёртвую рысь, лежащую в луже крови. – Тебе повезло, что рысь не добралась до твоего горла. Но куртку и рубашку она тебе сильно порвала.

– Спасибо! – поднимаясь с земли, прохрипел Анатолий. – Почему рысь напала на меня, а не довольствовалась мёртвым медведем?

– Видно, она предпочитает свежатину…А ведь ты серьёзно ранен, – сказал Павел, увидев пятно крови на плече Анатолия.

Толстяк покачнулся, ноги его подкосились, и он упал. Павел отшвырнул в сторону топор, снял с себя рубашку, оторвал рукав и перевязал раненого. Потом Павел увидел появившуюся из-за речного поворота лодку, которая направлялась к причалу. Сидевший в лодке гребец энергично работал вёслами.

– На помощь! Здесь раненый! – громко закричал Павел и замахал руками.

Лодка пристала к причалу, и из неё выбрался высокий худощавый человек с окладистой бородой в просторных серых штанах и белой рубахе, подпоясанной красным кушаком. Синяя лента поддерживала на лбу волнистые светлые волосы. За спиной у него висела винтовка. Незнакомец привязал лодку к кнехту, и направился к пришлым людям.

Странно одетый человек помог Павлу дотащить раненого до лодки. Пока они несли Анатолия, незнакомец молчал. Павлу тоже было не до разговоров, поскольку нести толстяка было тяжело. При этом Павел удивился, что он не чувствует Боли. Чем больше он погружался в таёжную жизнь, тем реже Боль напоминала о себе.

Анатолия уложили на дно лодки. Незнакомец сел на вёсла, а Павел устроился на корме.

– Кто его так? – прервав молчание, спросил кареглазый незнакомец.

– Рысь. Я её убил топором, – ответил Павел.

– В тайге без оружия ходить нельзя. Хорошо, хоть топор у тебя был. Видно, отыскали его в сарае. Небось, вы и сарай вскрыли, и дверь в избу взломали?

– Вскрыли и взломали, – вздохнув, признался Павел.

– Не вздыхай. Если голодные были, и ночевать было негде, то это простительно, – сказал незнакомец.

Он направил лодку вниз по течению реки и поинтересовался:

– Вы кто такие, и откуда будете?

– Меня зовут Павел Смирнов, а его – Анатолий. Фамилию не знаю. Мы с ним единственные выжившие пассажиры самолёта, который упал посреди тайги. Мы летели из Москвы в Красноярск, – рассказал Павел.

Незнакомец недоверчиво посмотрел на Павла.

– Ты хоть представляешь, где находится Красноярск? Знаешь, сколько сот километров будет от этой речки, именуемой Уклейкой, до Красноярска?

– Откуда же мне знать? У меня нет карты, – развёл руками Павел.

– Что ж, похоже, ты не врёшь. То-то я думаю: что за гул и громкий хлопок вчера утром я слышал вдалеке. Значит, самолёт неподалёку грохнулся.

– Вообще-то мы с Анатолием от места крушения шли довольно долго. Самолёт упал в речку. Только это была не Уклейка, а другая мелкая неширокая речка. Мы сначала от реки в тайгу углубились.

– Это вы зря! Лучше идти по берегу реки.

– Мы от медведей ушли. Их возле реки и самолёта много объявилось. Они трупы погибших принялись пожирать.

– Непорядок, когда покойников звери грызут. Людей похоронить надо. Да так закопать, чтобы ни медведь, ни росомаха могилы не разрыли. Надо будет место падения самолёта отыскать и людей туда привести. Покойников положено хоронить.

– А разве спасатели рано или поздно не придут на место падения самолёта?

– Какие ещё спасатели? Разве в такой огромной тайге легко отыскать упавший самолёт? Глухомань тут! Правда, упавшие вертолёты наши люди иногда находили в тайге. Но это было далеко отсюда и от Звон-острова.

– Значит, глушь здесь?

– Глушь! Никакой цивилизации! – радостно подтвердил лодочник.

– А как вас зовут?

– Игорь Стравинский. Обращайся ко мне просто: Игорь, – прервав молчание, представился незнакомец. – Сразу скажу, что к великому композитору я никакого отношения не имею.

– Ты сказал, что здесь живут люди. Далеко отсюда населённый пункт?

– На Звон-острове стоит село. Километрах в двадцати отсюда. Сейчас мы выйдем в речку Каменку, которая впадает в Уклейку. Там придётся грести против течения. А из Каменки мы попадём в небольшую речку, которая вытекает из озера, на котором стоит Звон-остров.

– Толя дотянет до Звон-острова? – кивнув на бледного Анатолия, спросил Павел.

– Должен. Вроде, на вид – он крепкий мужик.

– А больница на том острове есть? Ему нужны антибиотики. Кажется, у него начинается жар, – потрогав лоб Анатолия, сказал Павел.

– Какая ещё больница? В селе только полсотни домов стоят да храм, а вокруг тайга на сотни вёрст. Ни больницы, ни магазина, ни школы, ни почты у нас нет. Мы обособленно живём. Ушли мы от суетной жизни на этот остров.

– Отшельники, значит?

– Какие же мы отшельники? Нас там не меньше сотни человек живёт.

– Староверы, что ли?

– Это как? – не понял Игорь.

– Вы к старой православной вере принадлежите или вы сектанты какие? Храм-то, говоришь, у вас есть.

– Мы не сектанты и не староверы Ты об этих вещах лучше с отцом Савелием потом потолкуешь.

– Хорошо, – сказал Павел и переключился на созерцание тайги, подступавшей к берегам реки.

Спустя некоторое время Игорь вывел лодку в другую реку, которая впадала в Уклейку.

– Мы уже плывём по Каменке. Скоро до Звон-острова доберёмся, – пообещал Игорь.

Крутой правый берег Каменки порос елями, а к левому низкому каменистому берегу подступали ольховые заросли и берёзовое мелколесье, за которым виднелись холмы, поросшие густым лесом.

– Речки у вас здесь полноводные и широкие, а названия у них простецкие – Каменка да Уклейка.

– Это местные названия. На картах эти речки могут называться иначе.

– А как же вы без врачей тут живёте?

– Почему же без врачей?

– Ты же сказал, что у вас тут нет больницы.

– Правильно. Нет больницы, но лекарь есть. Он и аптекарь, и хирург, и терапевт, и этот, как его… уролог. Травами он лечит. А в травах и антибиотики, и все остальные полезные вещества присутствуют. Родион, к тому же, болезни может заговаривать. Пошепчет, свечой поводит над больным, смесь из настоя трав с мёдом даст выпить, мазью из мёда и помёта летучих мышей больное место намажет – и болезнь отступит. Раненых и покалеченных хищными зверями он быстро на ноги поднимает. Твоего раненого товарища следует к нему поскорее доставить.

– Родион – местный знахарь и колдун?

– Зачем ты сразу на человека ярлыки навешиваешь? Какой он колдун? Родион по праздникам в храм ходит. А ещё Родион – пасечник. Мёд у него очень вкусный.

– Вкусный мёд, говоришь? – с удивлением спросил Павел.

– Ну, да, вкусный! Он и медовуху готовит. А что такого? Ты чему так удивился?

– Ты телевизор смотришь?

– Нет. Телевизоров у нас нет. Отец Савелий не велит смотреть телевизоры. У тех, кто на Звон-остров приходит с маленьким телевизором, мобильным телефоном или радиоприёмником, отец Савелий все эти вещи отбирает и уничтожает. Он говорит, что такие предметы несут в себе отрицательную энергию. Да и приёма тут нет.

– Всё-таки, сдаётся мне, у вас тут секта. И как часто к вам на остров приходят новые люди?

– Коренных жителей – стариков, деды которых жили на Звон-острове испокон веков, с десяток осталось. Остальные – пришлые люди, да их дети, из городов и посёлков. Только к нам не всякий может попасть. Рекомендации местных жителей нужны. Новых жителей редко доставляют на Звон-остров. Переселенцев с завязанными глазами везут на лодке по реке от установленного места, которое находится в ста километрах отсюда. Бывает, люди и сами сюда случайно попадают. Но это, вроде вашего случая – редкость. Я сам сюда из города перебрался, когда мне исполнилось тридцать лет. Надоело баранку крутить. У дальнобойщика сам знаешь, какая жизнь тяжёлая. Я и брата с собой на Звон-остров уговорил отправиться. Здесь я обзавёлся семьёй. Правда, жена моя, давно уже померла, а брат погиб.

– Что же, мне глаза не завязал?

– А зачем? Ведь ты не знаешь, где находишься. Сам ты отсюда не выберешься – в тайге сгинешь. Были такие, кто у нас не смог прижиться. Они в тайгу уходили. Ведь лодки и плоты у нас всегда под присмотром – по воде далеко не уйти. А потом в лесу находили останки таких смельчаков. Больно здесь волки и медведи лютые, да и рыси, и росомахи неласковые… Так почему ты меня про телевизор спрашивал?